Предуведомление
Что нам Александрия?! У нас своего щемительного, высокого и всеобъемлющего, но и отвалившегося как бы, вернее – не как бы, а точно, отвалившегося, стремительной силой онтологически-моментального отъединения, превышающей медлительность наших слезно-душевных потоков, отъединившегося, за дни, минуты, секунды отбежавшего на расстояние мраморного величия и прохладно обвеваемого мраморными же ветрами неухватимой всеобщности (но ведь было же! было же! ведь только что было! – эээ, братец, вон куда умчало! – но ведь было! было! было! – мало ли чего было! – но ведь это было только сейчас! – не знаю, не знаю!), в общем – у нас столько всего своего, так что нам Александрия! Что мне вам рассказывать о кудрявых юношах в набедренных повязках, когда мы сами еще неистребимо, отбежав недалеко (но уже как бы во сне не своем для себя) глядим сами на себя, выглядываем из-за стволов полусумеречного леса в пионерских галстучках с комсомольскими значочками.
Ох, да мне ли рассказывать вам, как это было и как это бывает! кто хочет – сам все посмеет понять.
1 |00494 С утра моросит и скверное настроение
Внизу хриплыми голосами
Перекрикиваются местные матроны
Он стоит уже одетый за моей спиной
И ничего не понимает, переминаясь
Иди, мальчик, иди! – говорю я кому-то
Потом я слышу слабое потрескивание
внешней деревянной лестницы
Словно мгновенно объятой глубоватым пламенем
Под еле ощутимой – я знаю – тяжестью его
тонковытянутого
предкомсомольского тела
Иди, мальчик, иди! – говорю я себе
Проведя по серой щетине тыльной стороной руки
И не чувствуя уже ничего грубой складчатой кожей
1 |00495 В только что занявшемся сокольническом садике
Я сижу на открытой веранде за столом
И вытянутой, почти вертикальной губой
Втягиваю в себя рывками горячий чай с густой малиной
Ловя его высокий, немного нервный голос
Рассказывающий товарищам про жаркие Африки
При том он легонько притоптывает
шоколадной загорелой ногой
Пыль поднимается легкими столбиками
из-под его сандалий
И чуть-чуть мертвенной голубоватой патиной
Садится на тонкую невыносимую лодыжку
Единственно отсюда мне видимую
Сквозь черные змеевидные переплетения кустов
1 |00496 Я не хожу на футбол
Мне не нравятся их цельнолитые бесчувственные ноги
Смолоду осунувшиеся и окостеневшие
до черепов их лица
Я читаю книги
Книжные фантомы всегда имеют мягкие
удлиненные очертания
И бледные меланхоличные лица
1 |00497 Одетая в обтягивающие серо-голубые брюки
достаточно миловидная
Она влетает в комнату
Садится рядом
Берет меня за руку и говорит, говорит, говорит
О своем женихе:
Как он добр! красив! Нежен!
Он офицер! лейтенант!
Да, да, – отвечаю я – помню, помню его
Он действительно очень, очень привлекателен
1 |00498 Он появился откуда-то из леса
Старший пионервожатый
Крепкие коленные чашечки и белые шортыРомантический поворот головы чуть влево вверх
На загорелой рельефной шее
Я прислонился к нему
Как давно это было со всем этим приснившимся
Отлетевшим, отвалившимся в небытие
пионерским летом
До сих пор помню тяжесть его напрягшейся
и в то же время ласковой руки
1 |00499 Мы забрели с тобой в какой-то ангар
Складское помещение
Где валялись головы вождей всех революций
И разнообразных их наследников и продолжателей
Гигантские гипсовые ордена
Могущие украшать бы исполинские груди
материков и континентов
Лежали полураскрошившиеся
И потемневшие от втянутой влаги
Мы стояли у двух портретов и долго смотрели
друг на друга
Ты стоял у Ленина
Я – у Сталина
Господи, как ты был прекрасен
1 |00500 На опустевшей станции метро площадь Революции
Среди огромного количества бронзовых человеков
Около одного из них
Кажется, рабочего
Он стоял в маечке с короткими рукавами
И в чуть-чуть великоватых брюках
Загорелый, южный
Я долго смотрел на него
Потом подошел
Он был не из Москвы, его не встретили,
вот его узелок
Он был благодарен мне
Сейчас ему, наверное, уже где-то 30 – 35
Взглянуть бы, какой он сейчас
1 |00501 Из глубины зала я вижу его тихого
За столом президиума с краю
Мне кажется, он замечает меня
И смущенно потупляет взор
Я вижу как легкая тень заливает его щеки
Когда он затягивается сигаретой
И выпускает прозрачное облако голубого дыхания
Так я вижу его молодого и страдающего
Зажатого между воздухом, который нельзя
вдохнуть дважды
Как нельзя войти дважды в воду Гераклита
И красным знаменем за спиной президиума
Которое не знает, что такое дважды, трижды,
четырежды
Я вижу его страдающего
Я умею ждать
1 |00502 Ох, уж эти нынешние
Дикие и лохматые
Я следу за одним таким
Что ему известно о лагерях, о пытках и недоедании
О синеющих губах и сваливающихся со слабых
шеек головок!? -
Ничего!
Вот он, как на турнике
Подтягивается на металлических вагонных
поручнях метро
Отчего чуть-чуть сползают его изношенные джинсики
Еле-еле обнажая смутно, как итальянское сфумато
Обрисовываемую полутенями
Ласковую спину
1 |00503 Он единственный, кого я помню во всех деталях
Могучий и упругий, словно выполненный
из одного куска литой резины
Победитель в метании каких-либо копий,
или чего-то там подобного
Когда он одевает белые джинсы
Затягивает ремень с желтой армейской бляхой
на последнюю прорезь
Живот его, не переваливаясь, плоско и равномерно
уходит внутрь -
Это незабываемо
1 |00504 Я помню себя в полинялой задравшейся матросочке
Переростком с длинными руками и ногами
С шишковатыми коленками и локтями
Каким бы я мог полюбить его сейчас
Не эта ли смутная память о трагедии
мифического андрогинна
Разделенного не в пространстве объектов
Но во времени
1 |00505 Старый,
Лысый,
Почти безобразный
Но мудрый
Знающий что-то такое
У меня нет желания уйти или отвергнуть его
Он рассказывает о тех временах
Когда положить партийный билет на стол
Считалось гражданской смертью
А порой и просто прямой смертью и оканчивалось
Да, ладно! – говорит он, поглаживая меня -
Это позор мой! боль несглаживаемая! -
Отлично рассчитав, сколь обаятелен и неотразим
Этот трагический, невоспроизводимо экзотический
Опыт сурового победительного человека
1 |00506 Ну, что, выпьем еще
Глупенький!
Дурачок мой!
Тело полное шарма и податливости
На, возьми денег
Сбегай на свой очередной идиотский
пиф-паф фильм
Пока я посмотрю новое издание Анналов
Только не приходи позже одиннадцати
Я буду волноваться
1 |00507 Я глажу его по мощной костистой спине
Двугорбый любовник!
Один горб – несчастие
Два горба – уже новая антропология
Сложив белые тонкие длинные ноги
Как единорог – древнее свидетельство невинности -
Я сижу рядом с ним
Голый и дрожащий
1 |00508 Майскими днями
Праздничным днем
В коротких штанишках
Шатаясь по городу
Чуя и не в силах понять какую-то
внутреннюю чью-то интригу
Внутреннее залипание
Чувствуя неодолимую истому
Сторонясь и огибая шумные завораживающие
мужские компании
В слезах бросался я домой
Сжавшись, сидя на корточках у подъезда
Дожидался возвращения матери
И с неожиданной страстью,
прямо злостью бросался на нее
Что с тобой? – и я с рыданием
зарывался в ее юбку
1 |00509 Безутешный вид за окном
Да и что может быть утешительного
В этом до конца недостроенном и недоразрушенном
Гигантском полугороде
Где ты, в компании таких же фезеушных
бессмысленных волчат
Гоняешь какую-нибудь консервную банку
Даже не дав себе труда взглянуть на часы,
на которых уже три
И не озаботясь вспомнить, где ты обещался быть в это время
1 |00510 Ты думаешь, меня легко обмануть -
Потянуться, улыбнуться, сделать обворожительный
жест рукой и виноватый вид
Как на комсомольском собрании обсуждающeм
твое персональное дело
Милый мой
Если я сочинил тебя
Неужели мне недостанет силы сочинить еще
Пару ночей посидеть над книгами
со всякими там альфами и омегами -
Что само по себе удовольствие -
А за результатом заходи на следующей неделе
Твой полосатый махровый халат недолго
будет пустовать
Эротика, исполненная прохлады и душевности
1993