..Какпо-твоему,
Боккаччино, не приказать ли мне перевезти себя на носилках?
- Чтобы твоя рана снова открылась, чтобы там завелись черви и чтобыты
по пути скончался от лихорадки в какой-нибудь мерзкойхарчевне?Чудесная
мысль! Ты что, рехнулся, что ли? Тебе же всего двадцать лет, Гуччо.
- Еще нет двадцати!
- Тем более, что значит в твои годы потерять какой-нибудь месяц?
- Если бы только месяц! Так можно и целую жизнь потерять!
Ежедневно принцесса Клеменция посылала кого-нибудь из сопровождавших ее
дворян проведать Гуччо и справиться оегоздоровье.Разатриприходил
толстяк Бувилль посидеть у изголовья юногоитальянца.Бувилльизнемогал
под бременем забот и трудов. Он пытался привести впристойныйвидсвиту
будущей королевы еще доотъездавПариж.Большинствопридворныхдам,
изнуренные плаванием, сразу же по приезде слегли в постель. Ни укогоне
оказалось лишнего платья, кроме той грязной ипопорченнойморскойводой
одежды, что была на них в день отъезда из Неаполя. Сопровождавшие королеву
дворяне и придворные дамы заказывали себе новые туалеты и белье упортных
и белошвеек, а платить приходилосьБувиллю.Приданоепринцессы,смытое
волной, пришлось делать заново; надо было купить серебро, посуду, сундуки,
дорожнуюмебель-словом,всето,чтосоставляетнеобходимою
принадлежность королевского поезда.БувилльзапросилизПарижаденег;
Париж посоветовал ему адресоваться в Неаполь, поскольку ущерб былнанесен
в тот момент, когда заплаваниеотвечалоещеСицилийскоекоролевство.
Пришлось потормошить ломбардцев. Толомеи переадресовал просьбыБувилляк
Барди,которыебылипостояннымикредиторамикороляРоберта
Неаполитанского,чемиобъяснялсяспешныйприездвМарсельсиньора
Боккаччо, посланного уладить дело. Среди всей этой суеты Бувиллюоченьи
очень не хватало Гуччо, и бывший камергер являлся кбольномускореедля
того, чтобы пожаловаться на свою горькуюсудьбинуипопроситьуюного
ломбардца совета, нежели для того, чтобы его подбодрить.Бувилльсмотрел
на Гуччо с таким видом, словно говорил: "Так меня подвести! Меня!"
- Когда выуезжаете?-спросилГуччо,стоскойожидавшийминуты
расставания.
- О бедный мой друг, не раньше половины июля.
- А вдруг я к тому времени поправлюсь!
- От всей души желаю этого. Постарайтесь, дружок, получше;выздоровев,
вы окажете мне огромную услугу.
Но прошла половина июля, а Гуччо еще не вставал спостели,кудатам!
Накануне отъезда Клеменция Венгерская решила лично проститься с больным. И
так уж все товарищи Гуччо по палате завидовали ему: ипосещалиитальянца
чаще других, и ухаживали за ним заботливее, и сразу жеудовлетворяливсе
его требования и желания. Но после того, как двери главной палаты больницы
для бедных распахнулись однажды перед невестой короля Франции, появившейся
в сопровождении двух придворных дамиполдюжинынеаполитанскихдворян,
вокруг Гуччо начали создаваться легенды, главным героемкоторыхсталон
сам.