Сумрак ночи - Шебдиз над горами большими
Был подкован подковами дня золотыми.
Сел в седло Искендер. Путь он хитрый нашел:
К Нушабе он отправился, словно посол.
И с коня соскочив у дворцового входа,
Государь отдохнул. До небесного свода
Поднимался дворец, и казалось: пред ним
Все склонилось и был он лазурью храним.
Увидав, что гонец на дворцовом пороге,
Всполошились рабыни и в царском чертоге
Доложили царице о дивном после
От Владыки, что блеск даровал их земле:
"Этот светлый гонец схож с крылатым Сурушем,
Что с благим предвещаньем спускается к душам;
В нем великого разума светится свет,
И сияньем божественным весь он одет>.
И свой тронный покой Нушабе осветила,
Путь запретный она в золотой обратила.
Луноликих она разместила в ряды.
С двух сторон расцвели золотые сады.
Мускус тягостных кос оплетя жемчугами,
Вся она в жемчугах заблистала шелками.
И прекрасным павлином казалась она,
И сияла она, и смеялась она,
И воссела в венце на сверкающем троне
С апельсином, наполненным амброй, в ладони.
Повелела она, чтоб гонца к ней ввели,
Соблюдая весь чин ей подвластной земли.
Но посланец, как лев, отстранивший препону,
Появился в дверях и направился к трону.
И меча он не снял и, как должно гонцу,
Он земного поклона не отдал венцу.
Быстролетно окинул он огненным взором
Весь чертог, полный блеска и света, в котором
Райских гурий за рядом увидел он ряд
И который был райским дыханьем объят.
Столько светлых на девах сверкало жемчужин.
Что, взглянув, ты бы пролил немало жемчужин.
И узоры ковра, словно лалы горя,
Разогрели подковки сапожек царя.
Словно россыпи гор и сокровища моря
Воедино слились, весь чертог разузоря.
Поглядев ни посла - и медлителен он,
И пред ней не свершил он великий поклон,
Как пристало послу пред царицей иль шахом -
Нушабе была смутным охвачена страхом.
"Расспросить его должно, - решила она, -
Что-то кроется здесь! В нем угроза видна!"
Но окинув гонца взором быстрым, как пламень. -
Так менялы динары бросают на камень, -
Лишь мгновенье она колебалась. Посол
Приглашен был воссесть рядом с ней на престол.
Был достоин сидеть он с царицею рядом.
Узнан был Искендер ее пристальным взглядом.
Семь небес голубых восхвалила жена
И восславила вслед Миродержца она,
Но догадки своей не открыла, нескромной
Не явилась и, взор свой потупивши томный,
Не сказала тому, кто смышлен и могуч,
Что в руке ее к тайне имеется ключ.
Искендер, по законам посольского чина,
Как почетный гонец своего господина,
Восхваливши царицу прекрасной страны
И сказав, что ему полномочья даны
Тем царем, что велик и чья праведна вера, -
Начал так излагать ей "слова Искендера":
"О царица, чья слава сияет светло,
Чье величье - величье всего превзошло,
Почему, хоть на день свои бросив угодья,
Ты ко мне повернуть не желаешь поводья?
Иль я слабость явил, что презрен я тобой?
Иль нанес тебе вред, что полна ты враждой?
Где отыщешь ты меч и тяжелый и смелый,
Где отыщешь ты метко разящие стрелы,
Что спасли бы тебя от меча моего?
Путь ко мне обрети. Он вернее всего.
На пути в мой шатер запыли свои ноги.
Устрашись! Мне подобные могут быть строги.
Если я по путям твоим вздумал идти,
Бросив тень своей мощи на эти пути, -
Почему к моему не пришла ты престолу?
Почему не склонила главы своей долу?
Ты, царица, подумала лишь об одном:
Ублажить меня снедью, плодами, вином,
Блеском утвари ценной, - я принял все это,
Но и ты не отвергни благого совета.
Сладко видеть тебя с твоим блеском ума.
Всем даруешь ты счастье, как птица Хума.
Размышлений дорога премудрой знакома,
К нам ты завтра явись в час большого приема".
Замолчал Искендер, и склонил он чело
В ожиданье ответа. Мгновенье прошло,
И раскрыла тогда Нушабе для ответа
Свой прелестный замочек пурпурного цвета:
"Славен царь, у которого мужество есть
Самому доставлять свою царскую весть.
Я подумала тотчас о шахе великом,
Лишь вошел ты, блистая пленительным ликом.
Ты не вестник - в тебе шахиншаха черты.
Ты - не посланный, нет! Посылающий - ты.
Твое слово, как меч, шею рубящий смело,
Ты, грозя мне мечом, изложил свое дело.
Но меча твоего столь высоким был взмах,
Что постигла я мигом, что ты шахиншах.
Искендер! Что твердишь о мече Искендера?
Как же ныне тобой будет принята мера
Для спасенья? Зовешь меня - сам же в силок
Ты попал. Поразмысли, беспечный ездок!
Залучило тебя в мой дворец мое счастье.
Я звезду свою славлю за это участье!"
Молвил царь: "О жена, чей прекрасен престол!
К подозреньям напрасным твой разум пришел.
Искендер - океан, я - ручей, и под сенью
Лучезарной ты солнце не смешивай с тенью.
На того не похож я, царица моя,
У кого много стражей таких же, как я.
Не влекись, госпожа, к размышленью дурному
И Владыку себе представляй по-иному.
Без гонцов неужели обходится он
И посланья свои сам возить принужден?
У царя Искандера придворных немало.
Утруждать свои ноги ему не пристало".
И опять Нушабе разомкнула уста:
"Вся надежда твоя, Миродержец, пуста.
Не обманешь меня: Искендера величья
Ты не скрыл, своего не скрывая обличья.
Величавый! Твои величавы слова.
Шкурой волка не скроешь всевластного льва.
И послам под сиянием царского крова
Не дано так надменно держать свое слово.
Не смягчай своей спеси - столь явной, увы!-
Не склонив перед нами своей головы
Кровожадно вошел бы сюда, и спесиво
Только царь, для которого властность не диво.
Есть еще кое-что у меня про запас,
Чтобы тайну свою от меня ты не спас".
Молвил царь: "О цветущая дивной красою!
Речи льва искажаться не могут лисою.
Пусть тебе я кажусь именитым, но все ж
Я - гонец и с царем Искендером не схож.
Что могу я сказать о веленье Владыки?
Повторил я лишь то, что промолвил Великий.
Ты надменным считаешь послание, но
Разрешать ваши споры послу не дано.
Если резкой тебе речь посредника мнится, -
Вспомни: львом, не лисою я послан, царица.
Есть устав Кеянидов: по царским делам
Ни обид, ни вреда не бывает послам.
Я лишь ключ от замка государственной речи,
Так не бей по ключу, будь от гнева далече.
Поручи передать мне твой чинный ответ.
Я отбуду, мне дела здесь более нет".
Нушабе рассердилась: с отвагою львиной
Вздумал солнечный свет он замазывать глиной!
Загорелась, вскипела и, гневом полна,
В нетерпенье великом сказала она:
"Для чего предался нескончаемым спорам?
Глиной солнце не мажь!" И, блеснув своим взором,
Приказала она принести поскорей
Шелк, на коем начертаны лики царей.
Угол свитка вручив Искендеру, сказала
Нушабе: "Не глядит ли вот тут, из овала
Некий лик? Не подобен ли он твоему?
Почему же начертан он здесь, почему?
Это - ты. Иль предашься ты вновь пустословью?
Тщетно! Своды небес не прикроешь ты бровью".
По приказу жены развернули весь шелк,
Многославный воитель невольно умолк:
Он увидел себя, он узрел - о коварство! -
В хитрых дланях врага свое славное царство.
И, в нежданный рисунок вперяя свой взор,
Он застыл: тут бесплодным окажется спор!
Желтизной его лик мог напомнить солому,
Да не даст его бог ухищрению злому!
Нушабе, увидав, что смущен этот лев,
Стала мягкой, всю гневность свою одолев.
И сказала она: "О возлюбленный славы!
У судьбы ведь нередки такие забавы.
Ты звездою благою ко мне был ведом,
Так считай своим домом сей царственный дом.
И тебе я покорною буду рабыней.
Здесь ли, там ли - я буду повсюду рабыней.
Для того показала тебе я твой лик,
Чтобы в сущность мою ты душою проник.
Я - жена, но мой круг размышления шире,
Чем у женщин иных. Много знаю о мире.
Пред тобою о лев, я ведь львицей стою,
И тебе я всегда буду равной в бою.
Если я, словно туча, нахмурюсь, - то с громом
Будет мир ознакомлен и с молний изломом.
Львам я ставлю тавро, знаю силу свою.
Крокодиловый жир я в светильники лью.
От любви увлекать меня к бою не надо.
Укорять ту, что вся пред тобою, - не надо.
Ты шипы не разбрасывай - сам упадешь.
Дай свободу другим - сам свободу найдешь.
Коль меня победишь, - не добудешь ты славы.
В этом люди увидят бесчинство расправы.
Если ж я, поведя ратоборства игру,
Одолею тебя, я ведь шаха запру.
Пусть меня ты сильней, бой наш будет упорен.
Я прославлена буду, а ты опозорен.
Говорил постигавший всех распрей судьбу:
"Никогда не вступай с неимущим в борьбу.
Так он будет стремиться к добыче, что, ведай,
Не тебе, а ему породниться с победой".
Знай, хоть край мой в границы свои заключен,
Я слежу за владыками наших времен.
Знай, от Инда до Рума, от скудной пустыни
До пространства, что божьей полно благостыни, -
Разослала повсюду художников я
И мужей, проникающих в тьму бытия,
Чтоб, воззрев и прислушавшись к общему толку
Мне подобья царей начертали по шелку.
Так из каждого края, что мал иль велик,
Мне везут рисовальщики царственный лик.
И гляжу я в раздумье на эти обличья.
И, чтоб тоньше постичь царских ликов различья,
Я о тех, по которым я взор свой веду,
От мужей многоопытных сведений жду.
Письмена их прочтя, их с рисунком сличая,
Узнаю я властителя каждого края.
И любого царя с головы и до пят
Изучает мой взор. Мои мысли кипят.
И мужей, захвативших и воды и сушу,
Я пытаюсь постичь и проникнуть в их душу.