- Слабый вы аналитик, Геракл Зевсович, - снисходительно заметил Лука Самарыч. - В наше время родиться в зрелом возрасте есть прямой смысл. Судите сами. Насчет детсадов в Колдыбане туго. Домашние няни по карману только мэрам, рэкетирам да путанам. В дальнейшей жизни рядовому чаду тоже ничего не светит. Я уж не говорю про какие-нибудь МГУ или МВТУ; в наш областной колледж и то без мохнатой руки и без чемодана баксов не влезешь. Ну а где же рядовое чадо мохнатую руку и чемодан баксов возьмет? И так всю жизнь: никакого просвета, одна морока. Вот и выходит, что лучше сразу пятидесятилетним родиться. Прекрасный возраст для новорожденного! Ни тебе карьеры, ни блестящего будущего - ничего уже не надо. Только бы пенсию. Желательно по инвалидности, но еще лучше - по вредности производства, то есть как раз в пятьдесят лет. Этой самой вредности в Колдыбане - сколько хошь. Гарантировано каждому рядовому гражданину. Мило дело.
- Что такое вредность производства, я не знаю, а если с инвалидностью будут проблемы, обращайся ко мне. Враз устрою, одним махом. Что с правой руки, что с левой, - пообещал Геракл и тут же спохватился. - Ох, забыл: сеструха не велела драться. Якобы сейчас это считается некультурным. Неужели правда? Как тогда живете? Я, например, до тех пор пока меня к сонму богов не причислили, то есть пока был нормальным человеком, каждый день дрался. Прямо с утра. Если спозаранок кому-нибудь зубы не выбью или ребра не поломаю - завтракаю совершенно без аппетита. Но такое редко случалось. Обычно я по десять-двенадцать человек каждый день в реанимацию отправлял. Вот каким было наше время, которое потом историки и поэты назвали золотым веком цивилизованного человечества…
- Ну да ладно, - спохватился герой выбитых зубов и переломанных ребер. - Давай хвалиться насчет рождения. У меня это мероприятие было невероятно романтическим!
По словам легендарного эллина, его мамаша Алкмена, законная супруга царя Амфитриона, блистала дивной красотой. Так неосторожно блистала, что ослепила самого Зевса. Стал он ей в любовном ослеплении подарки мешками засылать: бриллианты, золото, платину. Не за просто так, конечно, а под гарантию успеха своих сексуальных домогательств. Однако Алкмена на такую честь не польстилась. Дескать, я другому отдана и буду век ему верна. Короче, обломилось Зевсу. Тогда он пошел на хитрость. Устроил так, что соседние племена увели у царя Амфитриона стадо - не то коров, не то свиней. Царь испытал припадок праведного гнева. "За Зевса, за свиней!" - вскричал он, потрясая мечом, и повел свои роты на войну. Ну а Зевс не растерялся - и шасть к прекрасной недотроге. Причем на сей раз по-хитрому: приняв образ Амфитриона. Все вышло о’кей. "Милый, - говорит Алкмена Зевсу, сочтя его за мужа, - ты уже управился с врагами? Как быстро! Теперь прошу управиться со мной. Только тут уж не торопись".
- И вот представь себе, волжский краб, - возбужденно заливался (а может быть, и заливал) Геракл, - родились у Алкмены враз два сына-близнеца: один от супруга, другой - от Зевса. Во чудеса были в наши времена в наших краях! Замри и ляг!
- Слов нет, я испытываю восторг и ликование по поводу описанных удивительных событий, - отвечал Лука Самарыч. - И все же вы как скептик не можете уяснить: что еле по плечу богам, то колдыбанцам по колено… Если прекрасная дочь Эллады сделала отцами враз двоих, то в моем зачатии участвовали в роли отцов не меньше ста истинных колдыбанцев. Причем не таясь, совершенно открыто, в обстановке энтузиазма и дружеского соревнования.
- Ты слышала, богиня Афина? - поднял очи к небу благородный эллин. - Теперь нам понятно, как было произведено это колдыбанское чудище. Самым извращенным способом.
- Фу, какой вы циник, - обиделось колдыбанское "чудище". - Я произведен самым естественным, общепринятым у нас способом. Открытым поименным голосованием. Между прочим, единогласно. Как в целом, так и с поправками. Всё чин чином. А протокол - даже с круглой печатью.
- Это разве естественно? - полубог был натурально ошарашен.
- Чему вы, собственно, удивляетесь? - пожал плечами колдыбанец. - В недавнюю советскую эпоху таким образом производились тысячи героев.
- Впрочем, я - герой нового типа, - продолжал он. - Поэтому при моем производстве было применено особое новшество. Отцом моим мог стать только тот, кто превзошел самого Зевса.
- Да, да. Зевс ведь превращался из бога в простого смертного. Это в общем-то раз плюнуть. А вот каждый из колдыбанцев при моем сотворении совершил несравнимо большее чудо. Из простого смертного стал богом. Нет, не потому, что швырял золотом и платиной. Эка жертва, если у тебя этих драгметаллов - что грязи в нашем микрорайоне.
- Каждый, кто хотел родить героя Самарской Луки, снимал с себя последнюю рубашку. Зачем? Чтобы поставить… бутылку. Хочешь быть отцом героя - гони на "Волжскую особую"! Ну а тогда - добро пожаловать, присоединяйся к коллективу…
Легенды, былины, а равно сказания утверждают, что после этих слов Геракл завопил: "О богиня Афина! Дай мне твои мозги, чтобы понять эту белиберду!"
Ну а мы от красивой легенды переходим к Колдыбанской действительности.
* * *
Стояла чудесная майская погода. Злые колдыбанские собаки еще продолжали весенние любовные игры и почти не кусали своего друга - человека. Не менее злые колдыбанские комары еще только собирали несметные полчища, чтобы искусать своего недруга - того же человека. Что касается абсолютно свирепых колдыбанских мух, то у них клыки еще только прорезались, и они пока только точили их. Чтобы осенью уж наверняка закусать тех, кто уцелеет после собак и комаров.
В одну из этих майских суббот истинные колдыбанцы по своему обыкновению собрались в ПОП-сарае "Утес".
В канун жаркого летнего сезона нас томила усиленная жажда. Разумеется, не простая, как в Элладе или в Москве-столице, а истинная. То есть жажда истины.
- Не кажется ли вам, друзья, - молвил Самосудов после второго стакана, когда часы начали отсчет истинного времени, - что на весенний разлив матушки Волги мы обязаны откликнуться небывало широким разливом мысли?
- Как пить дать, - с большой готовностью откликнулся Молекулов.
- А дать пить - еще лучше, - отозвался Безмочалкин.
- Совсем хорошо - дать в кредит, - завершил Профанов.
- До следующей субботы, - подхватил зал. - Еще лучше - до получки. Совсем хорошо - до квартальной премии.
Все воззрились на хозяина барной стойки в полной уверенности, что тот уже наполняет стаканы, дабы в честь предстоящего разлива мысли устроить образцово-показательный розлив "Волжской особой". Но, увы, нам открылась картина неожиданная и не совсем отрадная. Юрий Цезаревич почему-то не расцвел, подобно кусту майской сирени или черемухи. Напротив, он имел вид абсолютно бесцветный.
- Юрий Цезаревич, вы в курсе наших последних удивительных и особых замыслов? - попытались мы пробудить его от зимней спячки.
Но на сей раз Подстаканников не вздрогнул даже при магическом слове "особые". Он только взял молча свою амбарную книгу и раскрыл ее там, где была сделана закладка. Между прочим - ножом. Зловещий знак.
- Удивительные и особые замыслы клиентов ПОПа "Утес"… Превзойти Рембрандта. До следующей субботы… Опровергнуть Эйнштейна. До получки… Переплюнуть Колумба. До квартальной премии… Затмить Баха, Бетховена, Гайдна. До отпускных… - бесцветным голосом зачел Подстаканников свои иезуитские записи и демонстративно поджал губы.
Мы смекнули, что в преддверии жаркого летнего сезона барменская скупость достигла твердости волжского льда в лютые январские морозы.
- Мне открывается кое-какая истина, - мрачно изрек наш бармен. - Ни рембрандтами, ни эйнштейнами, ни колумбами, ни бахами, ни прочими знаменитостями вам не стать. Ни вторыми, ни третьими, ни сто тринадцатыми. Видать, не судьба.
Такого от Подстаканникова мы еще не слышали. Может быть, в нем накопилась обида всех семи барменских поколений, которые получили от наших предков несметные богатства лишь в виде долговых расписок. Или же Юрия Цезаревича укусила какая-то шальная колдыбанская зверь-муха. Или же очередной инспектор, побывавший в "Утесе", написал заключение, что ПОПу № 13 не место на этой земле…
- Что с вами, Юрий Цезаревич? - забеспокоились мы. - Вы рассуждаете как-то по-московски.
- Действительно, мы не стали пока знаменитостями. Но… дело тут совсем не в нас. Это истина, не требующая доказательств.
- Разумеется. И сейчас мы вам откроем новую истину, которая ставит все и вся на свои места. Виноваты не мы, виноваты… те знаменитости, которых мы выбрали своими соперниками.
- Не те это знаменитости. Рембрандт, Эйнштейн, Бах, Колумб… Все это для нас, очевидно, мелковато. А где мелко, там истинные колдыбанцы не плавают.
- Вот именно. Но сейчас мы немедленно найдем более подходящие кандидатуры для творческого состязания. Можно считать, дело в шляпе.
- Как пить дать! - подтвердил зал.
Флагманский столик нахмурил лоб и зачесал темечко. Все остальные завсегдатаи старательно уперли кулак в подбородок. Ну точно роденовский "Мыслитель".
Но озарение почему-то не приходило. Не могли вспомнить колдыбанцы никаких других подходящих знаменитостей, и все тут.
- Может, вы, наш юный друг, тряхнете юностью? - обратился к жениху-романтику Ухажерову Профанов. - Почему бы вам не стать вторым Ромео? Правда, придется заколоть себя кинжалом, но надеюсь, такие пустяки не испугают вас.