Таким образом, если генетически правоотношения предшествуют норме права, то функционально норма права главенствует над реализующими ее правоотношениями. Предпосылка нормы права находится в прошедшем времени - в тех предшествующих общественных отношениях (действиях), которые институционализируются в правила поведения. Сама норма права - настоящее время - это информация, выраженная в соответствующей деонтической модальности, то есть модель правового поведения. Смысл такой модальности - быть направленной в будущее; именно будущее правовое поведение подтверждает претензию соответствующего правила поведения быть нормой права. Как видим, нора права соединяет (потенциально актуализирует, направляя в будущее) три формы времени, объединяя сущее с должным и реализуя должное в сущем. Можно сказать, что норма права демонстрирует диалогическое отношение прошлого, настоящего и будущего. Проблема нормогенеза, лишь обозначенная выше, показывает диалогичность не только сущего и должного, но и субъективного и объективного, идеального и материального, инновационного и традиционного и т.п. Так, на стадии функционирования норма права, воплощая объективное, идеальное (информационное) и традиционное, превращается в правовое поведение, "трансформируясь" в будущее. Однако на стадии генезиса нормы права начинают доминировать другие полюса этого полилога (многогранного диалога): субъективное, индивидуальное начало, которое вносит материальным действием какую-либо инновацию. А затем все возвращается к традиции до нового "выбора" инновации (точнее - ее отбора культурой).
Одним из наиболее интересных и дискуссионных вопросов в современной теории права является проблема семиотической (или внутренней) структуры нормы права. Насколько нам известно, первым предложил рассматривать вместе с внешней структурой нормы права (гипотеза, диспозиция и санкция) еще и внутреннюю - "семиотическую" - структуру нормы права Н.В. Разуваев. "Глубинная структура включает в себя три иерархически соподчиненных уровня (или плана): означаемого, значения и означающего". Означающее - это норма права, выраженная как знак. Означаемое, по его мнению, - это ценности, которые формулируются в данной норме права.
В общем и целом такой подход, связанный с использованием достижений семиотики, позволяет по-новому взглянуть на норму права, выявить в ней ранее не замеченный стороны, характеристики. Однако при этом не все выводы Н.В. Разуваева представляются бесспорными. Рассмотрим этот вопрос подробнее.
Знаковая ситуация, как ее изобразил еще в XIX в. Г. Фреге, включает в себя связь трех элементов (так называемый "треугольник Фреге"): предмет (денотат, объем понятия) - знак (имя, слово) - понятие (десигнат, содержание понятия). Отношение знака и денотата образует значение знака; отношение знака к десигнату (понятию) есть выражение смысла, который заложен в понятии. Этот треугольник показывает, что мышление человека (его восприятие действительности) связано с предметами окружающего мира не прямо (непосредственно), а опосредовано, через знаки - заменители предметов. Особый интерес вызывает в этой связи представление о норме права как знаковосимволической реальности (норма, как упоминалось выше - это правило, зафиксированное в словесной форме). Норма права замещает собой правовую реальность, а ее восприятие предполагает оперирование со знаковой формой нормы права, но одновременно в соотнесении (это нельзя забывать) с фактической реальностью (фактическими отношениями - юридически значимым поведением).
Наиболее важный вопрос, который возникает в связи с семиотическим рассмотрением нормы права, является проблема означаемого (предмета). По мнению Н.В. Разуваева, как уже отмечалось, означаемым выступают ценности. Такой вывод представляется малоубедительным, тем более, что он никак не аргументирован в автореферате. На наш взгляд норма права выражает, прежде всего, фактическое поведение (например, обычай - это выражение традиционного поведения), имеющее юридическое значение. Поэтому правоотношения (и в генетическом, и в функциональном смысле) - референт нормы права. Другое дело, что эта связь - номинация или репрезентация - не прямое, зеркальное отражение. Более того, в современном постструктурализме (постмодернизме) наиболее радикальные сторонники этого направления утверждают, что за актом номинации вообще отсутствует какое-либо содержание (например, политические партии сегодня, и с этим можно отчасти согласиться, выражают сами себя, а не волю народа - социальной группы, - которой в эксплицитном виде вообще не существует). Знак (у Ж. Бодрийяра, Р. Барта, Ж. Деррида, Ж. Делеза) как и всякая структура первична по отношению к его содержанию, организуя (создавая) его по своему образу. Активность формы (структуры), на наш взгляд, конечно нельзя отрицать, как и невозможно элиминировать содержание, без которого знак просто не в состоянии воспроизводиться, а значит и существовать.
Более перспективен в этой связи подход, позволяющий соединить семиотико - семантический аспект (отношение системы материальных объектов, являющихся знаками, к обозначаемым объектам) с прагматическим. Так, Е.Д. Смирнова, совершенно верно предполагая, что язык (знак) является средством номинации, предлагает переформулировать "треугольник Фреге" следующим образом, для того, чтобы имело место понимание (перекодировка сигналов): производитель знака - знак - означаемое - воспринимающий знак. Такая схема учитывает "динамику" системы и позволяет говорить о ее традиционном или инновационном воспроизводстве, то есть более глубоко представить природу (в том числе диалогическую) нормы права.
О необходимости дополнения семантического треугольника прагматическим отношением "говорящий - слушающий" пишет Б.В. Марков: "На то или иное использование, применение высказываний, на то, что значения отсылают не только к идеям или понятиям, но и к действиям, координатором которых выступает язык, указывает прагматика. Общая схема прагматики строится на том обстоятельстве, что знаки употребляются и понимаются в определенном практическом контексте, в рамках социального жизненного мира. Они, конечно, отличаются от сигналов, вызывающих реакции непосредственно. Слова, которые мы слышим, могут восприниматься как команды, просьбы, советы, пожелания и т. п. Конечно, при этом они должны быть поняты. Стало быть, знаки проходят стадию понимания, и поэтому они не свободны от ментальных переживаний. Но важно и то, что понимание связано не только с внутренним, но и с внешним планом деятельности. Во-первых, оно не самодостаточно, а замкнуто в цепочку "знак-понимание-действие". Во-вторых, установление смысла в такой цепи не предполагает открытия идеи или сущности, как это предписывает теоретическая установка".
Таким образом, норма права как знак отсылает к "фактическим" референтам через понятие или значение как способ употребления понятия - слова (по Л. Витгенштейну). В силу многогранности, полифиничности права, его референтность множественная и не может быть сведена к одному единственному привилегированному объекту. К референтам права следует отнести человека в его "юридической ипостаси", юридически значимые действия (практики) человека, его восприятия правовой реальности, включая знаки, к которым отсылают статьи нормативно-правовых актов (тем самым знак превращается в референт).