Поспешим оговориться, что причиной его колебаний вовсе не были ни порядочность, ни верность данному ранее слову, ни взбунтовавшаяся совесть. Мы смело можем это утверждать, потому что наши читатели, слишком хорошо знакомые с г-ном де Босиром, не станут с нами спорить.
Нет, он просто-напросто опасался, что граф не сдержит обещания.
- Дорогой господин де Босир, - сказал Калиостро, - я отлично понимаю, что творится у вас в душе!
- Да, - не возражал Босир, - вы правы, господин граф, я не могу так просто обмануть доверие, оказанное мне дворянином.
Подняв глаза к небу, он покачал головой, словно говоря про себя: "Ах, до чего тяжело!"
- Нет, дело совсем не в этом, - заметил Калиостро, - и вы мне еще раз доказали, что прав был мудрец, утверждавший: "Человек не знает самого себя!"
- В чем же тогда дело? - спросил Босир, несколько озадаченный тем, с какой легкостью граф читает его самые потаенные мысли.
- Вы боитесь, что я не дам вам тысячу луидоров, как обещал.
- Ну что вы, господин граф!..
- И это вполне естественно, я первый готов это признать. И потому я вам предлагаю ручательство.
- Ручательство?! Господин граф, это лишнее…
- Да, этот человек поручится за меня, как за себя самого.
- Кто же этот поручитель? - робко спросил Босир.
- Мадемуазель Николь Олива́ Леге.
- О да! - вскричала Николь. - Если господин граф что-то нам обещает, мы можем быть совершенно уверены в его слове, Босир.
- Видите, сударь, что значит педантично исполнять данные обещания! Однажды, когда мадемуазель оказалась в столь же щекотливом положении, в каком теперь оказались вы - разве что не было заговора, - то есть когда мадемуазель разыскивала полиция, я предложил ей укрыться в моем доме. Мадемуазель колебалась: она опасалась за свою честь. Я дал ей слово, и, несмотря на все искушения - а вы поймете это лучше других, - сдержал свое слово, господин де Босир. - Это правда, мадемуазель?
- Клянусь нашим малюткой Туссеном, что это чистая правда! - воскликнула Николь.
- Значит, вы верите, мадемуазель Николь, что я сдержу слово, которое даю сегодня господину де Босиру? Вы верите, что я отдам ему двадцать четыре тысячи ливров в тот день, когда король сбежит или господин де Фаврас будет арестован? - не считая того, что я, разумеется, сниму с вашей шеи петлю, готовую вот-вот затянуться, и уж никогда больше и речи не будет ни о веревке, ни о виселице, по крайней мере в этом деле. За другие я не отвечаю; минуточку, договоримся на этот счет: у каждого человека могут быть определенные склонности…
- Господин граф, - заявила Николь, - для меня это вопрос решенный, как будто здесь побывал нотариус.
- В таком случае, дорогая мадемуазель, - обратился к ней Калиостро, выкладывая на стол десять луидоров, которые он до тех пор не выпускал из рук, - постарайтесь вселить вашу убежденность в сердце господина де Босира, и будем считать, что договор заключен.
Он махнул Босиру рукой, приглашая его переговорить с Николь.
Разговор длился не более пяти минут, однако справедливости ради следует отметить, что был он чрезвычайно оживленным.
Калиостро в ожидании взглянул на свечу сквозь исколотую картонку, кивая, словно при виде старого знакомого.
- А! - воскликнул он. - Знаменитый мартингал господина Ло, вы его вновь нашли? Я потерял на нем миллион.
И он небрежно уронил картонку на стол.
После этого замечания Калиостро разговор Босира и Николь пошел еще оживленнее.
Наконец Босир решился.
Он подошел к Калиостро с протянутой рукой, как ловкий посредник, намеревающийся заключить нерасторжимую сделку.
Однако граф, нахмурившись, отступил.
- Сударь! - заметил он. - Между дворянами довольно честного слова. Я дал вам свое слово, дайте и вы мне свое.
- Слово Босира, господин граф, что мы договорились.
- Этого достаточно, сударь, - произнес Калиостро.
Он вынул из жилетного кармана часы с портретом прусского короля Фридриха, украшенным бриллиантами:
- Сейчас без четверти девять, господин де Босир, - сказал он. - Ровно в девять вас ждут под аркадами на Королевской площади со стороны особняка Сюлли; возьмите десять луидоров, положите их в карман камзола, потом наденьте мундир, берите шпагу, ступайте по мосту Норт-Дам и следуйте по улице Сент-Антуан - не надо заставлять себя ждать!
Босиру не нужно было повторять одно и то же дважды. Он взял десять луидоров, опустил их в карман, надел мундир и прицепил шпагу.
- Где я найду господина графа?
- На кладбище Сен-Жан… Когда нужно без помех побеседовать о деле, подобном этому, лучше делать это среди мертвых, нежели среди живых.
- В котором часу?
- Сразу, как только вы освободитесь; тот, кто придет первым, подождет другого.
- У господина графа еще есть дела? - с беспокойством спросил Босир, видя, что Калиостро не собирается уходить.
- Да, - отвечал Калиостро, - мне нужно побеседовать с мадемуазель Николь.
Босир сделал нетерпеливый жест.
- Можете быть спокойны, милейший господин де Босир; я не посягнул на ее честь, когда она была девицей, тем более я не причиню ей зла, когда она стала матерью семейства. Ступайте, господин де Босир, ступайте!
Босир взглянул на Николь так, словно хотел сказать: "Госпожа де Босир, будьте достойны доверия, которое я вам оказываю". Он нежно поцеловал юного Туссена, почтительно поклонился графу Калиостро, так и не сумев скрыть своего беспокойства, и вышел в ту минуту, когда на соборе Парижской Богоматери пробило без четверти девять.
V
ЭДИП И ЛОТ
Время приближалось к полуночи, когда какой-то человек вышел с Королевской улицы на улицу Сент-Антуан, прошел по ней до водовзводной башни Святой Екатерины, остановился на минуту в его тени, чтобы убедиться в том, что за ним нет слежки, потом свернул в переулок, который привел его к особняку Сен-Поль; оттуда он двинулся по почти неосвещенной и совершенно безлюдной улице Короля Сицилийского; чем дальше он шел по ней, тем медленнее становились его шаги; он неуверенно свернул на улицу Белого Креста и, терзаемый сомнениями, остановился перед решеткой кладбища Сен-Жан.
Он замер, словно опасаясь, что из-под земли вот-вот появится привидение, и стал ждать, смахивая рукавом сержантского мундира капли пота, градом катившегося по его лицу.
В ту самую минуту как начало бить полночь, нечто похожее на тень скользнуло между тисовыми деревьями и кипарисами. Тень эта приближалась к решетке, и вскоре стало слышно, как в замке поворачивается ключ, из чего можно было заключить, что призрак, если это был он, может выходить не только из могилы, но потом еще и с кладбища.
Заслышав скрежет, сержант отступил.
- Что, господин Босир, не узнаете меня? - послышался насмешливый голос Калиостро. - Или, может быть, вы забыли о нашем свидании?
- A-а, это вы, тем лучше! - вздохнул с огромным облегчением Босир. - Эти чертовы улицы темные и пустынные, и не знаешь, что лучше: встретить там кого-нибудь или шагать в одиночку.
- Ба! Чтобы вы чего-нибудь боялись в какое бы то ни было время дня или ночи?! - воскликнул Калиостро. - Вы не заставите меня поверить в эту небылицу. Такой храбрец, как вы, да еще со шпагой на боку!.. Идите-ка сюда, по эту сторону решетки, дорогой господин де Босир, и можете быть уверены в том, что здесь вы встретитесь только со мной.