- Невозможно, не правда ли, запомнить все эти вставные истории и всех пастушков с пастушками?
- Да, миледи…
Роман, уже который год не выходивший из моды, де Голль читать пробовал, но отложил в сторону, поскольку очень уж не терпелось взяться за трактат испанца Каррансы "Философия клинка".
- Уильямс! Взгляни, карета уже ждет?..
Портшез - отличное изобретение для путешествующей дамы. Отец Жозеф прислал очень удобный, с крепкими молодыми носильщиками, но вдвоем поместиться там было невозможно, да и ни к чему, пока в Париже есть наемные кареты.
Анри охотнее прокатился бы верхом, но делать нечего - сел в карету рядом с англичанкой.
Путешествие в экипаже по парижским улицам оказалось неожиданно амурным. Карета то и дело накренялась. Сперва Люси, проехав вправо по сиденью, буквально упала на де Голля, потом он, проехав влево, угодил в объятия дамы.
* * *
Особняк маркизы на улице Святого Томаса был парижской диковинкой - его полностью перестроили внутри по собственным чертежам Катрин де Вивон, отчего дом стал совершенно не похож на своих многочисленных собратьев, заполнивших центральные улицы столицы.
Чем ближе подъезжал экипаж к отелю, тем беспокойнее становилось на душе у де Голля. Он знал, что большинство гостей маркизы - противники кардинала. И у него в голове не укладывалось: как может умный и образованный человек строить козни первому министру короля, который столько делает для блага Франции? Очевидно, в подлунном мире имелись две Франции. Одна вела войны, заключала выгодные для себя договоры с другими странами, осваивала заморские колонии, торговала, строила корабли, наводила порядок в армии, с трудом помирила своих католиков и гугенотов. Другая Франция чувствовала себя смертельно обиженной всеми этими достижениями, постоянно ущемлявшими древние права ее аристократов. Другая Франция гордилась тем, что ее мужчины и женщины одеты со вкусом, а не как буржуа, что они читают модные романы и слушают модных проповедников, а не пробавляются сплетнями своего квартала, могут перечислить предков чуть ли не до Карла Великого. Но главным образом эта другая Франция гордилась тем, что борется с кардиналом Ришелье, и тут уж соображения разума и государственной пользы были недействительны.
Однако задание отца Жозефа следовало выполнять, даже с риском наслушаться глупостей и гадостей.
Как и предупреждала Люси, в спальне, где маркиза принимала гостей, было прохладно. Анри не удержался и, кланяясь, посмотрел на подол платья хозяйки. Подол чуть задрался, и он увидел пресловутый мешок из медвежьей шкуры.
Пока леди Карлайл объясняла маркизе де Рамбуйе, кто такой де Голль, и без зазрения совести восторгалась его мадригалами, новоявленный поэт исподлобья разглядывал многочисленных гостей. Кое-кого он встречал в Пале-Кардиналь: узнал по портрету поэта Венсана Вуатюра, ответил улыбкой на улыбку Жану Ротру. Но пока ни в ком лейтенант не увидел сходства с хриплым демоном из "Шустрого кролика". Гости же, слушая Люси, молчали. Оставалось ждать, пока они заговорят, желательно - не все разом, а по очереди.
Однако заговорить пришлось самому де Голлю.
Правильно сделала графиня, что заставила его несколько раз прочитать вслух мадригалы - да не просто, а с чувством, с волнением в голосе. Поняв, что в исполнении гвардейского лейтенанта лучше всего прозвучали бы счета за овес, сено и починку конской сбруи, Люси догадалась спросить, видел ли он на спектаклях "Бургундского отеля" актера Бельроза. Анри припомнил, что видел его пару раз в пасторалях, где красавчик исполнял роли трогательных пастушков. Помогло. И теперь де Голль по мере сил пытался копировать актера.
Мадам де Рамбуйе - немолодая, темноволосая, крупного сложения, но еще красивая дама - немедля пожелала услышать мадригалы. И она их услышала, правда, немного удивившись тому, что поэт читает по бумажке.
- Не знал, что вы еще и сочинитель, де Голль! - восхищенно воскликнул Ротру. - А мадригалы действительно хороши. Не правда ли, госпожа Артенис?
"Артенис" было анаграммой имени Катрин де Вивон, иначе к ней в салоне и не обращались, за глаза добавляя к нему "несравненная".
- Да, я получила истинное удовольствие, - ответила маркиза своим непередаваемым контральто, приводившим многих ее гостей мужеского пола в щенячий восторг, - а вы, месье де Марсийак?
Анри с любопытством посмотрел на молодого человека, стройного, с точеным смуглым лицом, с огромными черными глазами, который двигался с изяществом аристократа и вельможи бог весть в каком поколении. Этого юношу де Голль видел раньше всего раза два. Франсуа VI, сын герцога де Ларошфуко, носил почетный титул принца де Марсийак. Он редко бывал при дворе, тем более - в Пале-Кардиналь, потому что открыто признавался в своей нелюбви к Ришелье. Ходили слухи, что на него положила глаз главная интриганка двора - де Шеврёз.
- На мой взгляд, всякая поэзия многословна, то же самое можно выразить в лаконичной форме, - высокомерно ответил де Марсийак.
- Вы себе противоречите, мой друг, - мягко укорила его маркиза. - Вы такой любитель романов! А что получилось бы, если, к примеру, сюжет "Астреи" выразить в лаконичной форме? Как вы сведете пять тысяч страниц в один афоризм?..
Моментально завязался литературный спор. Анри же превратился в слух, передвигаясь вдоль стены, чтобы оказаться поближе то к одному, то к другому гостю. Ему было холодно, однако он держался стойко.
Графиня Карлайл в своем низко вырезанном платье тоже явно мерзла. Но она была деятельной натурой и даром времени не теряла. Разглядывая принца де Марсийака, Люси подумала: "Если Шевретта выбрала этого мальчика для постельных утех, в которых она знает толк, значит, в нем что-то есть, кроме знатного рода и красивого лица! Он явно умен, он весьма привлекателен. Пожалуй, мальчик может пригодиться для замысла Элфинстоуна?.." И она потихоньку стала подвигаться поближе к принцу. В конце концов, этот ироничный черноглазый юноша и самой ей понравился.
Анри же в своих странствиях по будуару маркизы наконец оказался у двери, ведущей в следующую "голубую гостиную" и вошел. Там было гораздо теплее, в углу настраивали инструменты два скрипача и виолончелист - видимо, сегодня предполагался домашний концерт, - а у камина стоял ангел!
Лишь у ангелов бывают такие светлые золотистые волосы, которые вьются сами, без папильоток, и такие огромные голубые глаза. Анри подумал, что прав будет тот художник, который догадается написать ангела с лицом этой стройной шестнадцатилетней девушки. Молодые люди не были представлены друг другу, поэтому лейтенант не осмелился заговорить с красавицей в скромном платье, с воротником под горлышко. А она, увидев незнакомца, высокомерно отвернулась.
Но это не было простым высокомерием вчерашней монастырской воспитанницы, которую научили шарахаться от мужчин. Анри явственно почуял вражду. Недоумевая, он отступил к двери и столкнулся с Жаном Ротру, который тоже пришел погреться в гостиную.
- Кто эта особа? - шепотом спросил де Голль.
- Дочь принца Конде, Анна-Женевьева. Ее недавно вернули из монастыря кармелиток, - охотно пустился в объяснения драматург.
- Это чувствуется…
- Не беспокойтесь, дружище! Она быстро привыкнет к светскому обществу. Чего вы хотите от ребенка, который родился в тюрьме? Сперва - тюрьма и общество одних лишь родителей, потом - монастырь. Впрочем, как свидетельствует история, в результате получается очень сильный и стойкий характер, истинная героиня трагедии! - Ротру посмотрел на девушку внимательнее. - Я бы даже сказал: она может натворить немало бед, если поставит перед собой высокую цель…
- Так вы пророк, Жан?
- Иногда случается. И его величество, и его преосвященство не вечны. Пошли им Бог долголетия, но после их смерти в стране непременно начнутся беспорядки, а это ангельское создание как раз придет в такой возраст, чтобы с большой охотой и знанием дела возглавить смутьянов. Не забывайте, что у его величества еще нет наследника…
Он осекся, потому что Анна-Женевьева почти вплотную прошла мимо них, гордо подняв прелестный подбородок с ямочкой.
- Спаси и помилуй нас Господь от подобных ангелов!.. - пробормотал Анри. Он снова сильно обеспокоился за Катрин: как бы и ее не впутали в опасную интригу. Она мало похожа на амазонку, вроде Жанны д’Арк, способную вести войско в атаку с боевым топором в руке. К счастью, она и на Шевретту не похожа, для которой поле политических сражений - постель. Однако Катрин предана королеве, она может с радостью взяться за тайное поручение той же Шевретты. Но там, где герцогиня отделается очередной ссылкой, фрейлина может поплатиться свободой - заточат пожизненно в отдаленный монастырь, и замаливай потом несуществующие грехи…
- Пойдемте к маркизе, Анри, - встрепенулся Ротру. - Там сейчас будет весело: обязательно сцепятся принц де Марсийак и аббат де Гонди. Они любят поспорить. А аббат обещался приехать к шести.
Де Голлю очень не хотелось уходить от камина, но пришлось.
Вокруг постели маркизы уже были сдвинуты стулья и раскладные табуреты. Когда Анри и Ротру вошли, вся компания хохотала. Леди Карлайл тоже была там, сидела возле самой кровати, задорно смеялась и то и дело что-то шептала на ушко хозяйке. А вот де Голль все острее чувствовал себя чужим.
- Я помню ваш гадкий афоризм, Франсуа! - воскликнула маркиза. - "Какая это скучная болезнь - оберегать свое здоровье чересчур строгим режимом!"
- Это не афоризм, мадам, а жизненное наблюдение, - с достоинством ответил де Марсийак. - Я называю такие наблюдения максимами.