Итак, что же можно сказать о социальной (и правовой) реальности, о бытии права? Что это - результат волюнтаризма самореализующихся личностей? Представители постмодернизма пытаются "ухватить ускользающее социальное бытие" с помощью двух концептов - метафор: ризомы и симулякра.
Метафора ризомы - корневища, клубня - в представлении ее авторов Ж. Делеза и Ф. Гваттари символизирует картину бытия, принципиально отличающуюся от классической - "древесной". Основным принципом "ризомного бытия" является гетерогенность: любая точка связана со всякой другой и, как следствие, отсутствует иерархический порядок. Здесь единичное доминирует над множественностью (целым). И главное - это отсутствие жестко заданной структуры, которую заменяет постоянно изменчивая конфигурация становящегося бытия.
Термин симулякр (cimulacra) известен еще со времен Эпикура. Он обозначал копию, образ вещи. Несколько иное звучание ему придали Ж. Делез и Ж. Бодрийяр. Симулякр - это не копия, характеризующаяся своим сходством с референтом, а "неверное подражание", главная черта которого - отличие от отражаемого. Симулякр в силу своего нереального, "ненастоящего" статуса представляет собой "пустую форму", которая безразлична к любому, в принципе, содержанию. Но именно такой симулякр, приобретающий, например, форму идеологии, картины мира, заставляет человека видеть государство и право как реально существующие вещи, в то время как их реальность - "магически - ритуальный язык системы".
Ж. Бодрийяр сформулировал важнейший для постмодернизма тезис: современная социальная реальность превратилась в симулятивный процесс, воспроизводящий симулякры первого, второго и т.д. порядков. Он, в частности, доказывает, что сегодня, в условиях тотальной манипуляции несуществующим фактически общественным мнением фиктивная власть превращается в реальную. При этом оппозиция реальное / воображаемое, свойственная картине мира эпохи модерна, сегодня практически устранена.
Знаково-символический характер правовой реальности позволяет сторонникам юридического постмодернизма выдвинуть достаточно эпатажный тезис: право есть миф. И.Н. Грязин полагает, что:
a) право должно быть текстом;
b) право есть нелинейный текст;
c) нелинейный текст есть миф.
"Рассуждения права и о праве (приговоры, решения, проклятия, трактаты, фельетоны, диссертации и т.п.), - по его мнению, - могут весьма различаться чисто внешне, но их внутренняя смысловая структура, сворачивающаяся в миф, в принципе одна и та же, она мифологична". Критерии сходства мифа и права коренятся в нелинейности и постоянной повторяемости того и другого. "Индивидуальное судебное решение остается рассказом, историей и заключает в себе ответственность, но рассказ, поддержанный и пересказанный правовым сообществом, - это "миф", который в своей постоянной повторяемости становится именно самим мифом, т.е. объективным непесонифицированным фактом, который исключает индивидуальную ответственность за свое содержание".
В принципе об этом же пишет В.П. Малахов, характеризуя мифологичность юридической теории. "Мифический компонент юридической теории определен самой ее природой. Вообще всякая общественная теория есть в своей основе миф, но обретший понятийно-рациональную форму и освобожденный от крайностей (невероятностей); она сдержка, предел за которым начинается то, что зовется сущностью. /.../
Одной из особенностей юридической теории является нацеленность на конструирование реальности как масштаба, нормы и должного для настоящей реальности. Сам механизм такого конструирования, приводящего к замещению настоящей реальности приводящего к замещению настоящей реальности виртуальной, - мифологизация.
Являясь самой древней формой общественного сознания (формой сознательной организации обшей жизни людей), правосознание мифологично по своей природе. Насколько в юридической теории присутствует правосознание (в своих понятиях, идеях, оценках, логике), настолько эта теория мифологизирована.
Юридическая теория неотделима от идеологии. Идеология - современная форма выражения мифов, она - механизм мифологизации, сознательная, целенаправленная мифология. Идеология питается мифами, воспроизводит их как характеристику, имманентную своей позитивности, вгоняет реальность в миф.
Миф есть очищенная от бессмысленного реальность. В этом смысле миф - основа научного сознания (познания). /.../Если в ранних обществах миф выступал не просто основой общественного сознания, но был в нем непременной актуализированной доминирующей составной частью, то теперь миф - лишь глубинный, но не актуализированный слой общественного сознания, которое в значительной степени ориентировано уже на нейтрализацию своей мифической основы или по крайней мере на придание ей вспомогательного, несущественного значения".- Малахов В.П. Миф о научности юридической теории. С. 70,71, 72.
Опутанность идеологией неизбежно придает теоретическим суждениям некритический характер. Отвержение негативности не является критикой.
Некритичность (и несамокритичность) теоретических рассуждений приводит к вульгарной наукообразности (к игре понятиями) и к догматизации знания. В конце концов все это через механизмы идеологии превращается в апологетику как современную форму мифологизации.
Сегодня мифологизация юридической теории усилилась, и это - прямое следствие разложения духовной основы теории, тех ценностей, на которые она должна опираться. Утрата ценностей замещается воспоминанием о них, т. е. мистификацией реальности, что и есть мифологизация".
Другим важнейшим положением постмодернистской юриспруденции является включение человека в правовую реальность. Критика объективизации права, о которой речь шла выше, имеет "обратной стороной" признание неискоренимости "человеческой составляющей" в праве. Право не существует вне и без человека. Именно человек создает (конструирует) право (хотя и не по своему усмотрению), и воспроизводит его своими действиями и ментальной (психической) активностью. При этом следует заметить, что постмодернистская юриспруденция в основном ограничивается критикой объективизма правовой реальности.