* * *
Над входом в каморку служанок висел массивный католический крест, который Бриджит привезла с собой из Ирландии. Иконограф не пожалел алой краски для Христовых ран.
Уинфилд присел на постель Дианы и снял шляпу. Она резко подтянула ноги под простынёй.
– Рано ты пришёл, Уин. Я ещё не умираю. Я поклялась себе, что не испущу дух в этом трактире. Неужели старик сказал тебе, что я на последнем издыхании?
– Доктор Грант не знает, что я здесь. Меня нашла Бриджит.
Диана хмыкнула и повернулась лицом к стене.
– Конопатая дура… Стоило мне прилечь за плитой, вздремнуть, как она помчалась трезвонить на весь город, что ведьма при смерти! Радовалась, небось.
Уинфилд прервал её.
– Не знаю, как тебя, но меня эта война утомила. Сколько она ещё будет тянуться?
– Ты хочешь дружить? Тебе друзей не хватает?
– Друзей предостаточно. Дело не в этом.
– А в чём? Ты наигрался в королевство? Или шлюхи, которые толкутся вдоль пристани, не в состоянии удовлетворить твой аппетит? Конечно, тебе хочется, чтобы всё было, как прежде. Но так не будет. Не хочу тебя огорчать, но я уже не та двенадцатилетняя идиотка, которая потакала всем твоим причудам.
– Я и не хочу, чтобы всё было, как раньше. На этот раз всё будет законно. Кончай дуться и выходи за меня замуж.
– Что мне это даст?
– Если ты не хочешь говорить о любви и прочих глупостях, поговорим о деньгах, которые у меня с некоторых пор завелись.
– Bрёшь. Нет у тебя никаких денег.
– Не вру. Они есть.
– Откуда?
– Не столь важно. Главное, что есть. Я бы хотел, чтобы они достались тебе. Если я не вернусь из Крыма, по крайней мере, у тебя будет какая-то свобода. Как ты ею распорядишься – это уже твоё дело. Сколько лет тебе ни отведено, ты проживёшь их так, как тебе заблагорассудится. Это самое малое, что я могу для тебя сделать после всех… неудобств, которые причинил тебе. Последнее слово за тобой. Вопреки твоим больным домыслам, мои намерения не менялись.
Диана была заинтригована. Интерес её был лишь частично меркантильным. Ей больше всего хотелось узнать, каким образом Уинфилд нажил деньги, если, конечно, они у него действительно были. Явно не честным путём. Его комедийные выступления вызывали море восторга, но не приносили существенной прибыли. Она с трудом верила, что им руководили раскаяние и желание помириться. Скорее всего, он хотел втянуть её в очередную махинацию. Ему нужна была союзница. Видно, он понял, что от твердолобых дружков было мало толку. По той или иной причине ему понадобилось вернуть её благосклонность, как вытягивают случайно выброшенную рубашку из кучи старья.
– Хорошо, – сказала Диана. – Я не против этой затеи. Но я сама решу, когда и где мы обвенчаемся. Если ты думаешь, что я побегу за тобой к алтарю по первому зову, ошибаешься. Ничего не случится, если ты ещё подождёшь.
– Как ты захочешь, – ответил Уинфилд. В тот момент он готов был согласиться на что угодно. – Как скажешь, так и будет.
– Вот и славно. А сейчас мне чертовски хочется жрать.
– Я принесу тебе ужин.
– Нет уж, я сама спущусь. Если я пробуду в этой конуре ещё секунду, то вовсе рехнусь. Не хочу обнадёживать этих приезжих тварей.
Она нетерпеливо скинула на пол покрывала, точно они её душили и, всё ещё слегка пошатываясь от слабости, поднялась с постели. Уинфилд протянул ей руку, будучи почти уверенным, что Диана её оттолкнёт, но, как ни удивительно, она за неё ухватилась.
– Я готова загрызть живого быка, – продолжала она, – и выпить целое ведро того гадкого пойла, которое Бриджит варит из картофельной кожуры. А после ужина пойдём на танцы. Хочу музыку, громкую, быструю музыку. И пива покрепче!
– Прекрасно. Пойдём в гости к Кипу. У него очередная вечеринка на палубе.
Какое-то время они стояли молча, положив руки друг другу на плечи, чувствуя, что целоваться ещё слишком рано.
– Какой болван оставил входную дверь открытой? – раздался голос Тома. – Сколько раз я должен говорить, что её надо держать на замке? Ведь с улицы кто угодно может к нам пробраться.
– Ругайте меня! – отозвался Уинфилд со второго этажа. – Это я забыл закрыть дверь.
Он взял Диану за руку и вывел её из комнаты. Когда Том увидел, что его подопечные стоят, прильнув друг к другу, его настроение окончательно испортилось.
– Вот они, мои любимые англичане, – поприветствовал он их с кислой улыбкой. – Что тебя сюда привело, Уин? Я тебя не ждал до пятницы. У меня странное предчувствие, что ты мне собираешься сообщить весьма неприятную новость: у меня под крышей будет ещё один бастард.
– Если и будут бастарды, только не от нас. Мы всё-таки решили обвенчаться.
Том перебросил полотенце через плечо и постучал по полу носком ботинка.
– Вы друг друга стоите. Есть такое выражение на латыни: Abyssus abyssum vocat. Грязь липнет к грязи, в грубом переводе. Чёрт с вами, венчайтесь! Положите конец этой комедии. И подумать: сколько драгоценного опиума я на вас потратил.
* * *
Когда помолвленные исчезли из виду, Том поманил Бриджит. Она подошла к нему, но на этот раз с высоко поднятой головой. Вопреки обычаю, установленному между хозяином и служанкой, она осмелилась заговорить первой.
– Я выставляю себя на суд. Это я нашла Уина и привела его сюда. Я вас намеренно ослушалась и теперь готова понести наказание.
Том посмотрел на неё, точно не понимал, о чём она говорит.
– Думаешь, я могу позволить себе роскошь менять служанок? Думаешь, мне интересны ваши кухонные интриги? Завтра утром ты пойдёшь на рынок и купишь большую корзинку и несколько полотенец.
– Зачем, доктор Грант?
– Когда у Ингрид родится ребёнок, надо же будет его куда-то приткнуть. Ты думаешь, я позволю Ингрид заворачивать его в парадную скатерть?
– Ну что вы! Мы не посягаем на скатерть.
– Ты вроде женщина? Значит, должна знать, что ребёнку нужно. Я не хочу, чтобы в последнюю минуты Ингрид приползала ко мне с нытьём, что у неё нет того и этого. Проследи, чтобы она не тревожила меня. Вот тебе деньги.
И он дал ей кожаный мешок с монетами. Бриджит смотрела на него и никак не могла решиться взять его.
– Да бери же! – рявкнул Том.
– Вы очень щедры, – пролепетала ирландка, проворно запихав мешок в карман.
– Молчи! Я не хочу, чтобы ходили слухи о моей щедрости. Ещё не хватало, чтобы ко мне потянулись со всего Саутворка клянчить деньги. Иди и купи что нужно. Но учти, это моя первая и последняя подачка. Я не хочу, чтобы у Ингрид входило в привычку лазить мне в карман. У неё хватает поклонников. Пускай они её и кормят.
6
Шхуна светилась издалека. Мачты были увешаны гирляндами крошечных фонариков из цветного стекла, которые Кип привёз из Голландии. Надо же было как-то оживить туманный вечер.
Когда Уинфилд и Диана поднялись на палубу, празднество было в самом разгаре. Скрипач Мартин Коннолли привёл с собой сыновей. Старший играл на флейте, а младший – на гитаре. Гости ничего не имели против ирландской музыки, а музыканты ничего не имели против английской публики.
Тоби и Ян явились в сопровождении двух девиц, которые, судя по одежде, привыкли зарабатывать на жизнь честным трудом. Их блузки были пропитаны машинным маслом, просочившимся сквозь фартуки. Пыль, впитавшаяся в кожу, придавала их полудетским лицам сероватый оттенок.
– Ну, ты посмотри на это безобразие, – процедил Ян мрачно, кивнув в сторону Уинфилда. – Дурачина всё-таки помирился со своей ведьмой.
– Терпи, дружище, – ответил Тоби. – Что ещё остаётся делать?
Ян покачал головой.
– Не могу смотреть, как он себя заживо хоронит. А мы так долго пытались выбить эту дурь у него из головы. Упрямый, неблагодарный болван, прилипший к своей покойнице-невесте. Да посмотри на неё! Глазищи стеклянные. Она сама одной ногой в могиле стоит и его туда же затянет.
– Да уймись, наконец! – перебил его Тоби. – Думаешь, мне приятно на это смотреть? Иди лучше поздоровайся с хозяином шхуны.
Кип сидел на перевёрнутой пивной бочке. Увидев Уинфилда и Диану, он поспешно вскочил на ноги и пробился к ним через толпу.
– Вы успели как раз вовремя. Наш друг-француз собирается спеть песню, которую сочинил для англичан. Ходят слухи, что он у себя на родине прославился стихами.
Жиль вышел на середину палубы, поднял стакан и запел:
From the depth of opium dens
To the mirth of carnival tents,
'Tis England, 'tis England, my friends!Uncork whiskey bottles,
Light your cigars,
Let the sparks mingle
With the evening stars.
To the Greenland dock
Ships sail from afar…So gather, merry merchants,
And toilers of the sea.
Remember all your legends
And give them all to me.
I shall make you immortal
Before the century ends.
'Tis England, 'tis England my friends.
Голос Жиля был на удивление чист. Он не успел огрубеть от ветра и табачного дыма. Это был голос прирождённого оратора, а не простого моряка. Акцент звучал заметнее, когда он пел. Никто, кроме Кипа, не понял слов песни. Тем не менее, все зааплодировали. Когда француз берётся прославлять Англию, одно это достойно хвалы.
Посреди выступления Диана выскользнула из объятий жениха и уединилась на корме. Уинфилд отпустил её, не задавая вопросов. Он зарёкся безоговорочно терпеть её странности в этот период хрупкого перемирия. Поддерживая разговор с товарищами, он украдкой следил за ней.