Не менее важной проблемой современной юридической науки является логическая (условно - внешняя) структура нормы права. Норма права выступает содержанием импликации - логической связки "если - то". В связи с этим норма права включает в качестве структурного элемента предпосылку правила поведения - модель конкретной жизненной ситуации, при наступлении которой можно, должно или запрещено что-либо делать. Эта предпосылка именуется гипотезой нормы права. Центральным элементом нормы права выступает ее диспозиция - само правило поведения, закрепляющая меру возможного, должного или запрещенного поведения одного человека (носителя статуса субъекта права) по отношению к другому. В диспозиции нормы права всегда указывается ее адресат и (в подавляющем большинстве случаев имплицитно) адресант - "обобщенный Другой". Кроме того, из диспозиции нормы права можно вывести ее объект - то, на что она направлена: "поведение субъектов, которым она адресуется, т.е. общественные отношения". Считается, что в логической структуре нормы права существует и третий элемент - санкция, указывающая последствия (иногда классифицируемые на позитивные и негативные) действия диспозиции (ее соблюдения или несоблюдения). При этом предполагается формула расширительной импликации: "если-то-иначе". По мнению украинского исследователя В.В. Трутня, "так называемая логическая норма - это не что иное, как криминалоид Ломброзо. И не только потому, что она сформулирована криминалистами М.С. Строговичем и С.А. Голунским, авторами "первого марксистского учебника теории государства и права" (1940 г.), к тому же М.С. Строгович еще и автор первого, как казалось небуржуазного, учебника по логике. Более серьезная содержательная причина состоит в том, что в этой норме санкция, а не диспозиция играет первую скрипку, при этом санкция понимается в узком смысле наказания за правонарушение: формула "если... то... а в противном случае..." (С.С. Алексеев). Первый недостаток делает норму уголовной по определению, второй - закрывает путь доктрине естественного права, которая во главу угла ставит не принуждение, а признание. При этом следует учесть, что наиболее сильным принуждением является наказание. Формальная причина для непринятия формулы С.С. Алексеева лежит на поверхности: на самом деле в ней спрятались не одна норма из трех элементов, а две, поскольку она безоговорочно должна была бы продолжена и дополнена четвертым элементом - "... то...". Итак, в так называемой норме до Прокруста было четыре элемента, а после осталось только три. Неизвестно, почему Прокруст остановился, не завершил недоброе дело, и не лишил криминалоида последней человеческой черты, то есть диспозиции. Тогда норма имела бы формулу: гипотеза - санкция, или "украл - в тюрьму", и все дела". Если смягчить не вполне корректные филиппики коллеги с Украины, то, тем не менее, придется признать определенную справедливость процитированных упреков. Реально существующие нормы права, закрепленные в нормативных правовых актах (а сегодня это основная форма внешнего выражения норм права) никогда не содержат всех трех элементов нормы права вместе. При этом искать недостающие в конституционном праве, например, санкции в уголовном праве - категорически неверно, т.к. в уголовном законодательстве формулируются уголовно-правовые нормы (иначе просто все уголовно-правовые нормы придется признать санкциями иных - "позитивных" отраслей права).
В этой ситуации можно пойти по пути разграничения "логической структуры нормы права" и структуры фактической нормы, как поступает, например, С.С. Алексеев. Он пишет: "При анализе логической структуры нормы нужно учитывать специализацию права - то обстоятельство, что между регулятивными и правоохранительными нормами произошло как бы распределение элементов:
< в регулятивных нормах, как правило, реально имеются гипотеза (указание на условия) и диспозиция (указание на права и обязанности);
< в правоохранительных нормах, как правило, несколько иной состав элементов: гипотеза, ее подчас тоже называют "диспозицией" (указание на правонарушение), и санкция (указание на меры государственно-принудительного воздействия, т.е. на сами санкции)".
Более предпочтительной является двучленная структура нормы права, включающая гипотезу и диспозицию, которая, в свою очередь, классифицируется на "позитивную" (или "регулятивную") диспозицию и "негативную" (или "охранительную") диспозицию, именуемую санкцией: обязанность лица, совершившего правонарушение (гипотеза) подвергнуться наказанию. В таком случае не надо придумывать усложненную конструкцию трехчленной структуры уголовно-правовых норм или искать (непонятно где) недостающие элементы. При этом гипотеза и диспозиция нормы права всегда должны в ней присутствовать - в противном случае это не нормы права. Поэтому если норма права - это правило поведения, то нормы-принципы, декларации, дефиниции или организационные положения (закрепляющие организацию или устройство, например, государственного органа) - не нормы права, но элементы диспозиций соответствующих норм права (например, понятие преступления - элемент всех уголовно-правовых норм).
В качестве подведения итога данному параграфу, представляется возможным сформулировать основные идеи диалогичности нормы права. Диалог - это взаимообусловленность и взаимодополнительность позиции индивида относительно Другого, которая проявляется в действиях и ментальных образах персонифицированного человека. Другим является конкретный контрагент взаимодействия, как фактический, так и ментально представленный, который может быть носителем личностных характеристик и/ или безличностных признаков социально значимого Другого. Взаимообусловленность и взаимодополнительность осуществляются чрез систему знаков и кодов коммуникации опосредующих любое социокультурное явление и процесс.