- Да храни нас всех Господи! - вздохнул Яков и перекрестил всех присутствующих.
26
Лука рос очень медленно. Но, однако, это не сказывалось на его интеллекте. Да, в шесть лет он выглядел как годовалый, а в двенадцать лет как трёхлетний, но его внутреннее знание было равносильно подростковому. Его раны и ссадины заживали быстрее, чем у обыкновенного ребёнка, так как регенерация происходила у его вида быстрее. Отец Яков мог только предполагать, что этот дар у мальчика от его матери Анжелы. Проблем у священника с Лукой было предостаточно, ему приходилось каждый год нанимать для Луки новую сиделку или няню и делать подложные документы о его рождении и липовые справки о его мнимой болезни, и соответственно о его возрасте. Единственная надежда была на то, что когда-нибудь он всё же окончит школу, и его хранителям станет немного легче хранить его тайну.
Несколько раз Якову приходилось перевозить Луку из города в город.
А ещё он беспокоился, как бы не открылась тайна погребения Анжелы. Екатерина Васильевна хоть и вызвалась похоронить Анжелу, как родственницу, приложив все силы, чтобы не делали вскрытия, как Анжела сама завещала акушерке, но все они опасались, что кто-нибудь прознает о необычной женщине, странно умершей при родах.
Пришлось изменить имя умершей, поставить надгробную плиту некоей старушки с чисто русским именем.
27
Рим. Ватикан.
Весна. Солнце ласкало своим теплом и светом. Зацветали цветы. На деревьях распускались почки.
Неброэль обосновался в Риме под именем отца Гэбриэла. Теперь он обитал то в монастыре под Римом, то в самом Ватикане как епископ Иорданский, служащий в архиве Ватикана и часто беседующий с Папой. По ходу он прислушивался к мировым новостям. Перебирая старые свитки и прогуливаясь по монастырскому саду, он часто задумывался о прошлом и вспоминал былое…
* * *
Как Габриэль не старался укрыться от Саломии, однако она его всё же нашла через своего младшего сына, Иуду, который учился у Габриэля врачеванию. Угрожая выдать лекаря Иродиаде, Саломия вынудила живого бога помочь её старшему сыну обрести уверенность в исполнении его миссии царя Иудейского и настроить его на нужный лад. И Габриэль стал встречаться с Вараввой и его соратниками, слушать их беседы, чтобы направить его действия в нужное русло.
Саломия была весьма убедительна и красноречива в угрозах Габриэлю.
- Если ты не поможешь моему сыну вернуть себе законное положение, я расскажу Иродиаде о том, каков ты и что в тебе необычного больше, чем во всех наших пророках и целителях! Я слышала от Иродиады, что её семья вместе с некоторыми другими представителями иудейской знати мечтают отыскать кого-нибудь из живых богов. Я слышала подобный разговор, когда посещала Иродиаду, будучи ещё замужем за Хананной, то есть до падения и обличения в позоре из-за тебя, вестник.
- Что именно ты желаешь получить от меня для своего сына? - спросил Габриэль, припёртый ею к стене в тёмном переулке.
- Он сын Хананны, хоть тот и не признаёт его родства. Мой сын имеет законное право быть царём, ибо в его крови сошлись два знатнейших клана Израилева, Левитова и Иудина. Он должен стать царём! И ты ему поможешь в этом! - жёстко говорила Саломия.
- Но как?
- Научишь его премудрости богов. Научишь, как править, как вести себя с нижестоящими и слугами. Научишь всему, что потребуется ему на троне.
- Ты играешь с огнём, Саломия. Твоя игра преступна.
- Не твоя забота об этом. Ты теперь учитель сыну моему. Сделаешь его царём, и тогда я прощу тебя. Приходи завтра к Овечьим вратам после полудня. Там будет сын мой со своими соратниками. Сойдись с ними и начинай дело своё, - сказала Саломия и, поправив на голове гиматий, пошла дальше, оглянувшись по сторонам в опасении невольных свидетелей их разговора.
С того дня, представившись друзьям Вараввы лекарем Габриэлем, которому интересно то, что говорит Варавва, он начал встречаться с ними, слушать их разговоры, иногда вставляя своё весомое словечко. И Варавва стал прислушиваться к лекарю галилеянину, часто отводя его в сторонку и задавая ему каверзные вопросы о жизни и судьбе, бытии и предназначении. Иуда радовался сближению брата со своим учителем.
Саломия же всё подмечала.
И вот Габриэль уже участвует во всех встречах зелотов как преданный друг и учитель этой разношёрстной общины то ли зелотов, то ли ессеев и назорян, а то ли будущих придворных нового царя Мессии. Но по-возможности старается помалкивать во время их разговоров, чтобы не возбудить к себе излишний интерес у смертных.
Однажды его заметил среди свиты Вараввы фарисей Гамалиэль из Синедриона. Он поделился своими подозрениями с Никодимом.
И в одну из ночей Никодим пришёл к Габриэлю в рощу предупредить его о случившемся и о разговорах, которые стали вести в Синедрионе не только о зелотах и Варавве, но и о лекаре галилеянине.
28
Ночной воздух был наполнен запахами лавра, апельсинов и свежевыжатого оливкового масла… Было тепло и влажно.
Никодим шёл по пустынным ночным улицам, оглядываясь время от времени и всё плотнее кутаясь в длинный тёмный плащ. Он спешил за ворота по направлению в Гефсиманию, чтобы предупредить о случившемся. Оказавшись на территории рощи, он, подняв факел над головой, напряг зрение, чтобы в кромешной темноте отыскать среди растительности того, к кому пришёл.
Габриэль спал у самого дерева, с краю от остальных мужчин.
Никодим склонился к нему из-за дерева и тронул за плечо. Габриэль открыл глаза, осмотрелся и увидел ночного посетителя, которого тот час узнал.
- Отойди сейчас от них, дабы не разбудить, и выслушай меня, галилеянин.
Лекарь послушно поднялся и направился следом за Никодимом. Они отошли на достаточное расстояние от спящих, чтобы не разбудить их своей беседой и отблесками факела, и присели на влажную от росы траву под старой оливой.
- Разговор имею к тебе, лекарь, - сказал Никодим и откинул капюшон.
- Я просто странник.
- Я знаю, кто ты. Ибо я из знающих.
Габриэль молча изобразил удивлённое недоумение.
- …?
- Да, я знаю, что ты бог и сын бога.
- И с чего же у тебя такое понимание обо мне?
- Слухами земля полнится. И слухами о том, что Ирод Антиппа ищет живого бога уже много лет. А до него искали другие… Об этом знают все просвещённые. И потому говорю: тебе грозит опасность. Напрасно ты связался с Вараввой, лишь привлёк к себе внимание толпы.
- Если меня не выдадут, никто не обнаружит меня.
- Твои дела и твои слова могут выдать тебя.
- Продолжай, я слушаю. Раз пришёл в ночи, таясь, значит, нужду имеешь.
- Имею, - согласился Никодим. - Я не враг тебе. И не собираюсь выдавать тебя алчным. Я рад, что с нами бог. Потому пришёл не для того, чтобы укорять тебя, лекарь. Но пришёл к тебе, дабы и предупредить тебя и воззвать о помощи.
Габриэль задумался, потом вздохнул тяжело и вдруг загрустил.
- Я знаю, для чего ты пришёл, Никодим. За беспокойство обо мне я благодарю, но не тебе и не мне судить о том, что должно случиться.
- Нет, друг, ты не знаешь. Ныне день скорби, ибо сегодня днём римляне схватили Гестаса и Дисмаса. А уже ночью нашли и арестовали Варавву. Потом они придут за тобой.
- Но я же видел его нынче вечером и говорил с ним! - Габриэль указал рукой в сторону, где спали сторнники Вараввы.
- Но теперь ночь. И Варавву только что провели мимо дома Первосвященника. Я сам видел, ибо был у него с другими раввинами.
- Кто его схватил? Каиафа?
- О, нет. Каиафа никогда бы не посмел причинить ему зло. Он даже помыслить о таком не мог бы. Синедрион втайне потворствует Варавве и никогда не пойдёт против него.
- За что же их схватили?
- За то, что собирались поднять мятежь. Варавва хотел доказать, что является Мессией Царём.
- Римляне?
- Думаю, Ирод Антиппа.
Габриэль тяжело вздохнул и грустно свесил голову на грудь:
- Я предупреждал его, что затея его матери…
- Да, я знаю, чьих это рук дело. Но кроме этих троих начались аресты и других. Они рыщут повсюду. Многих подозревают в связях с зелотами. А тебя видели с ними не единожды. Живого бога ищут уже давно. Если Антиппа найдёт тебя…
- Я уразумел твой намёк, добрый человек. Боишься, что и за мной придут под покровом ночи как воры.
- Верно, лекарь! Городская знать и главенствующие саддукеи знают о твоём занятии лекарством. Но большинство фарисеев тайно симпатизируют тебе. О тебе многие знают в городе. Некоторые знают тебя в лицо. А это опасно.
- Успокой сердце твоё, ибо ведомо мне намерение некоторых.
- Не всё ты знаешь, равви. А потому бежать тебе надо скоро.
- Возможно ли спрятаться от воли Господа? - улыбаясь поинтересовался Габриэль.
- Ты говоришь от того, что имеешь план?
- Не у меня, Никодим, но у Господа имеется он.
- А знаешь ли, что зелоты с сикариями теперь также ищут тебя, чтобы ты помог им одолеть римлян? Разумеешь, что это значит?
- Но я не Варавва и к власти не стремлюсь.
- Этого они не пожелают знать.
- Но Варавва ещё жив. Его сторонники приложат все силы, дабы вызволить его.
- Так и будет. Но речь теперь не о нём.
- От себя ли говоришь? - внимательно посмотрел Габриэль в глаза священника, отчётливо видимые при лунном свете.
- Не только…
- От Синедриона?
- Не всего… - уклончиво ответил Никодим и замялся в нерешительности.
- Говори же, не смущайся.