- Ну папа, - сказала она тоном, который любой восемнадцатилетний использует для своих пожилых и одряхлевших родителей, подчеркивая тот прискорбный факт, что она когда-то была гораздо моложе, но сейчас-то уже достигла зрелости.
Ли не возражал; его младший ребенок был его любимицей, независимо от того, что она думала сама.
- Как Кастис Морган? - спросил он ее.
- Он счастлив и толст, - ответила она. - Желуди найти легче, чем еду для людей.
- Такому счастливому толстому бельчонку не место в доме, - дразнил он дальше, - ему место на сцене, в сиянии славы.
Она скорчила ему рожу. Он покачал головой в притворном негодовании.
Его старшая дочь вышла в переднюю мгновением спустя, вытолкав вперед колесное кресло с его женой.
- Привет, Мэри, - обратился он к ним обеим. Мэри, его дочь, имела сильное сходство с женой, хотя ее волосы были темнее, чем у Мэри Кастис Ли, когда она была молодой. Он сделал три быстрых шага к жене и склонился, чтобы взять ее за руку.
- Ну, как ты, моя дорогая Мэри? - спросил он ее. Она проводила в своем кресле большую часть времени; ревматизм сделал ее калекой настолько, что она едва могла ходить.
- Ты не писал нам о своем приезде, - сказала она немного резковато. Даже тогда, когда она была молода и красива, более чем полжизни назад - Ли вдруг подумал с некоторым удивлением, что он может вызвать в своем сознании ее тогдашний образ так же легко, как если бы это было позавчера - ее нрав был нелегким. Годы инвалидства не смягчили ее.
Он сказал: - Меня вызвали к президенту, и я сел на первый же поезд на юг. Письмо вряд ли обогнало бы меня, поэтому я здесь так внезапно. Рад видеть тебя, рад видеть вас всех. Твои руки, дорогая Мэри, я вижу, не устают вязать.
Он указал на клубки, спицы и недовязанные носки, которые лежали у нее на коленях.
- Когда я больше не смогу вязать, вы вправе положить меня в могилу, ибо я буду совершенно бесполезна, - ответила она. Она любила возиться со спицами еще с тех пор, как она была девочкой. Она продолжала: - Поскольку ты здесь, сможешь забрать посылку с носками для солдат с собой. С тех пор, как мы в последний раз посылали их, мы с дочерьми успели закончить почти четыре десятка пар. Так мы хоть будем уверены, что их не растащат по дороге.
- Времена трудны для всех, - сказал Ли. - Если на железной дороге нуждающийся человек возьмет для себя пару носков, я это могу понять - ему так же плохо, как и любому из моих солдат.
Его старшая дочь сказала: - Недавно нас посетила миссис Чеснат и сказала, что мы, со своим занятием, превратили дом в промышленное училище.
Мэри покачала головой, чтобы показать, что она думает о женщинах голубых кровей Южной Каролины. В этом возрасте ее мать поступила бы так же.
- Меня не волнует, что Мэри Бойкин Чеснат думает о нас, - заявила Мэри Кастис Ли. - Было бы совсем неприличным проводить время в развлечениях, когда мужчины там все полуголодные, и когда ты сам живешь, как монах, в этой своей палатке.
- Мнение президента Дэвиса о вас значительно выше, чем у миссис Чеснат.
И Ли передал им слова благодарности от Дэвиса.
- Скажите, чье одобрение для вас важнее?
- Твое, - сказала его жена.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Несмотря на болезнь, они были верны друг другу. Более того, они были частью друг друга. После более чем тридцати двух лет брака, он и не мог представить себе иначе.
- Джулия, застелите вторую кровать в комнате матери, пожалуйста, - сказала Агнес. Чернокожая женщина начала подниматься по лестнице.
Ли сказал: - Ну, я пока еще не настолько устал. Мне бы хотелось посидеть еще немного и послушать вас о том, что делается в городе. При вашем желании могу даже рассказать немного о делах в лагере.
- Я только пойду и спрячу Кастиса Моргана, чтобы ты не увез его обратно в Оранж Корт Хаус вместе с носками, - сказала Милдред. - Что значит счастье твоей дочери на фоне перспективы рагу из белки для солдат?
Усмехнувшись, Ли сказал ей: - Твой питомец может быть спокоен за свою драгоценную жизнь. Вряд ли он бы своими размерами удовлетворил голодных солдат. Если бы в Писании говорилось о чуде с хлебами и белками - тогда да, однако, там - хлеба и рыбы.
Все засмеялись, даже Агнес улыбнулась. Мэри Кастис Ли сказала: - Давайте вернемся в гостиную, там и поговорим.
Колеса скрипнули, когда Мэри развернула коляску.
- Я не хочу больше говорить о белках, - сказала Милдред.
- Тогда не будем, - пообещал Ли. Спицы пришли в движение, и женщины возобновили прерванное вязание. Война затронула их в Ричмонде почти так же тяжко, как и его армию в Северной Вирджинии. Одна из историй, которую рассказала старшая дочь Ли, была о массовом бегстве федералов из тюрьмы Либби менее двух недель назад. Более ста мужчин вырвалось на свободу, и менее половины из них были схвачены снова.
- Наши солдаты тоже страдают в северных лагерях, - сказал Ли, - ведь Север больше экономит на пленных, чем мы. Север больше экономит на всем. - Он вздохнул. - Я боролся с этим довольно долго и желал, чтобы эта война никогда не наступила; она истощает обе стороны.
- Я так и сказала, когда это началось, - заметила его жена.
- Да знаю, но не все так просто. Я не хотел другого флага, кроме звездно-полосатого, другой песни, кроме "Да здравствует Коламбия". Но когда все-таки так произошло, нужно бороться до конца. - Он поколебался, затем продолжил: - Возможно, даже, намечается поворот в нашу пользу.
Вязальные спицы остановились. Его жена и дочери, все они смотрели на него. Он всегда делал все возможное, чтобы озвучить надежду в своих письмах и при встречах, но он никогда не был ложно или слепо оптимистичным, и они это знали. Его дочь Мэри спросила: - Откуда появилась такая хорошая новость?
- По сути, из Ривингтона в Северной Каролине, - сказал Ли. Название места означало для его семьи не более, чем это было и для него за месяц до того. Он быстро рассказал о новых автоматических винтовках и о необычно выглядевших людях, поставляющих их, и закончил: - Мы не можем превзойти федералов по численности, но можем в вооружении, и надеюсь, что это нам поможет.
Дочерей в его рассказе больше заинтересовали чужаки, чем подробности о карабинах. Милдред сказала: - Интересно, это те же люди, что не так давно арендовали целый этаж в здании напротив Института Механики?
- О чем ты говоришь, милая? - спросил Ли.
- О каждом, кто нынче платит по счетам в золоте, становится известным всем, и судя по тому, что ты сказал - как там ваш лейтенант назвал их? - эти деловые люди кажется, не имеют с ним проблем. И если бы я продавала оружие в военный департамент, вместо того, чтобы вязать носки, у меня тоже был бы офис рядом с ним.
- Ну, это не доказательство, - сказал он. В глазах Милдред начали собираться тучи, но он продолжил: - Тем не менее, я думаю, что ты вполне можешь быть права. Следовало бы к ним присмотреться, пожалуй.
- Зачем, отец?
Агнес почесала голову. Ее волосы, скрепленные булавками, в отличии от других детей, были наиболее насыщенны желто-золотым оттенком, как и у ее матери.
- Зачем? - снова спросила она. - По всему, что ты нам сказал, эти люди из Ривингтон не делают нам ничего, кроме хорошего.
- Старая поговорка гласит: не смотри дареному коню в зубы. Но если вы будете ей следовать, то в конечном итоге ваша конюшня будет набита лишь дряхлыми лошадьми, - ответил Ли. - Когда подарок имеет такие масштабы, как те, что эти люди нам преподносят, следует изучить его как можно лучше, чтобы узнать, так ли они крепки в ногах, как кажется, и посмотреть, привычны ли такие кони к выстрелам.
- Даже если и так, вам все равно деваться некуда, отец, не правда ли? - спросила Мэри.
- Ты, как всегда, прекрасно все видишь, моя дорогая, - сказал он. - Да, я думаю, что мы должны это использовать, если нашей Южной Конфедерации это поможет выжить, дай-то бог.
- Аминь, - тихо сказала Агнес.
Служанка принесла поднос с чашками и дымящейся кастрюлей. Пряный аромат сассафрасового чая заполнил гостиную.
- Спасибо, Джулия, - сказал Ли, когда она налила ему. Чай заставил его вспомнить о "растворимом кофе", которым угощал его Андрис Руди в штабе под Оранж Корт Хаус.
- Кофе, - с тоской сказала его жена, когда он заговорил об этом. - Мы уже и забыли какой он на вкус.
- Уверена, что обосноваться в Ричмонде было бы проще, чем в небольшом городке - таком как Ривингтон в Северной Каролине, - сказала Мэри.
- Это правда, и мне следовало самому об этом задуматься, - сказал Ли. - Тем не менее, с золотом, очень многое возможно, да и Ривингтон находится на железнодорожной дороге. Возможно, причина в ее блокаде, или в чем-то другом…
Он обнаружил, что зевает.
Мэри Кастис Ли отложила свои спицы.
- Так, этот носок довязан, и на этом дневная работа закончена. Вязать при свете ламп и свечей вредно для глаз…
- Что не мешает вам делать так, мама, - укоризненно сказала Агнес.
- Ну, не каждую же ночь, - ответила ее мать. - Но сегодня у нас здесь Роберт, так что прекратить вязать пораньше не противоречит моей совести.
- Я хотел бы быть здесь с вами каждую ночь. Возможность наслаждаться вашим обществом означала бы, что война закончилась, и наша независимость отстояна, - сказал Ли. Он снова зевнул. - Сегодня вечером что-то чувствую себя усталым. Поездка на поезде по нынешним полуразбитым рельсам не намного приятнее, чем лихая езда по кочкам на легкой повозке.
- Тогда давайте готовиться ко сну, - сказала его жена. - Уверена, ты лучше отдохнешь на настоящей кровати в теплом доме, чем в палатке на берегу Рапидана. Мэри, дорогая, помоги, пожалуйста.