Глава VII. Эстетика бури и натиска
"Раннее Просвещение рационалистично, это век рассудочного мышления. Разочарование наступает довольно быстро, тогда ищут спасения в непосредственном знании, в чувствах, в интуиции, а где – то впереди маячит и диалектический разум. Но до тех пор пока любое приращение знания принимается за благо, идеалы Просвещения остаются незыблемыми".
Это высказывание А. В. Гулыги может послужить хорошим вступлением к характеристике "Бури и натиска" (Sturm und Drang) – литературно – эстетического движения, возникшего в Германии в 70-е годы XVIII в. Наиболее видными среди "штюрмистов" были И. Г. Гаман и И. Г. Гердер.
Чтобы понять своеобразие постановки и решения проблемы искусства и коммуникации этими мыслителями, необходимо иметь в виду, что движение "Бури и натиска" возникло в русле более широкого философского течения (Франции, Голландии, а затем и Германии), направленного против рационализма и метафизики рассудочной философии Просвещения.
И. Г. Гаман (1730–1788)
В немецкой философии XVIII в. Гаман был одним из первых сторонников "непосредственного знания". Познание, по Гаману, не может ограничиться лишь одними рассудочными формами (игравшими главенствующую роль в рационализме ранних просветителей); оно осуществляется не только с помощью рассудка, но и посредством чувства и разума. Гаман не противопоставляет интуитивное, "непосредственное знание" знанию опосредованному, рассудочному, признавая единство того и другого. Однако превосходство он отдает непосредственному знанию, чувственной интуиции, а отвлеченное рассудочное знание обедняет, по его мнению, полноту действительности.
Интуитивизм Гамана вытекает из его онтологии: объединяя в духе религиозно – мистического пантеизма бога и мир, Гаман подчеркивает органическую целостность мира, отстаивает динамическое представление о природе как о живом организме, полном эмоциональной жизни и движения.
Природа, мир – это "язык", на котором божество говорит с человеком, "речь, обращенная к твари через тварь". Когда люди говорят, они переводят этот божественный язык на свой человеческий. "Говорить значит переводить с ангельского языка на человеческий, то есть переводить мысль в слова – вещи в имена, образы в знаки; знаки могут быть поэтические или кириологические, исторические или символические, или иероглифические – философические или характериологические".
Каковы бы ни были виды знаков, поскольку они выступают орудиями отвлеченного рассудочного знания, "рассекающего" природу своими абстракциями, постольку эти средства познания и общения получают у Гамана негативную характеристику. Перевод языка природы на человечес кий язык знаков "более, чем всякий другой, сходен с изнанкой обоев…"
"Интуитивизм Гамана имеет эмоциональный характер". Так же, как и Руссо, он видит в чувстве, страсти основной элемент духовной жизни человека, его познания и общения. Отвлеченные, бездушные знаки не адекватны эмоциональной природе бытия." Одна лишь страсть дает абстракциям и гипотезам руки, ноги, крылья, образам и знакам – дух, жизнь, язык…", "зачатие и рождение новых идей и новых выражений… лежат сокрытыми в плодоносном лоне страстей перед взором наших ощущений…".
Произвольным, рациональным "знакам" просветителей Гаман противопоставляет непроизвольные, иррациональные "образы". "Ощущения и страсти говорят лишь образами и понимают только их. В образах заключено все сокровище человеческого познания и блаженства".
Такая высокая оценка "образа" содержится в брошюре Гамана "Карманная эстетика" (Aesthetic in nuce). И это понятно. Язык образов – это язык поэзии. "Поэзия – родной язык человеческого рода; так же, как садоводство древнее земледелия, живопись – письмен, пение – декламации, уподобление – выводов, мена – торговли. Глубоким сном был покой наших предков; и их движение – безумной пляской. Семь дней сидели они в молчании раздумья и удивления – и открывали уста – для крылатых снов".
Именно поэзия – язык страсти, чувства и образов – выражает непосредственное интуитивное восприятие действительности. Только поэзия (а не "откровения" Платона, Бюффона) есть "подражание прекрасной природе". Только язык поэзии может отражать адекватно "ангельский" язык природы".
Поэзия, по Гаману, не только родной, но и "древнейший" язык человеческого рода. Именно в первобытном языке и сознании, образном и чувственном, видит Гаман исходное иррациональное начало всякой поэзии.
2 Таким образом, интерес Гамана к философским проблемам языка нашел свое отражение и в эстетических взглядах мыслителя, затрагивающих коммуникативный аспект искусства.
Гаман в этом отношении оказал большое влияние на своего ученика и друга – Гердера. И хотя он полемизировал с последним по проблемам языка и поэзии, его два главнейших тезиса: противопоставление интуитивного, образного, эмоционального языка искусства знакам абстрактного рассудочного мышления, а также отождествление первобытного языка и поэзии – послужили важным исходным пунктом для решения указанных проблем в философии и эстетике Гердера.
И. Г. Гердер (1744–1803
В идее непосредственного, интуитивного, творческого познания "отразились потребность хотя бы фантастическим путем выйти за пределы метафизического, формально – логического метода мышления просветительской эпохи, смутное ощущение диалектической природы реального мира и человеческого познания, а также ощущение того, что в процессе познания участвуют не только абстрактное мышление, но и чувство, фантазия, творческая деятельность человека. Эти гениальные стихийно – материалистические и диалектические по своему характеру догадки получили отражение в эстетических сочинениях и творчестве Гердера, молодого Гете и других "бурных гениев".
Эта общая оценка философско – эстетических взглядов Гердера целиком относится к постановке и решению им коммуникативных проблем искусства. Оригинальный вклад Гердера здесь весьма значителен.
В первых же своих литературно – эстетических произведениях ("О новейшей немецкой литературе" (1766–1767), "Трактат о происхождении языка" (1770) и др.) Гердер обращает внимание на важность философских исследований языка для анализа эстетических проблем искусства. Он обращается с прямым призывом к "критикам искусства": "познавайте же ваш язык". Мыслитель сетует на то, как мало еще занимаются его соотечественники философией языка, и ставит перед собой задачу "заняться хотя бы только изготовлением кирпичей для этого здания, о возведении которого думать еще преждевременно".
Чем объяснить, что Гердер при исследовании искусства придавал такое большое значение исследованиям языка? Во – первых, здесь были общегносеологические соображения. Немецкий мыслитель был одним из тех философов, который ясно и определенно осознал и сформулировал тезис о единстве языка и сознания. Это единство прослеживается им от момента возникновения языка и вплоть до современного состояния.