Тридцать суток был болен Вами -
Ни задуматься, ни писать.
Только в памяти вечерами
Целовал Вашу медную прядь.Ворожил из бетонных будней
Суховатый и странный рот,
Но теперь, вместо сладких лютней,
Завывает о страсти фокстрот.И не медленная мандолина,
Над подстриженным парком паря,
Колыхает края кринолина
В круге розового фонаря!
"Ты вся - как терпкое вино…"
Ты вся - как терпкое вино,
Твои движения крылаты,
И странно: крыльев не дано
Плечам, по-девичьи покатым.Ты вся - стремленье, вся - полет,
Ты - Никэ на носу триремы,
И мчится складок хоровод,
Как ритм любимейшей поэмы.В твоих порхающих шагах,
В точеном, легком, нежном теле,
Отважно-ласковых руках
Былые весны мне запели,И я хочу лететь с тобой,
Не озираясь на преграды,
Единоборствуя с судьбой
За долгожданные награды!
ПЕСНЯ О КАМНЕ
Ольге Тельтофт
I
Камень суров и спокоен,
Неповоротлив на вид,
Но приглядитесь: он строен,
Сколько свершений таит!Камень в кольце королевы.
Камень измолот - в пыли,
В каменном панцире чрево
Пламенно-жидкой земли.Жизни прообраз - в кристалле:
Творческий в гранях расчет;
В форме, застывшей в начале,
Радужно камень цветет.Но бирюза, изумруды,
Слишком истерты толпой:
Взглянем на мощные груды,
Спящие в толще земной.
II
Пращур косматый и древний
В гари пещерных костров
Камнем обтесывал кремни
Для боевых топоров.Выточил острые стрелы,
Тверже, чем мамонтов клык:
Ими, упорный и смелый,
Бил ледниковых владык.Бросив кремневые сверла,
Гнал табуны средь степей -
Выпить горстями из горла
Кровь захрапевших коней.Шили сутулые дети
Жилами в рыбьей игле,
Жар сохраняя столетья
В крытой костями золе.
III
Вертится шар… Подо льдами
Жарче дохнули моря;
Первый божественный пламень
Плиты лизнул алтаря.В реве стихий - перемены:
Требуют жертвенных мук;
В рощах дубовых дольмены
Грубо смыкаются в круг.Возле курганов отчизны
Плоские идолы баб
Видели скифские тризны,
Падал заколотый раб.Липкою кровью согретый,
Камень родил колдовство:
В каждом кристалле - приметы,
В каждой скале - божество.
IV
Ярче забрезжили боги,
Тверже их воля велит:
Храмы им нужны, чертоги,
Серый и красный гранит.Циркулем скалы обмерив,
Полировали песком;
В зное застывшие звери
Сжали Египет кольцом.Ходом пробитый песчаник -
Мумиям верный приют;
Царь пышносвитный и данник
В охре на стенах живут.Солнца законы суровы
В иероглифных строках:
Камень, израненный словом.
Слово лелеет в веках.
V
В царствах низовий Евфрата -
Клином заостренный знак;
Бык пятиногий, крылатый
Серый дробит известняк.Мысль улетала все выше,
Звездный исчислен полет,
Строит ступенчато крыши
Чернобородый народ.Ведомы злобные силы
Бесов пустынь и чумы,
Но амулеты - бериллы
Щит пробив ангелов тьмы.На плитняке, в барельефах,
Шествуют важно вожди:
Круглые мышцы в доспехах
С камня не смоют дожди.
VI
Вот в белый мрамор Пароса
Звонко внедрилась кирка:
На корабле остроносом
Камень белей молока.В мраморе - мир задремавший,
Сонм олимпийских богов;
Каменщик, гением ставший,
Их разбудил из оков.Знаем недаром преданье,
Будто бы камень ожил:
В статую страстною дланью
Мастер дыханье вложил.В тихих триклиниях - гермы.
Лики уснувших отцов;
Стройные храмы и термы
Мрамором славят творцов.
VII
Знали и позже, что в рудах
Скрыт заповеданный мир:
В каменных толстых сосудах
Жизненный зрел эликсир.Тяжки подвальные глыбы,
Трепет светильников хил;
Вопли подъятых на дыбы
Камень в себе задушил.В панцире каменных башен
Встали в горах города;
Хлынула в борозды пашен
Красная кровь, как вода.Глянули окна часовен
В стрельчатый сдавленный свод
Камень узнал, как греховен
В исповедальнях народ.
VIII
А короли погибали,
Вера скудела в сердцах…
Ввысь небоскребы из стали!
Вниз - купола на церквах!..И, сокрушая святыни
Натиском мертвых машин,
Смерч обращает в пустыни
Лоно цветущих долин.Души теперь не крылаты,
Чудо ли нас изумит?
Камень, из жизни изъятый,
Злобно и медленно мстит.И не на вечных порфирах,
И не на стойких камнях
Вписаны наши стихиры
О лихорадочных днях…
IX
Но иссякает Природа,
Вижу в тумане веков:
Встанут и сгинут народы,
Дети последних отцов.Будет, о, будет мгновенье
Смерти всего, что живет -
Каждая клетка растений
Втянется в круговорот…И на потухшей гробнице,
В холоде звездных лучей,
Зашевелятся частицы -
Семя оживших камней.Тайна сия велика,
Нам ли ее обнять?
Жизни иной, многоликой,
В камне-кристалле печать!1922–1943
Владивосток - Шанхай
ВИКТОРИЯ ЯНКОВСКАЯ
ЯПОНСКИЙ ВЕЧЕР
В окно мое смотрятся горные вишни…
В окно мое смотрятся пики хребтов…
Вдали разбиваются волны чуть слышно
В бетонные линии серых молов.Ты знаешь ли ветер душистый и теплый?
Он в вечер японский скользит в городах,
И сыплются звезды осколками стекол,
И жутко, и странно мне в чуждых садах…Гитары японской кото в отдаленьи
Щемящий и с детства знакомый надрыв…
Средь рам раздвижных и в сквозном углубленьи
Слегка резонирует странный мотив.А запах поджаренных свежих каштанов
И возглас, понятный мне: "Кори-мамэ",
С далеких и ближних прошедших экранов
Мгновения жизни сближают в уме…
ЧЕТЫРЕ КАКЕМОНО
Из цикла "Японской кистью"
Весна
Шляпы, шляпы, шляпы - зонтики,
А под ними пары голых ног.
Поле водное на ломтики
Тропки режут вдоль и поперек.Руки липнут в грязной слякоти;
В них зеленые росточки: рис,
Как надежды, садят шляпы те -
Всю весну качаясь вверх и вниз.
Лето
Вечер. Тихи лягушек дуэты.
Спелся даже с цикадой кузнечик!
И ласкался - заметило это -
С черной бабочкой розовый венчик…На огонь от моей сигареты
Светлячок налетел по ошибке…
А луна - ты придешь для поэта,
С ним деля одинокость улыбки…
Осень
У щита золотой нимб.
Он червленый. На нем ворон
И сухая ветка под ним…
В отдаленьи - черные горы.Кто свой мрачный герб бросил?
Не Вселенная ли? Нет!
Это вид. Это только - Осень
И луна, пролившая свет.
Зима
Ветром прорвано бумажное оконце:
Чья рука по фолиантам бродит ровно,
А другая зябко жмется над жаровней?
Тонкая, точеная рука японца…Вижу чайничек с дымящеюся чашкой,
Ноги скрещенные, пестроту подушки…
Но прихлопнул ветер дырочку, как вьюшку,
И чужая жизнь навек ушла из вашей!1930
Корея
