- Я и сам так думал… - повинился Анри. - Но, святой отец, если эта дама решила меня убрать - значит, она хочет воспользоваться теми сведениями, что получила от меня, в каких-то собственных целях! Тогда я должен действовать, пока она считает меня покойником!
- Пока я не вижу в ваших рассуждениях логики, - заметил "серый кардинал".
- Если она узнает, что я жив и рассказал, кто меня отравил, она может исчезнуть, спрятаться. И она обязательно придумает новую интригу! Ей, могу поклясться, тоже нужен заказчик, для которого писал свои гадкие куплеты Бийо. Этого человека она наверняка станет шантажировать…
- А! Теперь понятно. Что ж, разумно. Продолжайте…
- Если миледи опередит меня, одному Богу ведомо, что она может натворить. Нужно быстрее найти этого ненормального аббата. Необходимо вывести его из игры, упрятать в Бастилию и… я должен это сделать сам! И как можно скорее! Ведь Карлайл может подобраться к заказчику только через аббата.
- Успокойтесь, господин де Голль, теперь мне все стало ясно. - Отец Жозеф позволил себе слегка улыбнуться пострадавшему. - Так вот. Прежде всего, нужно распустить слух о вашей смерти. Тогда де Гонди выйдет из Лувра…
- Святой отец, но миледи ведь только того и нужно!
- Сын мой, за его жилищем и за домом леди Карлайл непременно будут следить. Уже следят.
- А если она успела перебраться в другой дом? - не сдавался Анри. - Если аббат прямо из Лувра с перепугу помчится, допустим, в Дампьер?.. Нет, нужно действовать немедленно! Я умоляю: отпустите меня в Лувр, святой отец!
- Да вы и десяти шагов без помощи не пройдете, - с сомнением оглядел его капуцин. - Отдохните хотя бы до завтра?..
- Я пройду столько, сколько понадобится, - жестко заявил де Голль, поднимаясь. - А завтра уже может быть поздно!
- Бретонская половина вашей крови дает себя знать… Ладно. Лежите, выполняйте все указания врачей и ждите меня, - велел отец Жозеф и быстро вышел.
Глава тринадцатая, в которой лейтенант де Голль услышал демона, потрогал корригана и увидел Купидона
У де Голля было свое понятие, как лечить больных, а у врачей - свое. Анри полагал, что лучше всего восстановит его силы жареный каплун вкупе с бутылкой доброго вина, а врачи прописали ему куриный бульон с сухариками.
Он понял, что из Пале-Кардиналь нужно удирать. Неизвестно, до чего додумается хитроумный отец Жозеф, и не получилось бы так, что время упущено…
Поэтому Анри терпеливо весь день пил бульон и даже добился своей покорностью порции омлета. А потом очень правдоподобно заснул.
Монашек, приставленный к нему, сидел у постели тихо, читал требник, а потом, убежденный, что страдалец еще не скоро проснется, вышел. Того-то де Голль и ждал.
Его все еще пошатывало, но он выбрался из комнаты и, отлично зная дворец, пробрался поближе к гардеробной его преосвященства.
Кардинал любил пощеголять, и Анри сперва рассчитывал поживиться его нарядным костюмом и богато отделанным плащом, а также сапогами. Но оказалось, что изящная обувь аристократа просто не налезает на крупную ногу бретонца. Анри сильно огорчился: нельзя же пробиваться в Лувр одетым в роскошный бирюзовый пурпуэн, штаны с ленточными розетками и босиком. Но тут он заметил в углу несколько монашеских ряс и капуцинские сандалии. Выбирать не приходилось. Лейтенант, не забыв мысленно повиниться за воровство, позаимствовал в гардеробной штаны с подштанниками, чистую рубаху, камзол и плотную рясу с капюшоном из верблюжьей шерсти. Погода не располагала к тому, чтобы бегать по Парижу в сандалиях на босу ногу, но Анри надеялся добраться до своего жилища, а там уж одеться достойным образом.
Нахлобучив капюшон, де Голль прихватил еще толстую трость, которой пользовался кардинал, когда у него болели ноги. Трость была весьма кстати. Без нее де Голль рисковал бы упасть посреди улицы, и она же могла послужить оружием.
Из Пале-Кардиналь он выбрался знакомым путем - через недостроенный театр, который уже готовили к премьере "Тюильрийской комедии". Однако, пройдя сотни две шагов, Анри понял, что рискует до дома не дойти. Все-таки он был еще слишком слаб, да и желудок еще не опомнился после отравления и лечения.
Но он обязан был попасть в Лувр!
На его счастье, мимо проехали два конных мушкетера его величества - в полной форме и на серых лошадях. Анри обратился к ним с очень любезным вопросом: не направляются ли господа мушкетеры в кордегардию Лувра или же, напротив, к особняку господина де Тревиля? Они действительно ехали к де Тревилю, и тогда Анри попросил их спешно дать знать графу д’Артаньяну, что скромный служитель Божий, спасенный им вчера от страшной смерти, ждет его в кабачке "Золотая куропатка". Кабачок не стоил того, чтобы туда ступала нога порядочного человека, но заведение находилось в трех шагах от Пале-Кардиналь, это обстоятельство и определило его выбор.
Д’Артаньян был единственным, к кому мог обратиться сбежавший от докторов и отца Жозефа Анри.
* * *
Мушкетер явился вовремя. Де Голль вступил в спор с хозяином "Золотой куропатки", требовавшим, чтобы монах или заказал что-нибудь, или убирался. Сильно удивленный маскарадом гвардейца, д’Артаньян потребовал бутылку бургундского, две кружки, два куска хлеба и ничего более. Причуды здешней кухни были ему хорошо известны.
- Я бы еще съел пару крутых яиц, - признался Анри. - Эскулапы его преосвященства отпаивали меня лишь бульоном.
- Возможно, они были правы… Так что вы задумали? - спросил д’Артаньян, разливая вино.
- Я должен проникнуть в Лувр. - И де Голль объяснил другу, в каком положении оказался.
- Значит, хотите засадить в Бастилию человека, виновного только в том, что он вслух сказал правду о его преосвященстве? - осведомился д’Артаньян, неспешно потягивая вино.
- Я хочу найти этого человека раньше, чем леди Карлайл, - возразил Анри, налегая в основном на хлеб. - Возможно, ему полезнее пару месяцев посидеть в Бастилии, чем стать игрушкой в руках этой… леди?
- Но вы же не собираетесь блуждать по всему Лувру в поисках неведомо кого?
- Я хочу найти аббата Гонди, а уж он непременно приведет меня к заказчику песенок.
- И к Бийо! - воскликнул д’Артаньян. - Мне позарез нужен Бийо!
- Как я мог бы забыть об этом! - удивился де Голль, обрадованный словами мушкетера. - Значит, главное - найти эту парочку, а потом добычу поделим пополам. Мне - аббат, вам - виршеплет.
- Если удастся изловить виршеплета, королевские мушкетеры сумеют вас отблагодарить, мой друг.
- Но сперва нужно попасть в Лувр…
* * *
Д’Артаньян не имел доступа во все помещения дворца, и было бы странно, если бы он привел гостя к самым дверям королевской опочивальни. Поэтому он ухитрился провести де Голля в кордегардию, предложив ему делать оттуда вылазки в разные части Лувра.
- В этой рясе вас и в покои фрейлин пустят, - усмехнувшись, сказал он.
Под рясой Анри спрятал кинжал - на случай, если придется угрожать аббату де Гонди.
- Но знаете что, мой друг? - продолжал д’Артаньян. - Сейчас вовсю репетируют "Мерлезонский балет". Его величество хочет впервые показать его в замке Шантийи. Поскольку в балете заняты не одни лишь актеры, но и молодые придворные, на репетиции сбегается немало народа. Думаю, там вы и найдете своего аббата. Он же не упустит случая поблистать среди придворных дам!
- Это прекрасная мысль, - согласился де Голль. - Вы сумеете проводить меня в зал, где репетируют?
- Конечно. Но вы ведь не собираетесь в таком виде бродить среди дам и кавалеров? Вам нужно… Я знаю, что вам нужно! Попасть на галерею, где сидят музыканты. Оттуда видна большая часть зала. И если аббат околачивается там, вы спуститесь к нему. А дальше - уж как Бог даст… Как вы себя чувствуете?
- Отвратительно, если честно, Шарль. Но я должен изловить мерзавца прежде, чем до него доберется эта женщина!
- Благородное безумие… - пробормотал д’Артаньян. - Я искренне рад, Анри, что стал вашим другом!
Видимо, общая слабость как-то подействовала на память де Голля. Пока д’Артаньян объяснял ему расположение коридоров на обоих этажах вокруг зала, он все понимал. Но стоило пуститься в самостоятельное плавание, лейтенант тут же сбился в пути.
Он оказался возле зала, но где вход на галерею и на хоры, отданные в распоряжение музыкантов, уже не понимал.
Суета возле зала была великая. Де Голлю не доводилось бывать в "Бургундском отеле" накануне премьеры какой-нибудь трагикомедии в испанском стиле, в которой используется множество костюмов и сложные декорации. Поэтому он слегка ошалел от крика и от беготни лакеев и портных. Мимо него пронесли два бутафорских окорока неимоверной величины, как будто изготовленных из слоновьих ног, их втащили в открытую дверь комнаты, где галдели незримые люди, и вдруг в комнате стало тихо.
- Я что вам говорил?.. Я говорил, что Тома Мясник должен плясать с этими окороками! - донесся хорошо знакомый лейтенанту возмущенный голос. - Но ведь он их и не поднимет!
- Ваше величество, они легкие, они совсем легонькие! Извольте убедиться, они из папье-маше!.. - пискляво оправдывался невидимый слуга.
- Чтобы с ними плясать, придется искать великана! - не унимался король. - Л’Анжели, у нас есть великан?
- Есть, ваше величество! Мушкетер Портос!
Голос, предложивший Портоса, тоже был удивительно знакомым Анри.
В комнате захохотали.
- Окорока есть, ваше величество, половина дела сделана! - снова выкрикнул этот скрипучий голос. - Осталось уговорить Портоса!
- Так… - прошептал себе под нос де Голль. - Кажется, одна пропажа отыскалась…