- Тань, я тоже, - терпеливо сказал я. - Выберемся на открытое место и попробуем разжечь костёр.
- Да, костёр он разжечь решил! Из чего, как?! Мокрое всё! И… - она осеклась и закусила губу. Опустила глаза: - Извини.
- Ничего, - по-прежнему спокойно ответил я. И больше ничего не стал говорить.
Мы опять зашагали вперёд. Я видел перед собой спину Таньки, обтянутую мокрой ковбойкой, потемневшие от воды русые волосы, слипшиеся прядями - по ним за ворот текла вода., и мне стало жалко девчонку - до спазмов в горле.
Я пытался уйти от любви
Я брал острую бритву и правил себя
Я укрылся в подвале я резал
Кожаные ремни стянувшие слабую грудьЯ хочу быть с тобой
я хочу быть с тобой
Я так хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
И я буду с тобойТвое имя давно стало другим
Глаза навсегда потеряли свой цвет
Пьяный врач мне сказал тебя больше нет
Пожарный выдал мне справку что дом твой сгорелHо я хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
Я так хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
И я буду с тобойВ комнате с белым потолком
С правом на надежду
В комнате с видом на огни
С верою в любовьЯ ломал стекло как шоколад в руке
Я резал эти пальцы за то что они
Hе могут прикоснуться к тебе я смотрел в эти лица
И не мог им простить
Того что у них нет тебя и они могут житьHо я хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
Я так хочу быть с тобой
Я хочу быть с тобой
и я буду с тобойВ комнате с белым потолком
С правом на надежду
В комнате с видом на огни
С верою в любовьИлья Кормильцев
* * *
Костёр разжечь и правда не удалось, как я ни старался. Зато на севере небо вдруг просветлело - голубая полоса подрезала тучи и начала стремительно расширяться, надвигаясь на нас. В этом было что-то тревожное, но мы радовались, глядя, как солнечный свет буквально течёт к нам по земле, вспрыгивая на холмы и скатываясь в лощины и овраги.
Мы остановились на речном берегу и с удовольствием следили за этим.
- Всё-таки хорошо, когда лето, - сказала Танюшка, и я подтвердил это энергичными кивками. Через минуту мы уже купались в солнце, хлынувшем с небес. - Давай просушимся хоть…
От мокрой земли в самом деле тут же начал подниматься пар, солнце играло в гирляндах капель, и только на юге быстро сокращался остаток облачного неба, унося дождь ещё куда-то.
- Давай, - согласился я и в замешательстве взялся за язычок замка. Снял куртку, выкрутил её как следует. Мы с Танюшкой, не сговариваясь, отвернулись друг от друга; я поочерёдно выжал брюки, футболку, даже носки и разместил все вещи на ветках, которые предварительно отряхнул от воды. Из туфель подальше вытянул языки и пошире расшнуровал.
Танюшка за моей спиной сопела - жалобно, сердито и упрямо. Не поворачиваясь, я спросил:
- Джинсы не выкручиваются, что ли?
- Угу, - ответила она. - Помоги… Да повернись, что ты…
А я что? Я ничего, как говорил попугай Кеша… Она же оставалась в чёрно-красном купальнике, как я её сто раз видел. В руках девчонка держала джинсы. Она была вообще-то сильной, но выкрутить грубую ткань с лейблом "Leer", пошитую в Ярославле, конечно же, ей было не под силу.
- Не разорви, - предупредила она. Ну, это было зря… Такой пошив рвать надо грузовиком… Танюшка держала, а я крутил изо всех сил. Ей то и дело выворачивало руки, из-за чего девчонка смешно морщилась.
- Ну вот, всё, - я встряхнул джинсы и перекинул ей. - Давай теперь сами погреемся.
- А? - как-то опасливо спросила она. Я молча выбрал камень и присел на него, поставив пятки на край и обняв колени. Через несколько секунд тёплая спина Танюшки привалилась ко мне сзади.
- Мы всё равно отсюда выберемся, - тихо сказал я, чуть откинув голову назад. Становилось жарко, и я подумал, что впереди в любом случае ещё долгое-долгое лето.
- Конечно, выберемся, - согласилась Танюшка. И я, увидев у своей щеки её закинутую через плечи руку, осторожно пожал тонкие пальцы.
- А поесть я что-нибудь добуду, - пообещал я.
- Давай немного поспим, - предложила девчонка, - очень хочется.
- Тань, идти надо… - начал было я, но потом кивнул: - Давай. Только веток натаскаем, а то простынем, - я соскочил с камня и полез за ножом.
* * *
Я думал, что проснусь часа через два - больше даже в тёплый солнечный день без одеяла не проспишь на природе, тело остывает и само будит. Но проснулся я аж во втором часу и обнаружил, что накрыт своими вещами, и Танькиными тоже. Я выкопался из-под них и потянулся с подвывом.
Танька - по-прежнему в купальнике - бродила внизу по отмели и за чем-то часто нагибалась. Я лёг на краю берега на живот - трава высохла - и, опустив подбородок на кулаки, начал следить за ней. Потом негромко свистнул.
Девчонка вскинула голову и, улыбнувшись, помахала какими-то двумя мешочками. Не зашумела - по воде всё слышно отлично. А через секунду уже карабкалась наверх.
- Ракушки, - сообщила она, отдуваясь. - Там их много, на отмели… Перловицы. Не устрицы, конечно…
- Устриц пусть буржуи едят, - весело ответил я. Мне было очень хорошо при мысли, что она меня укрыла. - А это мы вечером рубанём, на привале. Давай, сполосни носки и одеваемся.
Мне сейчас хотелось есть ещё сильнее, чем раньше. Танюшке, конечно, тоже. Но мы бодро засобирались. Высохшая одежда, конечно, залубенела, но это ничего. Только вот Танюшка вдруг ойкнула и с размаху села на то место, откуда встала.
- Голова закружилась, - успокаивающе, но в то же время жалобно объяснила она, когда я подскочил.
- Ничего, посиди ещё немного, - я отошёл перегрузить ракушки в свою куртку, которой вновь предстояло играть роль мешка.
А ведь у меня тоже голова временами кружится… Неужели от голода так быстро начала?!.
Эта мысль пугала…
…Косвенное подтверждение тому, что мы идём правильно, мы получили через какой-то час, когда речка почти сошла на нет, превратившись в ручеёк. Мы шли по самому берегу - галечному и пологому. И Танюшка остановилась, даже подавшись назад. Я тут же - честно слово, рефлекторно! - оказался перед ней, сжимая в кулаке нож.
Но бояться было нечего. Мёртвых вообще не надо бояться.
Слева пологий откос был расчищен от зелени - давно, но надёжно, только трава росла там. И среди этой травы лежали три каменных глыбки. Кто-то принёс их сюда, уложил и выбил на плоских гранитных боках белёсые строчки.
- Могилы, - прошептала Танюшка. - Олег, я боюсь.
Скелета она не испугалась. А могил почему-то - да.
- Подожди, Тань, - я осторожно подошёл ближе, сам испытывая неприятное ощущение. Не страх, но какую-то щемящую опаску.
Henry O'Nail
19.01.70–17.05.85
Save God
Max Odder
07.12.69–17.05.85
Save God
Peter G. Segewick
16.03.70–17.05.85
Save God
- Трое, по 15–16 лет, - через плечо сказал я. - Больше двух лет назад погибли…
- Англичане? - Танюшка всё-таки подошла. Я кивнул:
- Написано по-английски… Генри, Макс и Питер… Наверное, эти ребята были вместе с тем… ну, скелет которого. Только его уже некому было хоронить.
Мы посмотрели по сторонам, прошлись вокруг. Но ничего не нашли. Я, если честно, и не ожидал, а вот Танюшка, похоже, разочаровалась. Уж не знаю, что она собиралась обнаружить.
Я тем временем ещё раз определился с западом и выбрал ориентиры, до каких доставал взгляд. Это занятие меня так увлекло, что я и не заметил подошедшей девчонки. А она обратила моё внимание на то, чего не замечал я.
Густой лес впереди - километров на пятнадцать, почти до горизонта - сменился рощами и лугами. Весёленькая такая местность, да ещё солнечная… Но Таня указала на одну странность.
- Смотри, - она вытянула руку, - это что, дым?
Я только сейчас заметил, о чём она говорит. - В самом деле - в двух или трёх местах на равнине словно бы держались расплывшиеся облака дыма. Серый флёр, задёргивавший траву и деревья, прозрачный, но всё же различимый.
- Не знаю, - я всмотрелся. - Больше на туман похоже, но какой-то странный… Промахнём до темноты эту равнину?
- Ага, - согласилась Танюшка.