337
Ограничительные теоремы, о которых уже упоминалось выше, сыграли принципиально важную роль в формировании постклассической методологии, для которой, как уже отмечалось, характерны неполнота, относительность (релятивность) и контекстуальность знания об объекте, неисчерпаемом в своих проявлениях. Кроме того, вторая теорема К. Геделя говорит о невозможности выведения знания об объекте из самого объекта. Поэтому несбыточными мечтами разума эпохи просвещения можно считать требование "строгости" юридической науки отвечать на вопросы исключительно юридические, ограничивая пространство юриспруденции "пределами легитимных суждений". - Пермяков Ю.Е. Юриспруденция как строгая наука // Юриспруденция в поисках идентичности. С. 157-158. Это же характерно и для высказывания В.П. Малахова: "...выразить природу, содержание и логику правосознания в предельной глубине можно только средствами самого правосознания". - Малахов В.П. Концепция философии права. М., 2007. С. 12.
338
Н.В. Варламова, например, утверждает, что "вся учебная литература потеории права и государства" может быть отнесена к легистской догматике. - Дискуссия. Первые философско-правовые чтения памяти В.С. Нерсесянца (либертарно-юридический проект) // Ежегодник либертарно-юридической теории. Вып. 1. 2007. С. 77. Об этом же пишет В.А. Четвернин, по мнению которого полному пересмотру подлежит старая легистско-потестарная догматика, начиная с вопроса о том, что такое норма права и кончая юридической ответственностью. Необходимо "заново создавать юридическую догматику вместо той, которой уже - 150 лет, которая в какой-то мере отражает российскую реальность, поскольку эта реальность имеет мало отношения к праву, но которая в Европе по существу устарела еще 100 лет назад". - Четвернин В.А. Вторые философско-правовые чтения памяти В.С. Нерсесянца (либертарно-юридический проект) // Ежегодник либертарно-юридической теории. Вып. 2. 2008. С. 6. В другом месте он высказывается вместе с А.В. Яковлевым еще резче: "...при формалистическом "подходе"... происходит подмена понятия. В якобы юридическом сообществе о том, чего нет, принято рассуждать так, как будто оно есть, ибо это выгодно группам, захватившим власть и ощущающим правовую ущербность своего положения. Ате, кто идеологически обслуживают интересы этих групп, продуцируют правовой нигилизм, определенную его разновидность представление о праве как о фикции". - Четвернин В.А., Яковлев А.В. Институциональная теория и юридический либертаризм //Там же. С. 216. А.В. Кашанин и Ю.А. Тихомиров отмечают, что господствующее в отечественной теории права позитивистско-догматическое понятие права не может быть априорно принято из-за "излишнего формализма данной позиции, которая отрывает теорию права от реальных проблем правоприменения". - Правоприменение: теория и практика / Отв. ред. Ю.А. Тихомиров. М., 2008. С. 8. А.В. Кашанин в соавторстве с С.В. Третьяковым утверждают: "Формальный подход игнорирует необходимое влияние ряда факторов, влияющих на принятие правовых решений, что определяет их частую неадекватность, выражающуюся в том числе в принятии "мертворожденных" либо неприемлемых с общественной точки зрения нормативных актов, а также решений по конкретным делам, возмущающих общественные представления о справедливости". - Там же. С. 69.
339
Применительно к науке уголовного права об этом, в частности, пишет А.Э. Жалинский: "Консервация уголовно-правовой науки приводит к отставанию в логике социального развития, а быть может, осознанному или неосознанному сопротивлению происходящим переменам, вместо их понимания и научно-информационного сопровождения, что противоречит самой роли науки как социального института на службе общества. Во многом это обусловлено природой уголовно-правовой мысли, ее осторожностью и инерционностью. Но так или иначе теория уголовного права и ее носители, как мне кажется, во многих случаях просто не заметили или не пожелали заметить, что они оказались в иной эпохе, в иной экономико-социальной и политической ситуации. Возникновение новых проблем без какой-либо аргументации, а ее в науке уголовного права и не может не быть, объявляется "глубоким экономическим, социально-политическим и духовным кризисом'". - Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. - 2-е изд., перераб. и доп. М., 2009. С. 107-108.
340
Можно на пальцах одной руки пересчитать действительно серьезные научные исследования в отраслевых юридических дисциплинах, в которых затрагиваются фундаментальные проблемы соответствующей науки. К ним я бы отнес работы А.С. Александрова, В.А. Белова, К.И. Скловского, К.А. Арановского, А.Э. Жалинского. Особняком в этом ряду располагаются научные исследования таких отечественных криминологов, как Я.И. Гилинский и Д.А. Шестаков в связи с особым статусом криминологии в уголовно-правовом цикле наук: криминология, на мой взгляд, должна быть (и в лучших примерах таковой и является) теоретическим основанием этих дисциплин, (например, обосновывая основания уголовного запрета, разрабатывая проблемы уголовной политики и социального контроля за преступностью), что вытекает, в частности, из программы социологии уголовного права Л.И. Спиридонова. При этом следует заметить, что многие оригинальные размышления приведенных выше авторов относятся как к теории права, так и философии права.
341
Хайек ф. Право, законодательство и свобода. Современное понимание либеральных принципов справедливости и политики. - М., 2006. С. 45,462.
342
Lakoff G.,Jonson М. Metaphors we live by.-Chicago, London, 1980.
343
Хайек Ф. Указ. Соч. С. 77-78.
344
Об этом же, в принципе, пишет и С.Н. Касаткин: "Одними из ключевых проблем современной российской юриспруденции представляются эссенциалистская трактовка права и правовых явлений, а также связанная с этим непроясненность методологических оснований собственного правового теоретизирования. В ее сегодняшнем состоянии отечественную юриспруденцию можно во многом уподобить классической физике, наблюдающей за объектами ("вещами"), очевидность которых несомненна. Право мыслиться здесь как данность sui generis с четкими границами, свойствами, функциями, закономерностями и пр., данность, по отношению к которой миссия исследователя и социального деятеля заключается в ее открытии, (достоверном) описании, (положительной) оценке и принятии, воплощении в жизнь". - Касаткин С.Н. Юриспруденция и словоупотребление. Проект юридической догматики // Юриспруденция в поисках идентичности. С. 10. В связи с этим он и формулирует программу юридической догматики в качестве проекта юридического языка.
345
Не случайно П. Бурдье полагал главным критерием социальной группы и социального статуса право официальной номанации мира (его классификации, категоризации, а также юридической оценки), а социальная жизнь - это борьба за такое право. - См.: Бурдье П. Социальное пространство и генезис "классов" // Социология социального пространства. М.; СПб., 2005.
346
О личностном, фоновом знании см.: Searle J. The Background of Meaning // Speech Act Theory and Pragmatics / Ed. byJ. Searlet al.- Dortrecht, 1980; Райл Г. Понятие сознания. М., 1999; Полани М. Личностное знание. М., 1985.
347
Деконструкция - это выявление бинарной оппозиции, составляющей структуру логоцентризма западной метафизики и демонстрация ее ущербности, прежде всего, вследствие имманентной связи с властью и идеологией. В результате такого разоблачения порождается "новая конфигурация философско-эстетического поля, чьей доминантой становится присутствие отсутствия, открытый контекст, стимулирующий игру цитатами, постмодернистские смысловые и пространственновременные смещения". - Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб., 2000. С. 22. Авторское разъяснение термина "деконструкция" см.: Деррида Ж. Письмо японскому другу// Вопросы философии. 1992. № 4.
348
Такое пересечение кодов и дискурсов в одном тексте получило название "интертекст" у Ю. Крисгевой. Он возникает как результат процедуры "чтения - письма": он пишется в результате считывания чужих дискурсов и поэтому всякий текст и даже слово есть пересечение других текстов и слов. - Кристева Ю. Разрушение поэтики Ц От структурализма к постструктурализму. С. 458.0 диалогичности текста - главного и по мысли М.М. Бахтина единственного объекта гуманитарной науки - см.: Касавин И.Т Текст. Контекст. Дискурс. Введение в социальную эпистемологию языка. М.. 2008. С. 95 - 102.
349
В современных условиях "внетекстовой реальности вообще не существует", - утверждает Ж. Деррида. - Деррида Ж. О грамматологии. С. 313.0 праве как тексте см.: Поляков А.В. Коммуникативная концепция права (генезис и теоретико-правовое обоснование) //Диссертация в виде научного доклада докт. юрид. наук. СПб., 2002. С. 9 и др. В этой связи необходимо оговориться, что речь идет именно о социальной (социально-правовой) реальности. Она существует только как текст, переводя в знаковую форму физическую, химическую, биологическую и т.п. реальности.
350
Хотя современная юриспруденция, по справедливому замечанию В.М. Сырых, является преимущественно позитивистская. - Сырых В.М. Указ. Соч. С. 39.