Хоз ворочается по земле в томлении тщетной мысли.
Затем начинает кататься, вращаясь всем туловищем.
Суенита. Ну как – тебе думается?
Хоз. Думается.
Суенита. Выдумал?
Хоз. Нет еще. Не приставай с пустяками. Я спать хочу.
В глубине колхоза заплакали грудные дети.
Суенита. Ну спи. Я детей пойду кормить.
Хоз. Чем ты кормить их будешь? Ты иссохла вся.
Суенита. Чего-нибудь выдавлю из себя, может – кровь пойдет. (Уходит.)
Хоз(один, лежа). Как выдумать мне хлеб колхозу… Никто же ничего не думает на свете! И мысли нету никакой, – есть лишь жульничество и комбинация случайности…
Является Интергом с чемоданом. Она замечает Хоза.
Интергом. Ах, это ты, Иоганн? Ты здесь, ты жив-здоров, и слава богу?
Хоз(вставая с земли). Интергом! Верное безумное дитя мое!
Интергом(прижимаясь к Хозу, говорит быстро). Я десять дней ездила на авто по степи одна. Шофер умер. Я искала тебя по местной республике, авто стоит в районе, где вся власть, я семьдесят километров шла пешком, мне сказали – господин Хоз в избушках живет, и – хорошо! Я с тобою буду опять без разлуки! Господин Уборняк дал мне командировку во весь Советский Союз – искать древние страшные силы против революции, а сил нет, я искала, устала, не нашла. Он триумфальный мужчина! Я жила прелестно и физиологически, но он не марксист, и у него взяли… как она зовется?.. лошадь, на которой делают карьеру!.. Милый мой, Иоганн, как ты измучился, вечный мой дедушка-муж! (Целует Хоза.)
Хоз. Подожди, ничтожная! Ты знаешь – я люблю ласкаться радикально.
Интергом. Я тоже теперь халтурить не люблю.
Хоз. Халтурить! Кто ты такая теперь?
Интергом. Я теперь марксистка, Иоганн. Меня господин Уборняк научил – это так нетрудно и приятно, все так удивлялись мне и обожали! Так интересно жить и умереть за всех трудящихся! Я в партию хочу, я буду бороться! Только я одно забыла, мне советовали быть как можно… как можно… сознательней? – серьезней?.. Нет!.. еще как-то быть!..
Хоз. Бдительной!
Интергом. Ну да! Ты догадался, ты гениальный!
Краткая пауза.
Хоз. Но откуда ты – сволочь такая? Кто тебя выдумал?
Интергом. Я не сволочь. Я научилась всей прелести и бонус-тону в московских домах общественности. Я перестроилась!
Хоз(серьезно и грустно). Слушай меня, девчонка! Здесь живут большевики, а не Уборняки, тебя выгонят отсюда.
Интергом. Очковтирательство! Недооценка! Я идеологический работник, я боец культфронта, я три очерка уже написала и пьесу пополам! Я член Всесоюзного Союза Советских Писателей, от меня ждут вырастания качества, меня везде сберегут.
Хоз(задумываясь). Ты права, Интергом. Если мир пропадает, значит, ты живешь. Что у тебя в чемодане?
Интергом. Пища и гигиена.
Хоз. Хорошо. Пойдем теперь радикально ласкаться. Обменяем свои организмы. Кроме чувства, ничего не выдумаешь!
Интергом. Ах, Иоганн! Но куда?
Хоз. Вот сюда! (Указывает на тюремный кузов.)
Интергом. Ну скорее только! Я вся завяла в дороге: без любви нет полной гигиены.
Уходят оба в плетеный кузов. Пауза.
Слышен напевающий голос Суениты, баюкающий ребенка. Она поет примерно следующее:
Спи, просыпайся нескоро,
Спи и во сне не скучай,
Вырастут наши коровы,
Будем пить с сахаром чай.
Спи, тебе страшно и жутко –
Лучше себя позабудь.
Думает, хлеб нам наука,
Грейся пока в мою грудь.
Суенита(зовет). Дедушка Хоз! (Молчание.)
Суенита входит на сцену, закутывая ребенка и прижимая его к своей груди.
Но грудь моя тоже холодная стала… Куда же девать мне его, чтобы он согрелся? В живот спрятать опять? – Там тесно, он задохнется. А здесь просторно и пусто, он умрет. (Разглядывает своего ребенка.) Ты сильно мучаешься или нет? Скажи, что не сильно! Скажи мне что-нибудь! Что же ты закрыл глаза и молчишь! О чем ты думаешь сейчас один?
Плетеный кузов пошевеливается: оттуда начинают раздаваться редкие ритмические скрипящие звуки. Звуки эти повторяются. Суенита прислушивается, не уясняя причины этих звуков.
Что это – едет кто-то далеко!.. Остановился! Приезжай скорее, нам скучно! (Склоняется.)
Прибегает Антон.
Антон. Тело смертью томиться начинает! Сознание боюсь потерять! Народ умолк и дремлет лежит.
Суенита. А он дышит еще?
Антон. Я всем велел дышать без остановки! Кто продышит до вечера, тому трудодень запишу!
Суенита. Не надо, Антошка! Это ошибка, у нас отчетность не примут!
Антон. Все не без ошибки, на ошибках учимся, ошибки нам необходимы, ошибки надо организовать!.. Я десять дней продовольствия не ел – руки работают, тело мчится, а голова не думает ничего!.. (Мечется по сцене.)
Суенита. Кому променять себя на хлеб и крупу для колхоза? Антошка, где взять мне еду для неевших? (Садится на землю в печали.)
Звуки из плетеного кузова прекращаются.
Антон. Еду пора теперь организовать! Нагревай ребенка, храни его жизнь в запас будущности!
Суенита. Я храню его.
Антон. Он будет жить вечно в коммунизме!
Суенита(разглядывая ребенка). Нет, он умер теперь. (Подает ребенка Антону.)
Антон(беря ребенка). Факт: умер навсегда.
Клокочущий гортанный крик Интергом из плетеного кузова.
Суенита. Женщина где-то умерла.
Антон. Неважно. Вскоре наука всего достигнет: твой ребенок и все досрочно погибшие люди, могущие дать пользу, будут бессмертно оживляться, обратно к активности!
Краткая пауза.
Суенита. Нет. Не обманывай меня. Дай мне ребенка – я буду плакать по нем. Больше ничего не будет. (Берет ребенка у Антона.)
Антон. Плачь сиди, как дождь. А мы будем рассматривать слезы как саботаж действия! (Исчезает.)
Из плетеного кузова выходит Хоз.
Хоз. Плачь, Суенита!
Суенита. Я вытерплю.
Хоз. Я слышал все, моя девочка! Как же нам жить теперь с тобою?..
Суенита. А ты выдумал еду для колхоза?
Хоз. Выдумал. Я задушил сейчас классового врага, и от него осталась пища – колбаса, масло, стабильное молоко, – хочешь кушать?
Суенита. Где?
Хоз. Возьми в тюремной избушке. Там лежит Интергом – моя бывшая европейская женщина. Я жил с нею сейчас, а потом оборвал ей дыхание…
Суенита. За что ты убил ее?
Хоз. Она опасна для тебя и всего социализма – она опасней старого империализма.
Краткая пауза.
Суенита. Уходи от нас, дедушка Хоз.
Хоз. Некуда, Суенита.
Суенита. Найдется. Лучше уходи. Мы похороним твою женщину в могилу, мы наедимся своей едой… Ты пустяк!
Хоз. Где же мне быть, Суенита? Брезжущая моя!
Суенита. Возьми и умри.
Хоз. Пока, пожалуй… Уже поздно стало на свете! Хотя тоже – юмористика! Что – смерть? – Сырье для глупейших стихий!.. Некуда исчезнуть серьезному человеку!
Суенита. Подержи моего мертвого сына. Я лицо пойду вымою в море. (Встает с земли, отдает ребенка Хозу и уходит.)
Хоз(один к ребенку). Ты уже умер, маленький человек!.. Ты остывшая плоть Суениты, ты милый, маленький мой! (Целует ребенка.) Ну что ж – давай ляжем рядом на землю, я тоже умру вместе с тобой. (Ложится на землю, кладет рядом с собой ребенка и обнимает его.) Пусть в глазах потемнеет свет и сердце перестанет раздражаться… Боже мой, Боже мой, – ты детский и забытый!
Являются Ксения и Гармалов.
Ксения. А где же Суня-то?.. Все спят, чего-то лежат, досадные какие!
Показывается Суенита.
Суенита. Сменяли траву?
Ксения. Шут ее сменяет! Приказчика встретили колхозного: у вас полынь, говорит, одна растет, от нее шерсть с овцы не всходит, – жуйте ее сами впроголодь!.. Вот тебе и колхоз: помирай теперь! Эх, думали-гадали!.. Мой малый уж обомлелый лежит.
Суенита. А мой мертвый.
Гармалов. Кто мертвый?! (Бросается к ребенку, лежащему с Хозом.) Слабый ты мой, чего ж я чувствовать буду без тебя!.. Я жить теперь сомневаюсь!
Хоз. Не шуми надо мной, гражданин, – дай мне покой… Ксюша, принеси мне на ночь химикалия какого-нибудь!