Окружающая нас среда, климат, экология, наша нервная система могут быть поняты, утверждает И. Пригожин, только исходя из представлений о таких объектах, как о "странных аттракторах", сочетающих элементы стабильности и нестабильности. Мы должны признать, делает он вывод, что не можем полностью контролировать окружающий нас мир нестабильных феноменов, как не можем полностью контролировать социальные процессы. Н.Н. Моисеев в этой связи отмечает, что закон причинности "нельзя доказать логически и вывести из каких-либо других аксиом. Или даже четко определить! Принцип причинности еще только предстоит сформулировать. А сейчас же нам следует набраться мужества для того, чтобы отказаться от тривиального представления о причинности, когда нам кажется, что одни и те же "причины", действующие на один и тот же "объект", обязательно должны порождать одни и те же следствия".
Гораздо более категоричны в критике логоцентризма - западного метафизического мышления - постсруктуралисты, основные положения которых легли в основу постмодернизма. Ж.-Ф. Лиотар, например, считает, что отличительная черта современности - это недоверие к матанарративам, определяющим культурное своеобразие эпохи модерна, - глобальным теориям, которые принципиально не могут быть не подтверждены фактами, не опровергнуты. Р. Барт, а вслед за ним Ж. Деррида отрицают однозначность и необходимость связи означающего и означаемого, в связи с чем знаки приобретают самостоятельное существование и начинают тотально подчинять себе человека, его мышление (не человек говорит языком, а язык - человеком). Бинарные оппозиции, на которых зиждется все здание науки Нового времени, оказываются, как минимум, взаимообратимыми; они образуют не устойчивую структуру, а пребывают в состоянии хаотичной подвижности.
Не со всеми приведенными выше критическими постулатами можно безоговорочно согласиться (особенно это касается радикального релятивизма современной постпозитивистской эпистемологии). Но нельзя не признать, что основы классического рационализма поставлены под сомнение, и нуждаются в пересмотре, адекватном реалиям сегодняшнего дня.
В связи с этим оказались поколеблены претензии классической теории управления и юридической науки (которая в социологической версии основывается на положениях научного менеджмента) стать "инженерией общества". Осознание изменчивости, стохастичности, непредсказуемости социального мира, его многомерности и взаимодополнительности привело к разочарованию в рекомендациях классической теории управления. В частности, Н. Луман аргументирует это тем, что независимо от рациональной мотивации действий их функциональность внутри определенной социальной системы может оказаться иррациональной. И наоборот, иррациональные действия, например, в условиях незнаний или даже аморального поведения могут выполнять в этой системе рациональные функции. Как бы высоко не оценивали люди свою научно-теоретическую осведомленность, писал Л.И. Спиридонов, они до сих пор пользуются по существу одним методом, который получил название "метода проб и ошибок". При этом, как остроумно замечали Ю.Д. Блувштейн и А.В. Добрынин, "число ошибок очень близко к числу проб, что свидетельствует о крайней ненадежности этого метода". О том, насколько может быть пагубной самонадеянность научного управления обществом, блестяще писал Ф.А. фон Хайек.
Социальная жизнь, по мнению известного английского историка Е.П.Томпсона, представляет собой "неуправляемую человеческую практику". Другими словами, люди ведут себя целеустремленно и осознанно, но не могут предвидеть или управлять результатами собственной деятельности. Все это говорит о том, что человеческая рациональность, в том числе формальная (процессуальная, коммуникативная, дискурсивная и т.п.) всегда является ограниченной.
Применительно к общей теории систем, особенно к классической концепции социальных систем, которая преломляется в теорию управления, это имеет самое прямое отношение. Последняя (в ее "классической" версии), как уже отмечалось выше, опирается на методологию структурно-функционального подхода. Суть его, несколько огрубляя, состоит в том, что первичны задачи-функции, которые однозначно (в связи с их рациональным осмыслением) определяют структуру. Например, определяются функции-задачи, возникшие на определенном этапе перед государством, и под них подстраивается (учреждается) соответствующий государственный орган, призванный их решать. Однако оказалось, что у любого государственного органа существуют как явные функции, так и латентные, что явные функции всегда содержат в себе элементы дисфункций, и что просчитать эффективность выполнения какой-либо функции-задачи практически невозможно. Последнее обстоятельство представляется наиболее важным. Дело в том, что эффективность деятельности любого государственного органа до сих пор определяется отношением цели и результата. Однако конечный результат в силу принципиальной амбивалентности любого социального явления не может быть однозначно эксплицирован. Так, например, рост народонаселения - очевидное, казалось бы, благо. Однако прямая корреляция между ростом населения и ростом преступности, ухудшением экологии уже указывает на неоднозначность этого блага. С другой стороны, на конечный результат, который формулирует политика (в том числе, законодатель) влияют в той или иной степени все социальные (и не только социальные, но и природные) факторы. Поэтому однозначно просчитать в какой степени на изменение преступности, например, влияет принятие нового уголовного кодекса, а не изменения в экономической, социальной, политической или демографической ситуации, невозможно.
В этой связи симптоматично заявление апологета мирового либерализма Ф. Фукуямы о том, что "не существует оптимальной формы организации как в частном секторе, так и в общественном /.../ не существует универсально удовлетворительных правил создания организационных структур, а стало быть, государственно-общественное администрирование - это, скорее, искусство, нежели наука. Большинство удачных решений проблем общественного администрирования, несмотря на наличие некоторых общих черт в структурах формальных отношений, не могут рассматриваться как несомненно "наилучшие практики", поскольку должны включать в себя огромное количество специфически контекстуальных данных".