- Что мне кинжалы! - возражал храбрый Роман. - Рогнеда вот уже месяц отрабатывает на мне искусство работы с опасной бритвой. О, это особое искусство! Теперь меня ничем не запугать. Но… как уговорить Рогнеду стать второй Джульеттой? То есть лечь в гроб и заснуть, словно убитая. Моя невеста очень мнительна и наверняка заподозрит, что я действую с целью соблазнить ее. Особое неудовольствие у щепетильной Рогнеды, я знаю, вызовет то обстоятельство, что акт соблазнения ее планируется осуществить в гробу…
Вот такие, понимаете ли, дела. Ну не с кем соревноваться на равных. Некого превзойти, а точнее - обойти на повороте.
Наверняка все знаменитости мира вошли в сговор с Подстаканниковым. Это явно вытекало из его слов, которыми он огорошил нас.
- Короче, барная стойка закрывается, - объявил служитель источника истины. - До лучших времен. А лучше навсегда. Как пить не дать!
Наступила долгая щемящая пауза, во время которой все дружно и горестно смотрели в сторону источника истины - как бы в последний раз…
* * *
Легенды и былины утверждают, что завсегдатаи "Утеса", будучи в состоянии полного отчаяния, решили даже утопиться.
- Не дать! Не пить! Тогда уж и не жить! - вскричали истинные колдыбанцы и дружно вышли на берег Волги, дружно повязали себе на шею по увесистому кирпичу и так же дружно двинулись в холодные майские воды. Стройной шеренгой, с левой ноги, как на демонстрацию. Разве что транспаранты не несли и здравицы в честь руководства не кричали.
Раз-два, левой! Еще один шаг - и Волга-матушка примет в свои глубины отчаявшихся неудачников. И тут произошло… диво. Как только шеренга оказалась у кромки, река вдруг отступила ровно на шаг. Раз-два, левой! И снова матушка отодвинулась. На шаг, на два, на три. Раз-два, раз-два! Дружно марширует шеренга, но… посуху. Вот уже дошли колдыбанцы до середины Волги, вот по команде резво прибавили шагу. И все равно не могут догнать убегающие от них воды. Колдыбанцы перешли на трусцу. А потом - в галоп! А Волга, между прочим, в районе Колдыбана - километра полтора в ширину. А колдыбанцы, конечно же, не марафонцы. Упарились, уморились, умаялись.
- О Волга, матушка родная! - взмолился участковый Самосудов. - Нету больше силы молодецкой. Ты же знаешь, у меня хронический колит. Давно пора принимать слабительное.
- У меня радикулит и шейный остеохондроз, - завздыхал учитель Молекулов. - Каково мне с камнем на шее!
- О Волга, я же страдаю аллергией, - застенал зав-баней Безмочалкин. - Мне нельзя так долго находиться у воды. Расчихаюсь, раскашляюсь, рассопливлюсь.
- А я абсолютно здоров, - заныл просветитель Профанов. - На кой мне эта лечебная физкультура: мотаться туда-сюда?
Подал голос и студент-недоучка Ухажеров.
- Что, если несравненная Рогнеда захочет именно сейчас прильнуть к моей груди? - всхлипнул он. - Такой миг, а у меня - камень за пазухой.
- Пошто не хочешь, Волга, принять нас навечно в свои материнские объятия? - вопрошали "истбанцы" хором.
И тут послышалось колдыбанцам, что вздохнула Волга. Недовольно так вздохнула, сердито. И молвила с упреком:
- Горюшко вы мое луковое! Аль не ведомо вам, что истину надо искать не на дне Волги, а совсем на другом дне? На дне "Волжской особой".
- Знаем, матушка, ведаем, - отвечали страдальцы-мученики. - Но сколько уж мы уговорили и прикончили этих самых бутылок - не счесть! Да что толку? Так и не поняли: зачем живем и зачем так жить?
- Ах вы, глупцы этакие! Ни дать ни взять - столичные умники! - совсем рассердилась Волга-матушка. - Много бутылок, видишь ли, они осушили. Ну и что? Никто не знает, не ведает, на дне какой именно бутылки находится истина. Может, надо выпить "Волжской особой" целую Волгу! И это еще только перед первой закуской. Что? Жизни вам не хватит? Значит, вашу эстафету должны принять дети, внуки и правнуки. И вы не имеете права уронить эту великую историческую эстафету.
Вот как увещевала, наставляла колдыбанцев Волга.
- Спасибо, матушка, что учишь уму-разуму, - отвечали колдыбанцы. - Теперь мы прозрели, в чем главный философский секрет. Но как бы теперь вновь и вновь припасть к источнику истины? Разумеется, не по-московски, а в долг. Пошли нам на этот предмет спасение.
- Будет вам спасение! - заверила Волга. - Только свято выполняйте мой материнский наказ. До последнего дна и до… последнего дня! И постарайтесь все-таки закусывать. Хотя бы рукавом…
* * *
Всхлипываешь, уважаемый читатель? Правильно делаешь. Колдыбанские легенды и былины надо слушать, обязательно всхлипывая. Потому не скупись на слезу, разумеется, слезу умиления и радости.
А насчет колдыбанских былей - другая инструкция. Они должны вызывать обязательно восторг и ликование. Ну да сам убедишься. Переходим к были.
Итак, тупица в седьмом поколении Ю. Ц. Подстаканников загнал нас в тупик и вынес безжалостный приговор:
- Как пить не дать! Никогда!
Над цитаделью истинного колдыбанского духа нависла смертельная опасность. Неужели не выплывем?
И тут… с неба прозвучал пронзительный голос ангела:
- Атас!
Это проявился на чердаке Антоша Добронравов.
- Вижу особую знаменитость! - ликовал он. - Вон она, за спиной у Юрия Цезаревича!
Мы знаем, что устами младенца глаголет истина, но на сей раз, увы, почувствовали лишь разочарование. За спиной Подстаканникова на полке, между консервами "Килька особая" и знаменитыми колдыбанскими пряниками, которыми можно забивать гвозди, помещался абсолютно никчемный предмет. А именно увесистая книга. Подарочное издание "Мифы о Геракле".
Сие удивительное издание, выпущенное Российской Академией наук, было заброшено в Колдыбан еще в советские времена. Его и сейчас можно видеть в витринах наших магазинов. Наверняка им смогут любоваться и наши правнуки. И неудивительно. Потому что этот академический сюрприз забросили к нам в количестве двух штук на каждого колдыбанца. И по цене в две колдыбанские зарплаты.
На обложке этого опуса красовался Геракл. Он стоял, опершись на свою боевую палицу. Мускулы - как у наших качков-культуристов. Взгляд - такой же туповатый. Но главное, что поразило колдыбанцев, очень чутких к хорошему тону: Геракл был абсолютно голый. Не то что на штаны или плавки - даже на фиговый лист древний создатель скульптуры поскупился.
Главный шутник Колдыбана мэр Поросенков, взглянув на скульптурный шедевр, выдал свой очередной каламбурный шедевр. Ткнув древнего эллина ниже пояса, изрек:
"А что это у Геракла фига без фиги?" После того как поросенковское окружение надорвало животы от смеха, мэр добавил: "Ну ладно, фиг с ним, с бесфиговым Гераклом". Тут уж, сами понимаете, приближенным пришлось прямо умирать от смеха…
И вот на каком-то предпраздничном торжественном собрании наш остряк мэр взял да и вручил торжественно "Геракла" управляющему дорожным трестом, провалившему свои полугодовые обязательства. При этом с торжеством сказал: "Ты нам - фиговый лист, а мы тебе - фигу".
Так родилась новая колдыбанская традиция: премировать "Гераклом" провинившихся.
Удивительным презентом были поощрены, то бишь наказаны, и все завсегдатаи "Утеса". Однажды пришла очередь и хозяина торговой точки № 13. Такой чести он подвергся за обсчет ревизора из областного центра.
"Не учуять областного ревизора! - гремел на расширенном совещании начальник городского общепита заслуженный работник торговли Шнапсов. - Недовесить ему пряников, за которые покупателю надо приплату давать! Ну спасибо, Юрий Цезаревич, ну прославил нас! За такой подвиг награждаем тебя голым Гераклом. Как говорится, деньги - к деньгам, олух - к олуху".
Помнится, на Подстаканникова смотреть было так же больно, как на пациентов колдыбанской стоматологической больницы, где никогда нет наркоза, зато хирург всегда под кайфом.
- Меня, бармена в седьмом поколении, уподобили голому Гераклу! - горестно восклицал Юрий Цезаревич, потрясая ненавистным изданием, выданным ему начпитом Шнапсовым в качестве свидетельства о профбездарно-сти. - Как после этого я буду смотреть в глаза своим детям и внукам - барменам в восьмом и девятом поколениях?
Мы утешали его.
- Полно вам, Юрий Цезаревич! - говорил Профанов. - Меня Сократов тоже голым Гераклом обзывал. Даже хотел публично раздеть донага, да у меня зад оказался незагорелым.
- Подумаешь, Геракл! - утешал Молекулов. - Дайте этого чемпиона мускулов в мой класс - он у меня к концу четверти дистрофиком станет.
- Подумаешь, голый! - вторил Безмочалкин. - Еще удобнее: в любой момент можно попросить, чтобы тебе спину потерли.
- Я вас понимаю, Юрий Цезаревич, - посочувствовал Самосудов. - При исполнении служебных обязанностей желательно быть не голым, а в полной парадной форме. Но не беда. Главное - была бы в руках хорошая дубинка.
Тонкий юмор, по-колдыбански. Но сейчас, в такой трагический момент, шутки крайне неуместны.
- Сгинь, трижды второгодник! - рявкнул на Антошу учитель Молекулов. - Чего ты нас нервируешь каким-то голодранцем?
- Геракл - не голодранец! - горячо и дерзко возразил учителю трижды второгодник. - Он самый великий герой! Мне Ухажеров рассказывал.
- Ну да? - изумился зал.
- Почему же вы до сих пор замалчивали правду о Геракле? - обратились мы к Роману Ухажерову.
- Из ревности, - повинился тот. - Моя Рогнеда почему-то обожает всяких героев. Даже если они в железных латах. А Геракл - супергерой, да еще совсем голый…
- Надеюсь, никто не выдаст меня Рогнеде, - взмолился тут же жених-отелло. - Моя невеста предупредила, что если я буду ревнивцем, она подстрижет меня "под болвана". Сами понимаете, как это обидно.