И никто – ни прокурор, ни мент, ни журналист – не может указывать верующим женщинам, в чем им ходить. Это их дело. Муж говорит своей жене, в чем она должна ходить.
И потом – мы забываем, что вообще-то в Европе католическая церковь есть, традиционная католическая церковь.
Что, в Европе нет монашества? В Европе нет женщин, которые закрывали бы свои тела, прятали бы свои лица? Это что, не традиционный европейский вид одежды?
Недавно во Франции велась дискуссия о запрете детям носить крест, христианский крест в школах. Скажут – разве это традиционная одежда католички? А что, католики должны без креста ходить?
Религия нагло атакуется современным либеральным Западом, обществом, просто нагло. Про папу Бенедикта XVI, например, говорят такие чудовищные гадости, которым просто диву даешься.
Тогда перестаньте говорить, что Европа – свободное общество. Тогда скажите, что это общество, свободное для трансвеститов, для тех, кто хочет раздеваться, для тех, кто хочет выставлять напоказ своих жен.
Скажите, что это общество не является свободным для верующих людей, что Европа – это место, где верующие люди не могут чувствовать себя свободно.
Здесь и проходит водораздел. Вот поэтому мы всегда будем бороться против либерального Запада.
За что интеллигенты любят Брейвика?
Думаю, что феномен Брейвика и сочувствие, с которым говорят в обществе о Брейвике, связаны с несколькими аспектами.
Брейвик реализует ту парадигму, которая трепещет ниточкой в душе каждого интеллигента: тварь ли я дрожащая или право имею?
Но автор этой мысли, герой Федора Михайловича Достоевского Родион Раскольников, хотел себя проверить, убив старушку процентщицу.
В итоге убил еще и беременную ее сестру Елизавету, на чем сломался в целом. Потому что стереть "насекомое" с лица земли у него не получилось, пришлось захватить еще и человека.
Брейвик тоже решил проверить себя таким образом, но масштаб у него уже другой. А масштаб другой, потому что и современный мир несколько иной.
В XIX веке жизнь одной старушки и ее беременной сестры была поразительным фактом, сшибающим с ног: их убили, убили человека! Убийство, в городе убийство! Это что-то невероятное!
После XX века, с его массовыми убийствами, с его газовыми атаками, пулеметами, расстрелами, траншеями, концлагерями, количество убитых уже по большому счету не имеет значения. Оно является неким фактором в информационном пространстве.
В Норвегии было убито 90 с лишним человек, правильно? Мы это обсуждаем до сих пор. В Ираке во время взрыва очередного смертника погибло 200 с лишним человек. Это был сюжет для полдневного обсуждения.
В Афганистане американцы расстреляли свадьбу "по ошибке". Потом принесли извинения – бумажка пришла, факс: извиняемся, убили свадьбу.
Там было 123 человека. Цена жизни европейца и цена жизни афганца или иракца – совершенно разная.
Брейвик совершил чудовищное деяние. Но он не совершил деяние, которое принципиально отличается от того, что делают американцы в Афганистане. От того, что делали мы в Чеченской Республике в годы войны.
В мире, где насилие институционализировано, действия Брейвика я не считал бы действиями отдельного сумасшедшего, который исходит из своих странных психопатических побуждений. Его действия мотивированы политически.
Современное тотальное насилие для нас по большей части – виртуально. Мы же не видим кровь, слезы. Максимум – кино в телевизоре, чтобы вышибить слезу.
И Брейвик действовал именно по этому сценарию. Это его политическая позиция. Он показывает, что ничем не отличается от какого-нибудь генерала Уэсли Кларка.
Или от Шарона, который приказывает бомбить Газу или Ливан или дает фалангистам приказ решить проблему палестинцев в Сабре и Шатиле.
Чем Брейвик от них отличается принципиально? Ничем, абсолютно ничем, на мой взгляд. Это такой же человек, который просто не имеет некоего легитимного мандата.
Мы не называем его премьер-министром, президентом, министром иностранных дел, командующим группировкой.
Его действия мало чем отличаются от их действий. Просто их убийства, их насилие как бы легитимно.
Вот если есть у тебя погоны и ты убил 250 женщин ракетами, то это нормально – mistake, легкая ошибка.
Если это сделал Брейвик, который выставил концептуальное обоснование своих действий, не менее масштабное, чем выставляют журналисты для обоснования массового убийства, которое совершает человек в погонах, то он – маньяк и сумасшедший.
Ничего подобного. Брейвик – часть этого мира, в котором массовое убийство, истребление, геноцид, расстрел являются фактором гораздо менее значимым для всех, чем это было бы в Средневековье.
Мы до сих пор помним о пытках ведьм в Средневековье – пытали огнем, мечом. Мы ужасаемся – как же так, их заставляли подписывать протоколы, им лили смолу на голову!
Сейчас пытка, подписание протокола под пыткой – это такая обыденная вещь, что об этом даже и говорить как-то неприлично. Ну и что, что пытали! А как же иначе обращаться с бандитами и террористами?
Брейвик является частью этого мира. Поэтому все, что он демонстрировал, все, что он транслировал, все, что он записывал в своем дневнике, – это не записки сумасшедшего.
Это записки политика, который претендует на свою роль, на свое место. Который говорит: государство в данном случае – это я.
Я действую от имени такой же легитимности, от имени которой действуют маршалы, фельдмаршалы, генералы, премьер-министры, дипломаты, военные и тому подобные люди. И я тоже имею право на такое же насилие.
И он обосновывает, он говорит: мы должны действовать так, как действует Израиль на Ближнем Востоке. Мы должны действовать так, как действовал Гитлер.
Мы должны бороться с этими сторонниками палестинцев. Мы должны бороться с этими противниками Израиля, с этими антисионистами. Мы должны и их истреблять, и марксистов, и неомарксистов.
А что, этого не говорят в парламентах Европы? Этого не говорят правые радикальные партии, которые поддерживают Израиль, в голландском парламенте, в норвежском парламенте, например?
Те партии, которые подписали осенью прошлого года "Иерусалимскую декларацию". Крайне правые европейские радикалы сказали, что Израиль может применять любые средства для самозащиты против палестинцев, против арабов. Так и было сказано – "без малейших ограничений".
Это подписали крайние неонацисты. Это не было дезавуировано Израилем. Более того, это случилось в Иерусалиме в присутствии официальных израильских лиц. Все, кто хочет посмотреть, найдите, пожалуйста, эту декларацию в Интернете.
Единственный, кто потом отозвал свою подпись, был Хайнц-Кристиан Штрахе, лидер Австрийской партии свободы.
Штрахе плохо владеет английским языком. И когда он, уже вернувшись в Австрию, прочитал по-немецки вариант того, что он подписал, то пришел в ужас и дезавуировал свою подпись.
Брейвик – не сумасшедший. Он матрица и зеркало современного западного человечества. То, что он сделал, не является эксклюзивным, не является шокирующим, не является действием маньяка-одиночки.
Это абсолютное изображение того, что демонстрирует Запад по всему миру. Это право на массовое убийство, это право на информационное обоснование массового убийства. Это право на сегрегацию.
Это, скажем так, борьба против национально-освободительного движения, которое угрожает интересам Запада, а стало быть, крупному капиталу элит Запада.
Напомню, что Брейвик расстрелял лагерь норвежской Рабочей партии, одной из самых главных пропалестинских сил в мире.
Норвегия является инициатором признания палестинского государства. Уверен, что в своем акте Брейвик руководствовался и этим политическим мотивом тоже. Он просто сам писал об этом.
Я отказываюсь считать, что он сумасшедший. Брейвик – политик западной цивилизации.
Это политик, который более смело, чем многие современные действующие политики так называемого демократического Запада, постулировал те ценности, те принципы, на которых стоит современная западная цивилизация: насилие, деньги и чувство избранности по отношению ко всему остальному человечеству.
Орхану
если на саланге цепи и снег
то в москве ничего, ничегошеньки нет
дома машины люди огни
не мои они не мои
а где мое там нет меня боле
любовь моя сгустком кровавой боли
проходит горлом выходит в крик
я чувствую смерть
и мне кажется – я старик
с душой молодой и телом уставшим от
житейских невзгод и ментальных всяких забот
я жить не хочу
но хочу увидеть пожар
новых неба с землей сочетание наяву
и чтоб бабы смогли на века солдат нарожать
и солдаты потом смогли бы курнуть траву
передать косяк и прижаться к другу плечом
и дремать в машине под мерный рокот колес
я хочу в этой жизни себе служить палачом
чтоб ответить на самый важный в жизни вопрос
как могу я забыть
как могу я забыть
как могу я забыть
москва. январь. уходим под лед.
ощущение времени настает
смс от любимой жены – это яд, это яд
никогда ничто нельзя отыграть назад
все посевы созрели
на поле выходит жнец
собирать урожай лукавых слабых сердец
чары чарса
обманы мужских обид
женских страхов криков отчаяний череда
ведь у нас, мой друг, преимущество
в нас таит
свои тайны вечные мертвое "навсегда"
потому что мужчины лишь
носители тишины
воспоминаний о странных, диких в ночи пустяках