В этом смысле язык правоведа получает в качестве затравки язык нормы, изложенной законодателем. Продолжив в том же духе, можно выйти на выделении нескольких подуровней в языке самого правоведа. Совершенно ясно, что в этом языке четко видны границы двух органически переплетенных, но все же разных уровней мышления – уровня практического суждения и метауровень уровень рефлексии. Проблема возникает только в связи с вопросом, какой уровеь считать базовым. Метафорически говоря, нужно найти тот крайеугольный камень, на который можно было бы воздвигнуть многоэтажное здание прававовой науки. Тем более, что для позитвистского теоретика права, привыкшего иметь дело с упорядоченной системой позитивного права, проще было бы вникнуть в сердцевину правового теоретизирования в том случае, если полифонический строй мозаики постмодернисткого философствования в праве обрел бы привычный образ пирамиды. Параллельно с процессом формирования аналитической юриспруденции развивается метод системного конструирования. Иначе говоря: систематизирование общественной правовой практики дает точку опоры для создание первого метауровня юриспруденции. С него и вследовало бы начать – с разделения на практическую работу юриста ( law jobs ) и правовую рефлексию.
Выделение рефлексии права в самостоятельную отрасль юриспруденции относят самое раннее к XVII веку, когда наряду с практическим знанием законов ( cognito legum ) появляется на свет наука права ( scientia ), чуть позже аналитическая юриспруденция. Практическое знание законов – это юридическая техника, сумма технических приемов (знакомство с нормативными актами, знание нормотехники плюс техника аргументации). Знание закона делает юриста специалистом в своей области и требует определенной подготовки, несмотря на то, что общими знаниями в области вопросов прав может обладать и "посторонний человек". Полный доступ к правовой деятельности в узкоспециализированных областях может лишь специалист, этот доступ закрепляется законом. В современном законодательстве привилегии юристов на отдельные сферы профессиональной деятельности фиксируют прежде всего законы юстиции – в частности, к разряду последних принадлежат закон об адвокатуре, закон о нотариате и т. д. Однако одной технической стороной правовой деятельности, "правовым филистерством" (Э. Эрлих) изучение права исчерпываться никак не может – необходимо оформление теоретических рамок правовой деятельности, теоретическое понимание права.
Следовательно, восходя по ступеням "многоэтажной" модели права, мы тем самым удаляемся от уровня юридической практики в направлении от частного к целому, переходя от самодостаточной, так называемой "внутренней фокусировки" юридических проблем на правотворческой и правоприминительной деятельности к точки зрения извне, что безусловно обогащает представления о праве. На высших уровнях здания правовой мысли находятся интеллектуальные ниши, которые с полным основанием можно отвести под общую теорию права, учению о юридическом методе и общему учению о праве (энциклопедии права). Характеризируя метауровень общей теории права, Отто Брусиин использует уместное в данном контексте сравненение энциклопедичности общей теории права с "гербариумом наиболее общих, установленных законом понятий", коллекцией фундаметальных юридических ценностей. Эта коллекция служит "затравкой" и основой для конструирования метауровней более высокого уровня: юридическая лингвистика, социлогия права (и/или юридическая социология), и наконец философия права. Стоит однако заметить, что благодаря своей ярко выраженной интердисциплинарности, социология права, правовое языкознание и философия права, прпредставляют собой нечто большее, чем механичесое пренесение правовой материи в предметную область, изучаемую иной наукой. Скорее речь должна идти о комплексном взгляде, способе познания и понимания права.
Как показывает история права [9], разделение между теоретиками "со стороны" и юристами обуславливалась излишной тягой первых к нарративизации, вычурной облицовке своего стиля. Используя порой юридический аргумент, теоретик искусно оставлял в тени техническую сторону "вопроса права", уделяя внимание прежде всего форме, зашищая свою идеологию. Юристы, напротив всегда стремились и стремятся изжить в технической стороне праве остатки "поэтического", "ритуального" (читай: "иррационального"), заменяя нарратив, повествование о праве, на аналитическую систему иерархии рационального дискурса, включающей в себя помимо текста как основного источника права и экстралингвистические (прежде всего социальные и логические) факторы.