Он летел так низко, что за стеклом кабины неподвижной маской вырисовывалось лицо пилота. Одним прыжком Хольт очутился в блиндаже. Он увидел Вольцова, пристегивавшего ремень каски.
— Пушка вышла из строя! — крикнул Вольцов. — Разбило накатник! Вернер, Христиан, Зепп, за мной… к «Берте»!
Хольт бросился за ними. У подъездной дороги серой неразличимой массой горели бараки. Рядом с окопом зияла широкая плоская воронка. Хольт бежал.
Снова невыносимый грохот моторов. Хольт бросился наземь. Ураганом пронесся над ним самолет. Хольт опять пустился бегом и кое-как добрался до «Берты». Он увидел, что Вольцов возится с затвором. Феттер и Гомулка без касок тоже были здесь, они открывали блиндаж с боеприпасами. Вольцов сунул в ствол патрон ближнего боя. Еще один самолет подлетел к ним на большой скорости, Хольт втянул голову в плечи. Орудие закачалось, Вольцов крикнул: «Мимо!» Хольт не услышал разрыва, но над окопом взмыло облако дыма. «Левее, Вернер, вот так, хорошо! Зепп, ниже!» Грянул выстрел, пушка дрогнула, Хольт подумал с облегчением: «Гильберт ведет огонь!» Феттер крикнул: «Новый заход — направление девять!»
Но машина уже просвистела над их головами, над бруствером фонтаном брызнула земля. Вольцов снова дернул спусковой рычаг, прогремел выстрел. «Шабаш! Гильзу заклинило!» На мгновение воцарилась типгида.
— Проклятье… о, проклятье! — ругался Гомулка.
Хольт, шатаясь, поднялся с сиденья. Вольцов выглянул, за бруствер:
— Улетела! — сказал он. — Горит на славу! А конура шефа целехонька!
Ходьт снял каску и ощупал голову. Слышно было, как трещит горящее дерево.
Они покинули окоп. Командирский пункт кишел людьми. От орудий, расположенных севернее, доносились крики: «Санитары!» «Антон» являл картину полного разрушения. Шмидлинг лежал неподвижно в луже крови. Несколько силезцев растерянно стояли вокруг.
— Да помогите же Цише! — крикнул кто-то.
Западная стенка окопа была вдавлена. Цише лежал навзничь между двух станин, ноги его до колен были засыпаны землей. Он лежал неподвижно, открытые глаза выкатились из орбит, нижняя челюсть безостановочно дрожала. Понатужившись, они подняли балку обрушившейся деревянной обшивки и вытащили Цише наружу.
— Даже не верится! Ноги целы!
— Повезло! — хладнокровно заметил Вольцов. — Хорошо, что балка упала на сваю. Иначе ему размозжило бы кости!
Все столпились вокруг Шмидлинга, он лежал ничком, зарывшись руками в шлаковую пыль.
— А меня называл трупом, — сказал Феттер. — Лучше бы за собой присмотрел!
— Заткнись! — оборвал его Гомулка. Хольт молча глядел на мертвого Шмидлинга. У него четверо детей, вспомнил он.
Цише поднялся дел и невредим, он только мелко дрожал всей телом.
— Нервный шок! — сказал Водьщож — Пройдет.
— Проверка связи! — раздался приказ с командирского пункта. В проводах не было тока.
В орудийный окоп вошел Готтеекнехт.
— Есть потери?
— Шмидлинг убит, — доложил Вольцов, — и Цише контужен.
— А орудие?
— Накатник придется сменить, — сказал Вольцов.
Готтескнехт записал и ушел.
Четверо убитых и одиннадцать раненых — таков был итог этого воскресного утра. Погибла связистка — сгорела вместе с канцелярией. Четыре орудия вышли из строя, два из них к вечеру были уже в порядке. «Антона» и «Дору» пришлось свезти в ремонтную мастерскую. У «Антона» разбило воздушный накатник. Одним из осколков, возможно, и убило Шмидлинга. «Дору» накрыло осколочной бомбой, двое курсантов погибли, пятеро ранены. На командирском пункте убит Надлер.
После обеда капитан вместе с Готтескнехтом обходил бараки. Цише лежал на койке, по-прежнему дрожа всем телом.