- Окорока - переделать! Тома должен держать в каждой руке по окороку, понятно?
- Будет сделано, ваше величество…
Мимо Анри пробежал маленький щуплый человечек в одежде портного, таща за руку юношу в причудливом костюме, и оба влетели в комнату с артистами.
- Это еще что такое? - гневно вопросил Людовик Тринадцатый.
- Костюм Весны, как вы приказали, ваше величество!
Король издал невнятный горловой звук, потом вдруг заговорил почти басом:
- Я дал вам рисунок, Перье?.. Дал! Я вам раскрасил его? Раскрасил. А вы что сотворили? Это не мои цвета! Переделать немедленно! Мы опозоримся, публика будет хохотать во все горло!..
Портной и юноша в костюме Весны выскочили из комнаты, как ошпаренные.
Де Голль, пристроившийся за распахнутой дверью, был в легкой панике. Не хватало только, чтобы его поймали в трех шагах от короля. Его - лейтенанта гвардии кардинала! Переодетого монахом! Видит Бог, будет очень трудно объяснить, зачем он сюда залез…
- Де Брежи, догоните-ка этого бездельника, верните его! - приказал король, и тут же из комнаты выскочил паж. - Сент-Беф, где моя лютня?
Зазвучала бойкая мелодия и вдруг прервалась на середине.
- Вот! - воскликнул король. - Вот так должен начинаться танец пажей! Придется все переделать… или нет. Выход оставим прежним… а после восьмого такта они построятся в каре…
О том, что король сам сочинил свой балет, сам нарисовал эскизы костюмов, сам придумал танцы, де Голль, конечно, слыхал. Он только не знал, что страсть улучшать и исправлять так всемогуща.
- Сент-Беф, бегите, скажите музыкантам: я сейчас к ним приду. Чтоб не смели разбегаться!
Второй паж выпорхнул из комнаты.
Де Голль не смел даже выглянуть из-за двери.
- Послушай, у меня еще один куплет, - сказал Людовик. - Вместе с теми будет восемь.
- Отлично, ваше стихотворное величество! - ответил скрипучий голос.
- Но я не могу подобрать рифму. Вот, слушай, л’Анжели…
И король запел.
Людовик страстно обожал музыку, серьезно ею занимался, имел отличный голос, но этим бы голосом любовные мотеты петь, а не пошлые стишки про кардинала и его племянницу. Однако отношение короля к кардиналу можно было выразить только такими виршами:
Ах, шли б вы, дядюшка, к Нинон
Иль к вашей шлюхе Марион,
Ли-лон, ли-ла, ли-лон, ли-ла… а дальше что же? - спросил король. - Ну что ты на меня уставился? Для чего я тебя держу при своей особе?
Л’Анжели! Королевский шут! Насмешник, которого боялась вся знать! Анри слыхал, что сперва этот скрипучий господин служил конюхом у принца Конде. Однажды ему посчастливилось насмешить вечно хмурого короля, и Людовик тут же забрал его в Лувр. Говорили, что этот господин берет бешеные деньги с придворных, лишь бы только не зубоскалить на их счет.
- Да ваше аполлонское величество уже все рифмы употребило. Где я вам новые возьму? - ворчливо огрызнулся шут.
- Где хочешь.
- Где хочу? Ну, извольте: деторожайный!
- Нет такого слова, шут.
- Вчера не было, а сегодня есть, ваше словотворческое величество! Главное - в рифму!
Людовик рассмеялся.
- Что бы я без тебя делал, л’Анжели? Только ты и умеешь меня насмешить… Деторожайный - год урожайный… Нет, не пойдет. А повторять рифмы я не буду, это просто неприлично…
Анри слушал и чувствовал, что неотвратимо сходит с ума.
Он нашел сочинителя. Но не простака Бийо, не аристократа, которому больше развлечься нечем, а такого поэта, что лучше бы его вовеки не находить!
- Вашему величеству угодно продолжать наши уличные концерты? - насмешливо осведомился л’Анжели.
- Сперва я сочиню еще куплеты. Этот "урожайный год", кажется, уже исчерпал себя. Сам видишь - рифмы иссякли. Нужен новый рефрен…
Король снова заиграл на лютне.
- Вот, вот, слышишь? Вот такой размер мне нужен… Пусть его блудливое преосвященство позлится!.. Куда подевался этот чертов Ротру? Когда он нужен, его с собаками не сыщешь!
В конце коридора зазвенели взволнованные голоса, появились новые люди. Впереди бежал давешний маленький портной с пажом де Брежи, следом - юноша-Весна, увитый гирляндами, за ним двое подмастерьев тащили рулоны шелка и тафты всевозможных расцветок. Последней, переваливаясь по-утиному, спешила дородная дама, неся перед собой на вытянутых руках что-то вроде кружевного паруса. Вся эта компания ворвалась в комнату, где музицировал король, и де Голль, воспользовавшись суматохой, сбежал.
Он не сразу отыскал дорогу в кордегардию.
Д’Артаньяна там не было, и Анри, спрашивая о нем всех встречных и тем словно бы оправдывая свое пребывание в Лувре, продолжил искать путь на волю.
Но вместо д’Артаньяна неожиданно натолкнулся на Жана Ротру. Драматург мчался, расталкивая дворцовую прислугу, и угодил прямиком в распахнутые для него объятия Анри.
- Вот вы где! - обрадовался де Голль. - Где же ваше обещание расспросить аббата о сочинителе и заказчике песенки?
- Вы, де Голль?! Что за маскарад? - ошарашенно пробормотал драматург.
- Раз вы не держите слова, я сам отправился на поиски.
- Вы… вы узнали?.. - с испугом спросил Ротру, оглядываясь по сторонам.
- Узнал…
- Правду?
- Правду. А вы ведь ее знали, Жан. Что же вы мне хотя бы не намекнули? - печально покачал головой де Голль.
- Намекнуть-то я мог. А вы бы мой намек поняли? - поинтересовался Ротру. - Допустим, я бы сказал: господин де Голль, не слишком ретиво ищите этого сочинителя, так будет лучше для всех. И что бы я услышал в ответ?..
Анри промолчал. Ротру был прав: ответа следовало ожидать самого прямого. Мол, я получил приказание и выполню его невзирая ни на что!
- Значит, аббат тут ни при чем? - на всякий случай уточнил де Голль.
- Аббат - просто молодой дурень, которому нужно, чтобы весь Париж о нем говорил. И Адан Бийо тут ни при чем. Кстати, о "Вергилии с рубанком" - его уже нет в Париже. Наши высокоумные литераторы что-то ему такое сказали, он опять обиделся и сбежал. Если Бийо вам необходим, ищите его в Невере, в столярной мастерской… - драматург грустно усмехнулся. - А песенки у него и впрямь были забавные! Он талантливее многих знаменитых парижан…
Когда я пью - а пью всегда я,
Спокойный сохраняя вид, -
На свете сила никакая
Мое блаженство не смутит! -
тихонько пропел он. - О Боже мой, меня же вызвал его величество!.. Бегу! Король не любит, когда опаздывают!..
И Ротру умчался, а Анри, сутулясь на монашеский лад, еще с четверть часа слонялся по коридорам Лувра, пока не нашлась добрая душа и не проводила его к тому выходу, которым обыкновенно пользовались слуги.
Теперь предстояло самое трудное - объяснение с отцом Жозефом.
Анри потихоньку добрался до Пале-Кардиналь, где его уже искали чуть ли не с собаками, и с виноватым видом вошел в канцелярию. "Серое преосвященство" немедленно выслал своих капуцинов и грозно потребовал отчета.
- Святой отец, - просто сказал Анри. - Я нашел сочинителя. Нет, не заказчика - именно сочинителя. Но это настолько невероятно, что я даже не знаю, как докладывать.
- С Божьей помощью, говорите как есть, сын мой, - приказал отец Жозеф.
- Сочинитель - особа высокопоставленная… Очень высокопоставленная…
- Тем лучше.
- Я обнаружил его в Лувре! - выдохнул, будто собираясь нырнуть, де Голль.
- Лицо, близкое к его величеству?! - воскликнул капуцин. - Особа королевской крови? Неужели герцог Орлеанский?.. Ну что ж вы молчите, словно язык проглотили? Говорите!
- Святой отец, это не герцог Орлеанский. Это… это особа королевской крови! - У Анри действительно будто язык прилип к нёбу.
- Вы, помнится, говорили о хрипловатом голосе и о сходстве с демоном. Я таких особ королевской крови во Франции не знаю, - отрезал капуцин.
- Тот, кто обучал уличных мальчишек песенке, - господин л’Анжели. Я узнал его по голосу. Но сочинитель - не он.
- Не он?
- Нет.
- Господин де Голль, - помолчав, сказал отец Жозеф. - Вы представляете себе, что пытаетесь мне объяснить?
- Да, святой отец. Может быть, разумнее было бы солгать, будто я не выполнил ваше поручение. Но я не могу лгать.
- Да, это было бы разумнее…
- Теперь я знаю то, чего я знать не должен.
- И это правда. Вы умный человек, господин де Голль…
- Святой отец, умный человек догадался бы, как выпутаться из подобного положения. А я могу лишь сказать правду.
- Вы кому-либо рассказали о своем открытии?
- Нет, святой отец… - Анри замялся.
- Ну что еще? Говорите уж как есть! - прикрикнул капуцин. - Если все так скверно, хоть не скрывайте подробностей!
- Леди Карлайл…
- Знает?
- Мне кажется, да. Она вполне могла догадаться.
Отец Жозеф прошелся, шлепая сандалиями, по кабинету. Вид у него был не мрачный, а просто мрачнейший.
- Как вышло, что она об этом узнала? - наконец спросил он.
- Она ведь по вашему распоряжению возила меня и в отель Рамбуйе, и к мадемуазель де Ланкло, и… - начал было Анри, но махнул рукой. - Она могла додуматься! Впрочем, я пытаюсь оправдаться. А это глупо и недостойно дворянина!