Интересно, что отмеченные кризисные явления совпали с изменениями, происходящими в системе государственного управления в западных странах. Они были вызваны скорее эмпирическими, а не концептуальными проблемами, прежде всего, неудовлетворенностью существующей системой управления. Так, Администрация США в 1993 г. самокритично признала, что никогда еще вера в федеральное правительство не была столь шаткой. Средний американец считает, что мы тратим впустую 48 центов каждого доллара, уплаченного в налогах. Пять из шести считают необходимым "фундаментальные перемены" в Вашингтоне. Только 20 процентов американцев доверяют федеральному правительству в большинстве случаев - по сравнению с 76 процентами 30 лет назад. Главной проблемой, при том является не дефицит и рост национального долга, а огромные пустые траты (так, министерству обороны принадлежат ненужные источники стоимостью 40 миллиардов долларов). В общем и целом в большинстве развитых стран ощущается снижение доверия населения к государственной власти, критическое отношение к затратному характеру государственного управления. В связи с этим произошли важные изменения в системе государственного управления, которые могут быть квалифицированы как отказ от жесткого администрирования в пользу гибкого менеджмента. При этом авторы реформ исходят из того, что между публичным и частным секторами общества нет принципиальной разницы, и поэтому методы управления крупными фирмами могут быть использованы в сфере государственного управления. Среди таких методов выделяются: децентрализация (делегирование полномочий и ответственности на нижний уровень управления, непосредственно связанный с управлением); деконцентрация (создание множества независимых агентств и снижение иерархичности системы управления); изменение критериев оценки эффективности управления (за результат, определяемый удовлетворением "потребителей" управленческих "услуг" - населением); разбюрокрачивание системы управления в сторону формирования полуавтономных агентств; конкурентность системы управления (отказ от долговоременных контрактов в пользу кратковременных). В работе "Пересмотр государственного управления" Д. Осборн (советник бывшего вицепрезидента США А. Гора) и Т. Геблер выдвигают 10 принципов обновленной системы государственного управления: 1) расширять конкуренцию между поставщиками управленческих услуг; 2) расширять права граждан в деле контроля за деятельностью правительственных учреждений; 3) оценивать работу государственных учреждений не по затратам, а по результату их деятельности; 4) руководствоваться целями, а не законами и правилами; 5) сделать клиентов свободными потребителями, предоставляя им выбор поставщика услуг; 6) предупреждать возникновение проблем; 7) зарабатывать больше, чем тратить; 8) децентрализовать управление; 9) отдавать предпочтение рыночным механизмам перед бюрократическими; 10) сосредоточиться не на оказании услуг, а на стимулировании решения возникающих в обществе проблем.
Однако производимые эмпирическим путем реформы до сих пор не получили методологического осмысления. Во многом это связано с тем, что постклассическая парадигма в науковедении пока преуспела преимущественно в критике классической эписемологии. Когда же дело доходит до положительного, позитивного содержания, то оказывается, что заявить ей практически нечего. Практически единственным позитивным моментом постмодернизма является отказ от привилегированной точки зрения в пользу самоорганизующегося многообразия.
Таким образом, уже в 1970-е г.г. классическая эпистемология и методология общей теории систем были подвергнута серьезной критике. Во-первых, "классическая" теория систем, основанная на биологических идеях Л. фон Берталанфи, ориентирована на гомеостазис - равновесие системы и среды. Если в биологии он, возможно, является доминирующим состоянием органических систем, то в социальных системах неочевиден, но выступает имплицитным допущением. Р. Дарендорф показал, что большинство социальных (политических) систем являются конфликтными, а сторонники синергетики доказали их стохастичность и неустойчивость. С другой стороны, системный подход в его классической версии, конкретизируемый в структурно-функциональном анализе, предполагающем однозначность связи функции-задачи и структуры, призванной эту функцию реализовывать, не учитывает наличие латентных функций и эффекта дисфункциональности при осуществлении любой социальной функции. Кроме того, "классическая" теория систем (за исключением работ Г. Алмонда) не принимает в расчет роль ментальных представлений, формирующих коллективную мотивацию и воспроизводящих в массовом поведении все социальные структуры. Однако ментальные представления, если они рассматриваются, то воспринимаются в качестве предзаданной структуры без объяснений ее формирования.
Вышеизложенное хотя и относится к сфере эпистемологии, не может, тем не менее, не сказаться на состоянии юридической науки. Правда, до самого последнего времени, насколько можно судить, эти вопросы не стали предметом обсуждения юридическим научным сообществом (за последнее время этой проблеме посвящены лишь две статьи в периодике, хотя несколько лучше обстоит дело в политологии). Но это не означает, что данной проблемы нет. Рассмотрим две ее взаимосвязанные стороны - рациональность правовой действительности и рациональность юридического знания (юридической науки).
Рациональность правовой действительности (далее - права), как правило, у юристов не вызывает сомнения и предполагается как самоочевидная данность. "По самым распространенным представлениям, - пишет К.И. Скловский, - разделяемым и юристами, право - воплощение рациональности. Это убеждение редко ставится под сомнение и еще реже подвергается проверке, возможные методы которой сами по себе в этом случае неясны". Однако далее автор выдвигает мало понятное утверждение: "Можно заметить, что право претерпело заметное упрощение и деградацию, наступившие одновременно с торжеством не знающего границ детерминизма...". Неясно, почему право "упрощается и деградирует". Может быть, речь идет о современном российском законодательстве? Судя по нижеследующим цитатам автора - это всемирно-историческая тенденция. С другой стороны, о каком торжестве детерминизма идет речь? Эпохи Нового времени? Из контекста статьи - современности!
Хотя я полностью разделяю тревогу К.И. Скловского по поводу проблематичности (и отсутствия адекватных методов современной юриспруденции в решении этой проблемы) рациональности права, ситуация, на мой взгляд, несколько иная. С развитие человечества политико-правовая сфера не может не усложняться. А усложнение системы всегда сопровождается увеличением ее нестабильности, неустойчивости, неравновесности. Все это - показатели снижения рациональности в классическом смысле (как упорядоченности, предсказуемости, соответствия разуму), если не полное ее отсутствие.