Ксения . Жижки тебе надо навозной, старый пралич! Хоть бы ты сдох, я бы съела тебя! (Кричит.) Химия! Москва проклятая! Я все бельма выцарапаю тебе за судьбу нашу такую! (Исчезает со сцены.)
Вбегает Антон .
Антон . Контрреволюция развязывает себе руки! (Падает на землю в слабости тела; поднимается.) Это ничего, мой разум жив, идея цела полностью, в одном только теле лежит гнездо голода, а больше нигде! Я встану еще и брошусь вперед до победы! Да здравствует… (Забывается.)
Гармалов (подымаясь от ребенка; к Суените) . Ты чего ж здесь дисциплину распустила, что еды нету и дети помирают?!
Суенита . Умер один наш ребенок: ты его хлебом обкормил. Больше никто – все живы, все притворяются… (Забываясь, напевает.)
Нулимбатуйя, нулимбатуйя.
Аляйля, бедная моя…
(Хватая ребенка.) Слабый ты мой! (Несколько успокаивается; кладет ребенка вплотную к Хозу.) Согревай его!
Хоз . Я сам холодею.
Гармалов . Прочь горе! Опомнимся! Мы не семейство, мы все человечество! Пора терпеть и трудиться – давай мне наряд, пока ум опомнился.
Суенита . Опусти в море этот тюремный кузов. Поправь на нем погуще колючую проволоку, мы рыбы наловим, мы тогда наедимся…
Гармалов . Ага, это рационализация, я понимаю! Я вентерь, я ловушку сделаю для подводной рыбы, я это знаю. А приманку где взять?
Суенита . Я дам ее тебе потом.
Гармалов . А веревку толстую!
Суенита . В колхозе сыщи.
Гармалов . Там нету.
Суенита . Тогда я волосы обрежу свои…
Гармалов . Не надо – я веревку пойду построю. (Уходит.)
Суенита . Дедушка Хоз!
Хоз молчит.
Суенита . Дедушка! Вставай! Скоро вечер, разводи костер – мы уху будем варить.
Хоз молчит.
Суенита . Антошка! Вставай, – скоро есть начнем.
Антон молчит.
Суенита (близко склоняясь к Хозу) . Дедушка Иван! Ты притворяешься? (Ощупывает его.) Нет, он умер уже: его нету!.. Дедушка! Не притворяйся, у тебя щека теплая… Дедушка Иван, ведь смерть – пустяк, а ты умер!
Тихо плачет над Хозом.
Антон . Неприлично глядеть, если плачут над чуждым человеком… У меня один глаз не закрылся – я все вижу!
Суенита . Он Карла Маркса знал и счетоводом у нас работал, вот я и плачу. Я хозяйка в колхозе, я должна его жалеть.
Антон . У меня чистый разум, а это диалектика! Слезам я не возражаю.
Суенита . Спи, Антошка!
Антон . Сон без пищи не евшему полностью заменяет хлеб. Я сплю.
Суенита . Если все помрут, я одна останусь. Кому-нибудь надо быть, а то плохо станет на свете, вот что.
Хоз (встает и садится) . Думал, что умер, засмеялся и проснулся.
Суенита . Не будешь больше умирать?
Хоз . Не выходит ничего, девочка. Для смерти тоже нужно дурацкий психоз иметь. Без глупости ничего не сделаешь.
Суенита (садясь рядом с Хозом) . А как же ты будешь теперь?
Хоз . Никак. Буду неподвижно томиться среди исторического теченья. Я такой же пустяк, как все живое и мертвое. Понять все можно, сирота моя, а спастись некуда.
Суенита (печально) . Ты уйдешь от нас?
Хоз . Я пойду. Вы надоели мне со своей юностью, энтузиазмом, трудоспособностью, верой в будущее. Вы стоите у начала, а я знаю уже конец. Мы не поймем друг друга.
Суенита . Я не понимаю, это правда, но мы подружимся с тобой… Дедушка Иван, знаешь что… по-моему, – ты дурак!
Хоз . Я рад, что ты начинаешь понимать вопросы.
Суенита . Обожди, дедушка… Я парус вижу! (Встает и глядит в море.) Нет, это не парус, это птица летела.
Приходит Гармалов .
Гармалов . Я устроил веревку. (У него в руках витое лыко в виде веревки.) Суня, давай теперь приманку на рыбу, чего в кузов класть. Я сейчас его на берег покачу. (Трогает кузов и открывает дверь.)
Суенита (поднимая своего ребенка) . Егор, нам нечего класть… Давай положим своего сына – он все равно ведь мертвый, а наука говорит – мертвые не чувствуют ничего.
Хоз (про себя) . Бога нет даже в воспоминании.
Суенита . Клади его, Егор. Он был такой вкусный, я его любила целовать, когда он засыпал у меня на руках. (Целует ребенка.)
Гармалов к этому моменту открыл дверь в плетеном кузове и разглядел его внутри.
Гармалов . Тут женщина какая-то лежит – вся красавица. Это буржуйка чья-то! Ее за шею задушили – ей горло сломали.
Хоз . Бросьте ее в море в этой плетеной тюрьме. Вы много рыбы поймаете на ее тело.
Суенита . И верно, Егор. Хозяйствуй скорее.
Гармалов . Сейчас я на ставок покачу, там всю снасть налажу и женщину эту раздену, чтобы ее рыбы чуяли. А тут еще пища пайковая лежит в чемодане!
Суенита . Нам не надо. Пускай тоже на приманку остается. (Кладет ребенка обратно на землю, рядом с Антоном.)
Пауза. Гармалов валит цилиндрический тюремный кузов набок и укатывает со сцены, скрипящие сухие звуки заглушаются в пространстве.
Хоз . Прощай, Суня.
Суенита . Прощай, дедушка, навеки! (Бросается к Хозу, обнимает его и целует в губы.)
Хоз (держит Суениту в объятиях) . Навеки?! Нет, с тобой навеки прощаться нельзя… Я еще вернусь к тебе, но – не скоро! Когда и ты уже будешь старушкой, бедная, худая моя, глупая теплота моего старого сердца… (Целует Суениту в глаза. Затем отстраняется от нее и уходит со сцены.)
Пауза. На море показывается белый парус маленького рыбачьего судна; над белым полотном паруса – красный флаг.
Суенита паруса не видит.
Суенита . Ребенок мой не дышит. Дедушка Хоз ушел… Скоро уже вечер – как скучно делается мне одной!
Антон (вскакивая на ноги) . Я с тобой один остался до полной победы – кто кого – на эн-количество веки веков! (Падает снова на землю.)
Суенита (равнодушно видит парус) . Вон корабль наш плывет, хлеб и овцы едут домой… Один ребенок мой не чувствует ничего… Пойду колхоз разбужу.
На сцене остаются лежать Антон и рядом с ним мертвый ребенок Суениты. На море – парус. Пауза.
Антон (вскакивая в рост) . Пора вперед!!!
Мгновенно исчезает.
Конец
Примечания
1
Ennui – скука, тоска (фр.)