* * *
Вблизи этот странный туман выглядел облачками бледно-бледно разведённой чёрной краски, сквозь которую всё видно, а сама она почти незаметна. Первое такое облачко окутывало симпатичную рощицу, и я было сунулся туда, но Танюшка вцепилась в меня:
- Не ходи! Вдруг это какой-то газ!
- Да ну, газ, - для проформы и самоутверждения пробурчал я, но внутрь и правда не пошёл. Серое облачко действительно как-то отталкивало, и мы и от остальных держались подальше.
Мы всё-таки добрались до леса - как раз к тому моменту, когда солнце за него село. Не стемнело, но резко смерклось.
- На опушке заночуем? - спросила Танюшка устало. Я хотел было кивнуть…
И не кивнул.
Я никогда в жизни не ощущал того, что называется "взглядом в спину". Только в книжках читал. Но наверное что-то такое сидит в каждом человеке - от предков, что ли? И просыпается, когда "подопрёт".
Уж куда сильнее, чем подпёрло нас…
Короче - я ощутил этот самый взгляд. Тяжёлый и… не то что угрожающий, нет. Но неприятный, словно меня оценивали.
Я обернулся - спокойно, будто решил просто взглянуть на путь, пройдённый за день. И - вот честное слово! - на какую-то даже не секунду, а на её хвостик - увидел промельк движения. В том самом месте, где мы спустились с откоса.
Пятнадцать километров - это много, на таком расстоянии нельзя увидеть одно живое существо, даже крупное. Тут словно чёрная капля перелилась…
Группа. Стадо, косяк - что угодно. Только как-то странно для животных - словно выглянули - и назад. Животные так себя не ведут.
Именно группа. И если эти - кто бы они ни были - появились именно в этот момент, то они нас, конечно, не видели. А если наблюдали уже давно?..
… - Нет, Тань, - спокойно сказал я, - давай уйдём подальше. В лес.
* * *
Ракушки оказались никакими, хотя мы, морщась, сдабривали их пеплом, чтобы хоть чуть-чуть посолить. Однако, есть хотеться перестало. Я улёгся на траву, закинув руки под голову. Танюшка сидела боком, одной рукой опершись оземь, другой - перебирая пустые раковины, красиво отблёскивавшие перламутром изнутри в свете гаснущего костра.
- В них бывает жемчуг? - спросила она вдруг.
- Нет, кажется, - рассеянно сказал я, - это в речных жемчужницах… Но у нас их давно не осталось.
- Ну здесь-то, может, есть? - предположила Танюшка, и я вздохнул:
- Да я забыл, что мы… Может, и есть.
- Олег, а почему мы ушли с опушки? Кого ты увидел?
- Никого, - равнодушно отозвался я. - Просто не хотел торчать там. На всякий случай. Не сами же по себе те ребята погибли?
- Ну, это давно было… - успокоено протянула Танюшка. - А вот интересно - откуда тут англичане? Или они американцы?
- Или кто угодно, говоривший по-английски, - дополнил я. - Кто их знает, откуда. Мы тут вообще ничего не знаем.
- Завтра дойдём, Олег? - спросила она. Я пожал плечами:
- Ну, сорок миль завтра кончатся точно. А там посмотрим - знать бы ещё, что мы ищем?
- Ход домой, что же ещё? - твёрдо и уверенно удивилась Танька.
Меня просто убила эта её уверенность. Даже ответа не нашлось, да я его и не искал. Разве что мне подумалось, что разочарование Танюшки при такой уверенности будет тяжёлым. Вдруг она его не перенесёт?! Чокнется, или ещё что…
- Тань! - вырвалось у меня.
- Что? - спокойно удивилась она, отряхивая ладонь о джинсину.
- Да ничего, - так же спокойно ответил я. - Просто - Тань-нь-нь… Колокольчик звенит, слышишь?
Она почему-то смутилась - опустила голову, стрельнула зелёными искрами из-под волос. Сказала:
- Хватит тебе. Ты что, в любви признаёшься?
Теперь уже я опустил глаза. И, рассматривая куртку у себя на груди, ответил:
- А если так? То что?
- Да ничего, - Танюшка поворошила угли в костре. - А помнишь, как первого июня мы были в Чутановке, у Вадима на даче?
- Когда вечером разожгли "пионерский" костёр, и я у тебя спрашивал, не больно ли кусаются комары? - усмехнулся я.
- Очень тактично и участливо спрашивал, - уточнила Танюшка. - Видимо, тебе это доставляло удовольствие? - я кивнул и получил в лоб веточкой, а девчонка продолжала: - Но я не про это… И не про костёр… Помнишь, как мы шли со станции? И ты ухитрялся одновременно поддерживать меня под руку, отгонять комаров, тащить на себе свой и мой рюкзаки, опираться на деревянную шпагу и трепаться со мной?
- Помню, - кивнул я, действительно с удовольствием вспоминая эти совсем недавние события. - А ребята вечером напали на нас из-за кустов…
- Придурки, - сердито вставила Танюшка, - я так испугалась… И ты с ними дрался и всех заколол.
- Их и было всего трое, - уточнил я.
- Всё равно… Было так… - она покрутила рукой в воздухе, - по-настоящему…
- Я на будущий год могу выиграть первенство город-район по рапире, - сказал я. - Ты придёшь за меня болеть?
- Конечно приду, - закивала Танюшка. Я приподнялся на локтях:
- Тань, а это правда, что ты говорила про школу? Что ты перешла в нашу школу?
- Правда, конечно, - она смотрела на меня через огонь, и я не мог различить выражения её глаз. Странно. Огонь должен освещать. Но он прячет, делая лица одинаковыми. Около огня невозможно разглядеть, какое у человека выражение глаз, улыбается он, или насмехается… Но сейчас я знал, что Танюшка говорит правду.
- А почему, Тань? - тихо спросил я. И подумал, что мы уже долго знакомы. И много раз уже сидели вот так у самых разных костров. Но такого разговора у нас ещё не было. - Почему ты так решила?
- Потому что… - она замялась и жалобно попросила: - Не надо, Олег, я же всё равно…
Я увидел - даже в свете костра! - как она побагровела. И засмеялся от внезапно заполнившего меня - как ситро заполняет кружку! - пузыристого, шипящего чувства радости. Причём для этой радости у меня не было ни слов - ни даже мыслей.
- Знаешь, я удивился, когда ты согласилась идти к нашим, - вместо продолжения разговора сказал я. - Думал, ты испугаешься.
- Как Ленка Власенкова? - вспомнила Танюшка. - Ленка потом помнишь рассказывала, что сперва как к нам в штаб попала, хотела сразу удрать. Думала - притон какой-то… Нет, я сразу сообразила, что и ребята и девчонки у вас хорошие… А вот я удивилась когда знаешь что? Когда ты к нам домой пришёл. До сих пор не знаю, как ты мой адрес разыскал?
- В клубе собачников, - признался я. - Твоего Черныша там хорошо знают… Туда-то я пришёл, а вот около твоего дома минут сорок ходил. Если бы мне твой отец открыл, я бы, наверное, сбежал.
- А открыла я, - задумчиво сказала Танька. - Знаешь, Черныш, наверное, не ест. Он не любит, когда меня долго нет.
- Кузя тоже, - вспомнил я своего пса. Танюшка засопела. Серьёзно так, с претензией на слёзы, и я поспешил попросить: - Тань, может быть, ты споёшь опять?
- Ты меня отвлечь хочешь, - вздохнула она. Я кивнул:
- Ага. И сам хочу отвлечься, угадала. Спой какую-нибудь нашу.
- Сейчас, - она села прямее и склонила голову набок… Но прежде чем начать петь - сказала вдруг:
- Помнишь, как твой Сергей говорит? "Насильно слушать у костра враньё никого не заставишь - это не у телевизора…" Слушай, Олег.
В школьное окно смотрят облака,
Бесконечным кажется урок,
Слышно, как скрипит
Пёрышко слегка
И ложатся строчки на листок.Первая любовь, юные года,
В лужах голубых - стекляшки льда…
Не повторяется,
не повторяется,
не повторяется такое никогда…Песенка дождя катится ручьём,
Шелестят зелёные ветра…
Ревность без причин,
Споры ни о чём -
Это было будто бы вчера.Мимолётный взгляд удивлённых глаз
И слова - туманные чуть-чуть.
После этих слов
В самый первый раз
Хочется весь мир перевернуть.Первая любовь, снег на проводах,
В небе - промелькнувшая звезда…
Не повторяется,
не повторяется,
не повторяется такое никогда…С. Туликов
* * *
Спокойной ночи у нас не получилось. Вернее - не получилось у меня.
Я проснулся от стремительного ощущения падения - и схватился обеими руками за края кровати, а на самом деле - за широкий сук, на котором лежал верхней частью тела. Говорят, что такое снится, когда во сне растёшь, и я, ещё толком не очнувшись, вроде бы даже вспомнил свой сон.
Но тут же забыл его. Какой тут сон, когда наяву творились вещи почуднее!
Сперва мне показалось, что за деревьями мельтешат светлячки - только какие-то разноцветные и излишне активные. Но это потому, что я ещё до конца не проснулся. В следующий миг до меня дошло, что это на самом деле очень далеко - километров за тридцать, не меньше! - и никакие это не светлячки.
Трассирующие пули, как в кино про войну - вот что это такое. Только не так густо, как показывают в фильмах; то тут, то там, реденько.
Честно - я обалдел. Так, сидя и остолбенел, даже рот приоткрыл, наблюдая за бесшумным - расстояние было точно большим - полётом цветных точек. Это могло значить одно - люди тут есть…
…точнее, это ещё значило, что у этих людей имеется оружие посерьёзнее мечей. Неясным оставалось лишь одно: что это за люди. А это-то как раз и было самым важным, если честно.
Стрельба продолжалась совсем недолго. Кроме того, она не могла меня разбудить. Так от чего же я проснулся?
Всё это время я лежал неподвижно, повинуясь какому-то инстинкту, появившемуся внезапно и очень кстати.
Потом внизу - там, где мы жгли костёр - зашуршал пепел. Хрустнули полусгоревшие ветви. И уже беззвучно проплыли куда-то в сторону тени.