- По-латыни "maxima" - значит "величайшая", - громко произнес некий молодой человек, дерзко присаживаясь на постель рядом с маркизой. Она, впрочем, не возражала, и другие гости тоже отнеслись к этому на удивление спокойно. - Кажется, вам, месье, смерть от скромности не грозит!
"Ого, - сказал себе Анри, - так вот кто сюда пожаловал! Ротру оказался прав. Хотя голос у этого смуглого господина не хриплый и ростом он куда ниже того мерзавца с лютней, - хорошо, если мне по плечо, - однако именно на него нужно обратить особое внимание. Он так открыто выступает против кардинала Ришелье, что с него станется платить сочинителям за гадкие песенки. Впрочем, едва ли не все гости маркизы де Рамбуйе были бы рады падению его преосвященства и передрались бы за право нашептывать свои бестолковые советы королю…"
Одетый с неимоверным щегольством, в пурпуэн и штаны цвета адского пламени, с преогромными ленточными розетками на подвязках и такими же розетками на туфлях, с необъятным кружевным воротником, вопреки эдикту кардинала о борьбе с роскошью, этот молодой наглец тем не менее был лицом духовного звания. Однако сутану надевал только в случае острой необходимости. Звали его Жан-Франсуа-Поль де Гонди.
По воле отца он в десять лет принял постриг. Родня посодействовала тому, чтобы в четырнадцать он стал одним из каноников собора Парижской Богоматери. Будь у него желание продвигаться вверх по лестнице церковной иерархии - с его способностями, честолюбием и азартом де Гонди бы, возможно, и на папский престол когда-либо посягнул. Он достиг успехов в богословии - после диспута в Сорбонне получил степень доктора теологии. Он мог произнести такую проповедь, что при дворе неделю только о ней и говорили. Он мог бы даже стать сподвижником Ришелье, но… помешала любовь.
Юного Жана-Франсуа угораздило влюбиться в Анну де Роан, герцогиню де Гемене. Дама была старше него на семь лет, имела супруга, родного брата герцогини де Шеврёз, и двоих сыновей, но все это для влюбленного не имело значения. Страсть де Гонди была совершенно рыцарской. Что, однако, не мешало ему напропалую колобродить с более доступными красавицами. Видимо, таким образом будущий аббат протестовал против навязанного ему духовного сана.
Осенью 1630 года был раскрыт очередной неудачный заговор аристократов против кардинала. Заговорщиков покарали - кого тюремным заключением, кого ссылкой. Обе дамы из семейства Роан были основательно замешаны в этом деле. Но если герцогине де Шеврёз, как говорится, сам Бог велел встревать в интриги, то ее невестка Анна, одна из самых образованных аристократок Франции, гораздо меньше привлекала к себе внимание двора, уже уставшего считать любовников Шевретты. Однако Анна де Роан так же была предана Анне Австрийской и так же принимала участие во всех интригах, которые могли бы пойти на пользу королеве. В качестве наказания обеим герцогиням было предписано покинуть Париж.
Рыцарь де Гонди остался без дамы сердца. Это привело его в ярость. Он объявил свою личную войну кардиналу. И его счастье, что Ришелье никогда не обращал особого внимания на таких салонных вояк. Тем более что де Гонди был малого роста, близорук, некрасив, нескладен и неловок. Насмешница-природа, как видно, решила отыграться за блестящий ум, необычайную одаренность и бешеную энергию влюбленного священника.
Ко всему прочему, де Гонди имел весьма задиристый нрав и постоянно норовил затеять дуэль, мало беспокоясь о репутации противника.
Де Голль подумал и подошел поближе. Де Гонди, красуясь перед дамами, вполне мог брякнуть что-нибудь такое, из чего проницательный человек сделал бы разумные выводы.
Тут в дверях появился лакей маркизы.
- Госпожа де Комбале и госпожа де Сабле! - объявил он.
Маркиза даже вскочить попыталась, но медвежий мешок не дал ей ступить и шагу.
- Боже мой, наконец-то! - воскликнула она и заторопилась: - Господа, господа, освободите стулья для дам! Месье Марсийак, сделайте милость, приведите мою Жюли!
Старшая дочь маркизы любезничала в одной из "голубых гостиных" с поклонником, Шарлем де Сен-Мором, которому предстояло вскоре стать маркизом де Монтозье. Замуж она вообще не собиралась, уверенная, что и в шестьдесят лет найдет женихов. Семейные хлопоты редко бывают утонченными и изысканными, а ей нравилось блистать в материнском салоне среди самых образованных и талантливых парижских кавалеров.
Принц де Марсийак поспешил выполнить поручение и едва не столкнулся с Анной-Женевьевой. Извинившись, он хотел было поцеловать ей руку, но девушка отдернула кисть с таким видом, будто к ней пытался прикоснуться парижский золотарь. Однако и она проводила молодого человека внимательным взглядом, и он, выходя из спальни, обернулся.
Глазастая графиня Карлайл все это видела и улыбнулась, подумав: вот так зарождаются роковые романы. В том, что роман будет именно роковым, она не сомневалась.
Мари-Мадлен и ее молодая подруга вошли, отвечая на приветствия и поклоны дежурными улыбками. Обе были явно не веселы, но госпожа де Сабле все же старалась держаться бодро.
- Выше головку! - шепнула она де Комбале. - Они должны понять, что вам ничего не угрожает. Они должны видеть, что вы - хозяйка Пале-Кардиналь!
Мари-Мадлен вздохнула и благодарно улыбнулась подруге. Хотя ей было не до веселья: она знала, что отец Жозеф слов на ветер не бросает. Но, несмотря ни на что, нужно было показать всему Парижу, что ее положение в Пале-Кардиналь остается прежним. Поэтому мадам де Комбале нарядилась для визита к маркизе в свое лучшее платье и надела самые дорогие драгоценности, в том числе недавно подаренные кардиналом серьги с изумрудами и бриллиантами, которых еще никто в Париже на ней не видел. Мадам де Сабле тоже выглядела превосходно.
Анри искренне обрадовался, увидев свою покровительницу.
Они даже толком не были знакомы, просто матушка де Голля воспользовалась случаем и попросила племянницу кардинала замолвить словечко за сына. После чего семейство де Голлей нанесло благодарственный визит госпоже де Комбале, и матушка с чистым сердцем вернулась в Бретань - теперь будущее Анри было обеспечено. Таких словечек мадам де Комбале замолвила уже немало. И хотя в итоге словечка не потребовалось, поскольку его преосвященство лично выбрал молодого лейтенанта из большого числа претендентов в его гвардию, позже де Голль часто встречался с мадам де Комбале в Пале-Кардиналь, и оба всякий раз радовались встрече. Это была необъяснимая и совершенно невинная симпатия.
Пройдя поближе к Мари-Мадлен, Анри выслушал все обязательные дамские приветствия и понял, что раньше племянница кардинала бывала в отеле Рамбуйе чаще.
- Да я и при дворе появляюсь редко, - отвечала на упреки хозяйки мадам де Комбале. - У вас мне нравится куда больше, Артенис, ведь вы, припоминаю, даже слова "интрига" не выносите?
- Да, у нас споры возникают только о литературе, искусстве и философии, - сказала маркиза. - Я думала, что знаю всех парижских стихоплетов, но леди Карлайл отыскала совершенно неизвестного. Вот он!
Красивым жестом хозяйка салона указала на де Голля.
- Но я знаю этого поэта!.. - воскликнула де Комбале.
- Мадам, я искренне рад вас видеть! - Анри склонился над рукой Мари-Мадлен.
- Так вы - поэт?! - удивилась она.
- Да, по случаю… - смутился Анри и, чтобы избежать следующего вопроса, снова поцеловал руку Мари-Мадлен.
Люси внимательно наблюдала эту сцену. И соображала она быстро. Франсуа де Ларошфуко был бы отличной добычей, но если удастся приручить любовницу самого кардинала, если удастся перетянуть ее на свою сторону - это будет настоящий успех! Женщина, близкая к Ришелье и понимающая, что законный брак невозможен, в один прекрасный день может возненавидеть любовника - такие случаи были графине хорошо известны.
- И я рада видеть вас, Анри, - сказала Мари-Мадлен, но голос у нее был печальный.
- Вас что-то огорчает, мадам? - шепотом спросил де Голль.
Мари-Мадлен вздохнула.
- Отец Жозеф считает, будто мадам велела похитить нового кота его преосвященства за то, что он испортил ее юбки! - возмущенно прошипела в ответ мадам де Сабле. - Мою милую подругу оклеветали… тсс! К нам подходят…
- Господин де Голль, представьте меня мадам де Комбале, - ослепительно улыбнувшись, произнесла Люси. - Вы ведь можете это сделать? Мне, право, неловко просить, но я вижу, что вы оба рады друг другу… - И она опустила взгляд, всем видом показывая смущение.
- Я многим обязан мадам де Комбале, - объяснил Анри. - И она всегда была незаслуженно добра ко мне… Мадам, позвольте представить вам леди Карлайл.
- Я слышала о вас, когда вы приезжали в Париж с графом Карлайлом пару лет назад, - вежливо сказала Мари-Мадлен. - Надолго ли вы приехали на этот раз?
- Мой муж остался в Англии, и я отправилась на континент одна, - премило защебетала Люси. - Даже любящие супруги должны отдыхать друг от друга. Я хочу обновить гардероб, побывать на балах… Я непременно хочу увидеть новый балет, который сочинил его величество Людовик! Вы, французы, должны гордиться: ваш король пишет прекрасную музыку. Я помню его великолепный концерт для скрипок и гобоев!..
- Мадемуазель де Бордо! - объявил лакей у дверей.
Если бы де Голль знал, что Катрин бывает в отеле Рамбуйе, он бы наотрез отказался ехать туда с графиней Карлайл. Но было поздно. Катрин уже входила в спальню маркизы, а англичанка, как на грех, положила надушенную ручку на плечо де Голлю и даже приникла к нему, всем видом показывая: этот молодой человек мне очень нравится. Она верно рассудила, что подобраться к мадам де Комбале, завоевать ее доверие, проще всего таким образом.
- Вы ведь помните этот концерт? - обратилась Люси к мадам де Комбале. Та в растерянности взглянула на подругу - бедной Мари-Мадлен сегодня было не до музыки.