Паулина разрешилась от бремени в ночь с 4-го на 5-е декабря 1097 года, без особых мук, словно рожала не в первый раз, и произвела на свет крепкую, здоровую девочку, с волосами и двумя нижними зубами. Ксюша стала ей крестной матерью. Имя выбрали поистине звездное - Эстер.
А в конце января у Анастасии Ярославны начались постоянные головокружения, зачастую сопровождавшиеся потерей сознания. Опухоль давила на сонную артерию, кровь с трудом поступала в мозг, и возникло кислородное голодание. Женщина почти не вставала с постели. Состояние ее ухудшалось с каждым днем.
Как-то престарелая королева позвала к себе Ксюшу, а служанок удалила из спальни. И проговорила слабеющим голосом - даже не из боязни оказаться подслушанной, просто в силу немощи:
- Скоро я умру... нет, не возражай и не утешай: это очевидная вещь... Скоро я умру, и Агмонд перейдет к Юдите... вместе со всем имуществом и деньгами... я не стала переписывать завещания, а тебя в нем нет...
- Тетушка, не надо. Я сама пока еще в состоянии...
- Не перебивай. Мне и так слова даются с трудом... Значит, в завещании ты не упомянута. Это даже к лучшему, чтобы у Юдиты не возникло поводов для интриг... Без меня она тебе приюта не даст. И попросит удалиться скорее... Не сопротивляйся. А когда станешь уезжать, поверни направо от реки Мур, к озеру Нейзидлер-Зё. У дороги увидишь часовню Святого Варфоломея. У часовни - дуб... Если будешь копать в трех аршинах к востоку от него, то найдешь сундучок... Всё, что в нем, твое. Не благодари. Ты мне сделалась как родная дочь, я довольна, что мы провели эти дни вдвоем... Жаль, что их выпало немного. Хорошо, что они были нам дарованы!..
Королева-мать умерла 9 марта. Упокоили ее в склепе замка после соответствующих погребальных церемоний, а затем помянули скромным ужином, проведенным для узкого круга приглашенных. На другое утро, встретив Евпраксию за завтраком, новая владелица Аг-монда заявила:
- Ну, теперь, надеюсь, вы уже покинете наши стены?
- Несомненно, сударыня. Вы дадите мне провожатых?
- Да, но только до границ Штирии.
- Как, а дальше?
- Поступайте, как знаете. Я и так делаю для вас больше, чем положено... исходя из того, как вы опозорили императора.
- Он меня простил.
- Он простил, а я нет. Честь моей семьи выше милосердия брата.
- Хорошо, можете вообще не давать охраны. Только об одном я хотела бы попросить вашу светлость: разрешите Паулине остаться. У нее на руках трехмесячная малышка, и ребенок не вынесет всех превратностей моего путешествия.
Но Юдита не вняла ее словам:
- Ничего не желаю знать, у меня своих челядинок много. Вот еще придумали! Нежности какие! Дети простолюдинов никогда не болеют. Или живут здоровыми, или умирают. Чем суровее обстоятельства, тем они становятся крепче.
Спорить с ней было бесполезно.
Двое суток спустя русская княжна со своей прислужницей выехала из замка. Двигались неспешно, и спеленутая лоскутным одеяльцем Эстер не выказывала признаков недовольства. Трое конников все же со-_ провождали повозку до границ Штирии. Миновав отроги Венского Леса, повернули направо - к озеру Ней-зидлер-Зё, как указывала тетя Настя. Тут, на въезде в Бургенланд, стражники их покинули, сухо попрощавшись. Из мужчин остался только кучер Хельмут. Повернувшись с облучка к женщинам, он сказал:
- Радуйтесь, что я не ушел. Ведь Юдитка приказала и мне вернуться.
- Ах она змея! - от души обозвала ее Паулина. - Чтоб она лопнула от злости! Чтоб ей пусто было, дряни этакой!
Евпраксия ответила:
- Нет, с другой стороны, посуди сама: почему она должна быть ко мне сочувственной? Я ведь столько огорчений принесла ее брату.
- Он вам - больше.
- Трудно подсчитать...
- И потом, разве Юдита не христианка? Не обязана помогать ближнему своему? Проявлять милосердие даже и к противникам?
- На словах - конечно...
- В том-то все и дело, что в натуре семейка Генриха - сплошь безбожники и христопродавцы!
Ксюша возразила:
- Как, а матушка Адельгейда, старшая сестра? Я жила у нее в обители очень хорошо.
- Ну, не знаю, не знаю, ваша светлость, только яблоко от яблоньки завсегда рядом падает.
Хельмут обернулся опять:
- Далыне-то поедем? Или здесь заночуем?
Евпраксия кивнула:
- Едем, едем. Знаешь, где часовня Святого Варфоломея?
- Как не знать! Аккурат на берегу озера. Там кругом дубрава красивая.
- Вот туда и направимся.
Немка удивилась:
- Помолиться вздумали?
- Можно и помолиться. Свечечку поставить за упокой души рабы Божьей Анастасии...
Между тем не успели охранники, бросившие Опрак-су, доскакать до Агмонда, как услышали позади себя конский топот. Посмотрели и увидели четырех кавалеристов в дорогих одеждах - явно из приближенных венценосных особ. Натянув поводья, стражники Юди-ты предпочли встретить неизвестных лицом к лицу. Задали вопрос:
- Кто вы, господа, и куда путь держите? Не нуждаетесь ли в нашем добром слове?
Старший из прибывших коротко сказал:
- Я - архиепископ Герман Кёльнский. Мы - посланцы его императорского величества. Едем в Агмонд за ее величеством императрицей Адельгейдой.
Те переглянулись, и один из них пояснил:
- Сожалею, ваше высокопреосвященство, но она не далее как сегодня утром отбыла из замка. И теперь уже далеко отсюда, за пределами Штирии.
Герман, негодуя, воскликнул:
- Лжешь, мерзавец! Я тебе не верю!
Всадник из Агмонда тоже разъярился:
- Как вы смеете оскорблять меня, сударь? Я не посмотрю, что вы священнослужитель и доверенное лицо императора, и отделаю вас, как нашкодившего мальчишку!
Порученец Генриха выхватил меч из ножен:
- Ах ты тварь паскудная и навозная жижа! За такие слова отвечают жизнью!
И разгневанные мужчины сшиблись в поединке. Силы, разумеется, были неравны: четверо приезжих против троих штирийцев. Но сторонники архиепископа, утомленные долгой скачкой, не смогли воспользоваться численным преимуществом, и к тому же местные действовали решительней, по-мужицки нахрапистей: не обученные тонкостям фехтования, просто шли напролом, подавляли силой. Вскоре на земле, обливаясь кровью, оказались двое приезжих и один охранник из Агмонда. Стали биться двое на двое. В результате обе стороны потеряли еще по одному человеку, и остались только главные зачинщики заварухи. Нападали друг на друга, как бойцовые петухи. Искры сыпались от ударов меча о меч, из груди обоих вырывались короткие стоны: "ух!", "эх!" - и ругательства. Неожиданно Герман, изловчившись, полоснул клинком по открывшейся шее стражника. У того из раны хлынула черная кровь, он забулькал и упал лицом в гриву лошади.
Архиепископ снял перчатку и утер пот с лица... В те далекие времена клирики католической церкви не всегда отличались святостью: одеваясь в гражданское платье, принимали участие в походах, как обычные воины, выполняли мирские поручения самодержцев, не давали обета безбрачия. Папы Римские только-только начинали выступать против этого и нередко встречали мощное сопротивление... Впрочем, разговор на подобные темы нам еще только предстоит, а пока вернемся на тенистую лесную дорогу, что вела к Агмонду.
Спешившись, Герман осмотрел тела своих спутников - те не подавали признаков жизни. Он, вздохнув, оттащил их к обочине - с мыслью на обратном пути, помолясь, предать убиенных земле. Трех противников тоже не оставил лежать на проезжей части - откатил на другую обочину, с отвращением пиная каблуком сапога. Наконец запрыгнул в седло и помчался к замку.
Королева Юдита встретила его настороженно. Медленно прочла верительную грамоту, отложила в сторону и спросила:
- Неужели брат действительно простил Адельгейду?
- Он считает, что Папа - самозванец, признает лишь Климента Третьего и к церковному собору в Пьяченце относится иронично. Стало быть, развод не действителен и они по-прежнему муж и жена.
- Адельгейда, по-моему, так не думает. Прочитав письмо Генриха, испугалась, что ее хотят заманить в ловушку, и к нему не поехала.
- Что ж, напрасно. Генрих искренне желает с ней соединиться. Я надеюсь в этом оказать им содействие. Вы, конечно, тоже?
Новая хозяйка Агмонда с напускной горячностью согласилась:
- Нет сомнений, сударь.
- А куда направились их императорское величество?
- Собирались домой, на Русь.
- Через Венгрию или через Польшу?
- Разумеется, через Венгрию - так короче. И к тому же нынешний король Венгрии Калман - сосунок, мерзавец! - снюхался с великим князем Киевским, создает с ним союз, чтобы окончательно избавиться от немецкого протектората. Мой покойный супруг - ясно, что с моей помощью! - проводил иную политику и дружил с Германией. А тупые венгерские бояре взяли и свергли его.
Кёльнский архиепископ слушал ее в пол-уха, думал о своем. И прервал почти что на полуслове:
- Значит, через Венгрию... Надо поторопиться, дабы не упустить. - Встал из-за стола и раскланялся.
- Да куда же вы, ваше высокопреосвященство? - удивилась Юдита. - Даже не отобедали!
- Я могу три дня ничего не есть и не пить.
- Ах, зачем без необходимости предаваться аскезе? Адельгейда далеко не уедет - у ее прислужницы маленький ребенок, и они катят не спеша. Ничего не случится, если вы останетесь до утра... - Королева отвела глаза в сторону, но румянец на ее упругих щеках разгорелся еще сильнее.
Герман улыбнулся:
- Может, вы и правы... Я на резвом скакуне догоню их повозку быстро. Отдохну уж, а завтра, с первыми лучами, брошусь догонять.
- Вот и замечательно. Я сейчас распоряжусь насчет ванны и обеденного стола. Чувствуйте себя в Аг-монде как дома.