Ух, Пиблз гудит, орет!
Смекнули девки, что верней
Отправиться в трактир
Ближайший, и за счет парней
Себе устроить пир -
Поесть, попить и поплясать
Подале от задир.
"Кабатчица! Родная мать!
Скорей вино и сыр
Тащи!"
Весь Пиблз гудит, поет!
Кривятся девки: "Экий чад!
Какая грязь и вонь!"
Им завсегдатаи кричат:
"Хлебало засупонь!"
А парни рады: сунешь грош
Хозяюшке в ладонь -
И вволю пьешь, и жрешь, и ржешь,
Как очумелый конь!
Приволье…
Ух, Пиблз гудит, орет!
Наклюкались. Ведут подсчет:
"Пол-шиллинга…" – "Шалишь!"
– "Два шиллинга…" – "Заткни свой рот!"
– "Уймись! Умолкни! Кыш!"
– "Ты гнусный мот!" – "Зато не жмот…"
– "Пол-шиллинга? Нет, шиш!
Убью! Ты крепкий обормот -
Я тоже не малыш!
Заткнись!"
Ох, Пиблз гудит, орет!
"Осел! Несмысленная тварь!"
– "А ты болван! Щенок!"
– "Ударю, сволочь!" – "Так ударь!"
И вот – сверкнул клинок.
Народ смутился: "Что за блажь?
Какой в раздоре прок?
Ты наш кабак, дружок, уважь,
И поостынь чуток -
Уймись!"
А Пиблз гудит, поет!
Покуда кровь не пролилась -
Подъем! – и вон! – и в путь!
Но Гильберт рухнул прямо в грязь -
И вздумал прикорнуть.
В грязи – покой, в грязи – уют!
И храп раздался вмиг.
А близ пивной вовсю блюют
Штук тридцать забулдыг:
Лафа!..
Что ж, Пиблз гудит, орет.
Рыботорговец молвит зло:
"Уйму их руготню!"
Сам пьян зело, берет седло
И к своему коню
Спешит, свиреп, как людоед:
"Ужо их разгоню!"
Жена бежит ему вослед,
Честит его родню
И предков.
А Пиблз гудит, поет!
"В атаку поскачу верхом!
Подтянем стремена…"
– "Ступай домой, треклятый хам! -
Орет в ответ жена:
– Домой, злопакостный лошак!
Домой, безмозглый мул!"
Подпруга лопнула. Дурак
Лишь пятками взбрыкнул,
Упав.
А Пиблз гудит, поет!
"Не лезь в седло! Ты пьян зело!
Вставай же, остолоп!
Вставай, немытое мурло,
Вставай, дубовый лоб!"
Торговец гаркнул: "Прочь! Убью…"
– "Ах, чтоб тебя и чтоб!..
Не суйся в драку, мать твою,
Задиристый холоп! -
Цыц!"
А Пиблз гудит, поет!
Жена бушует: "Ишь, герой,
Искатель пьяных ссор!
Эк, рыцарь! Дуй тебя горой,
Болван и бузотер!
В седло, скотина, прыгать лих -
Да сваливаться скор!
А ну, домой!" – Торгаш притих,
И смолк семейный спор.
А Пиблз
Гудит, гремит, орет!
Умен был тот, кто, выпив, дрых:
Во избежанье драк
В колодки сразу семерых
Забили забияк.
И Джон, заплечных мастер дел,
Каравший бедолаг,
С улыбкой радостной вертел
Толстеннейший рычаг
Колодок.
А Пиблз гудит, поет!..
Вот Вилли, мельник молодой.
Какой у парня бас!
"Волынщик – жарь, волынщик – дуй!
Пора пускаться в пляс!
Потешь задорною дудой
На славу нынче нас!"
И Вилли черной бородой
Внушительно потряс:
"А ну!"
А Пиблз гудит, поет!
И все отправились гуртом
На загородный луг:
Сперва спляши – и спой потом,
Коль на ухо не туг!
О, сколь забав, и сколь утех
У горожан с утра!
Не гаснет гам, не молкнет смех -
Но, право, знать пора
И честь…
А Пиблз гудит, поет!
Вовсю клокочет кутерьма -
И всем она мила!
Глянь: Тибби к мельнику сама
Игриво подошла:
"Стоймя сплясали – что ж, теперь
И лежа спляшем – во!
Мой дом – вон там; открыта дверь,
А дома – никого,
Ей-ей!"
Что ж, Пиблз гудит, поет!
Волынщик молвит: "Задарма
Играю – срам и грех!
Прямой убыток! Тьфу! Чума
На вас, пройдох, на всех!
Гоните пенса полтора -
Иль прохудится мех:
В нем обнаружится дыра
Величиной с орех -
Клянусь!"
А Пиблз гудит, поет!
Но вот веселье улеглось,
Утихли шум и гам…
Негоже парню с девкой врозь
Пускаться по домам!
Алисе прошептал Уот,
Бесхитростен и прям:
"Пойдем – всю ночку напролет
Очей сомкнуть не дам,
Голубка!"
Уже стихает Пиблз.
Шипит Алиса: "Прочь пошел!
Нет: харя, точно блин, -
А похотлив-то, как козел,
Спесив, что твой павлин!
Ты гол, мерзавец, как сокол!
Скотина, сукин сын!
Да ты…" И загремел глагол,
Обидный для мужчин -
Фу!
Но умолкает Пиблз.
Давно истлел уже закат,
Уже сгустилась ночь -
И всяк угомониться рад,
И всяк уснуть непрочь.
Но будет нам гулять не лень,
Когда минует год -
И с шумом, в первый майский день,
Стечется в Пиблз народ.
Аллан Рамзей (Рэмси) (1686 – 1758)
Элегия на кончину Джона Купера, церковного старосты. Anno 1714
Гудит молва, несется слух:
Джон испустил зловонный дух!
Он кукарекал, как петух, -
И вот-те на:
Ему, грозе окрестных шлюх,
Пришла хана!
По-своему он был хорош -
Да въедлив, точно клоп иль вошь:
Он за распутство иль дебош
Взимал сполна:
Вынь да положь последний грош,
Не то – хана!
Как волк нещаден, туп как вол,
На шлюх сей муж охоту вел!
И помирал отнюдь не гол:
Его мошна
Вмещала не один обол!
И вот – хана…
И неказист, и невелик
Был приснопамятный старик -
Но, видя сей суровый лик,
Сам сатана,
Я мыслю, обмер бы и сник,
Решив: "Хана…"
Куда убрался? В рай, иль в ад?
Но, право, не придет назад.
И родственник, поживе рад,
Готов хватать
Наследство – долгожданный клад, -
Как подлый тать!
Фи, Смерть! Зачем тобой ведом
Бедняга Джон в дубовый дом?
Гасил он – с тягостным трудом! -
Раздор и свару,
Смирял разгул, сметал содом,
Пророчил кару!
Безжалостно врывался Джон
Во всяк бордель, во всяк притон -
И грешных перечень имен
В башке хранил.
Презренных шлюх повинный стон
Был Джону мил!
Порою шпагу иль кинжал
Хмельной распутник обнажал -
Но Джон в узде врага держал,
Немилосерд! -
О, перед старостой дрожал
И смерд, и лэрд!
А протрезвеет сукин кот -
И к Джону каяться идет:
Мол, я обидел вас – и вот,
Воздам стократ…
И взятку старосте кладет,
Кляня разврат.
Но девок – весь дневной улов! -
Джон отсылал без долгих слов
Под сумрачный тюремный кров:
Мол, посиди!
Стоял всеместно вой и рев:
Мол, пощади!
А нынче в городе у нас -
Гульба, попойка, перепляс:
Во всякий день, во всякий час
Мы пьем до дна!
Джон Купер гигнулся, угас,
Ему – хана!
О Смерть! Ужель твоя коса
Взнесла мерзавца в Небеса -
Двуногого цепного пса,
Царя пройдох?..
Но верю, верю в чудеса:
Джон Купер сдох!
Постскриптум
Во страхе закрываю рот:
Из-под земли покойник ход
Наружу вырыл, точно крот!
Везде гласят:
Видал покойника народ
Раз пятьдесят!
Неугомонный царь пролаз
Гнусит, червив и черномаз:
"Простите, ибо грешен аз…"
О, как наружу
Прополз мертвец? Увидишь – враз
Напустишь лужу!
Но мир усопшему, не меч!
Чтоб не было подобных встреч,
Священник да услышит речь
Бедняги Джона
И молвит: "Сын мой! Время лечь
В земное лоно!"
Вильям Крич (1745 – 1815)
Некоему господину, сетовавшему на то, что потерял старые карманные часы
К чему же огорченный вид?
Зачем же раздражаться тут?
Не сетуй: время прочь летит -
Часы, как должно, прочь бегут.
Отменно тощему и телесно слабому автору, сочинившему архипустейший трактат
Где же, где он, источник моих вдохновений? -
И талант удивляется часто, и гений.
Ты же в собственном облике черпаешь мощь:
Твой никчемный трактат и бессилен, и тощ.
Залог блаженства
Пройди, пересеки весь круг земной
Вослед за ветром вольным, иль волной -
О! Все под солнцем здешним суета!
В конце пути – могильная плита.
Гляди: алтынник деньги бережет,
И родиной торгует патриот;
И всяк чиновник истовый готов
Пасть жертвой государственных трудов!
В прекраснейшем фиале – страшный яд:
Иной влюбленный удавиться рад!
Иных манит научная стезя -
Да ничего на ней познать нельзя.
О, где оно, блаженство, смертный, где?