Я повернулся в надежде разглядеть, что же так поразило его, и понял. Моя милая женушка, которой уж в чем-чем, но в терпении не откажешь, сидела на кушетке у дверей обеденного зала, лениво обмахиваясь веером, и делала вид, что не замечает восхищенных взоров проходящих мимо джентльменов. На ней, помнится, было голубое платье из Парижа, скорее не прикрывавшее, а обнажавшее ее выше талии, и с целью впечатлить жителей бывших колоний Элспет дополнила свой гардероб роскошным ожерельем с бриллиантами, подаренным ей великим князем Алексеем, распутной деревенщиной из России, с коим мы водили знакомство. Скажу без хвастовства, супруга представляла собой согревающее кровь зрелище. Пятнистый Хвост замычал и сделал стойку не хуже иного спаниеля.
– Хопа! Эес, хопа! Вот, – благоговейно протянул он, – та женщина!
– Не стану спорить, – говорю. – Моя скво, кстати. Идем. Дорогая, позволь представить тебе моего старого знакомого: мистер Пятнистый Хвост из сиу. Не из беркширских Сиу, как понимаешь, а из племени брюле… Моя супруга, леди Флэшмен.
Вождь взял ее руку, как преданный вассал, согнулся в поклоне так, что косы сползли вперед, и чмокнул в перчатку так смачно, что эхо долетело, надо полагать, до Балтимора.
– Ах, леди, так рад, так прекрасны, просто блеск! – бормотал он, и глаза его лихорадочно сверкали. – Вихопавин, вах! Хопа! Хопа!
Моя благоверная подарила ему в ответ самую невинную из своих улыбок, которая – мне ли не знать – являлась верным знаком того, что она не прочь без долгих раздумий последовать за кавалером на ближайшую лужайку, после чего своим милым смущенным голосочком заявила, что тронута. Хвост оправил манжету, подставил мощную, как ствол молодого дерева, руку, деликатно поместил на нее ладошку Элспет и повел даму в обеденный зал, призывая на ходу официанта: "Бэс! Бэс!"
Я последовал за ними, заинтригованный выше всякой меры: такого зрелища я не пропустил бы даже за спасение всего человечества.
У него был даже заказан столик, за которым уже расселись остальные члены его делегации: пара юных воинов была в европейском платье, как и вождь, третий же завернулся в цветастое одеяло, так что трудно было определить, облачен ли он в обеденный костюм или нет. Ботинок на ногах у него, впрочем, не наблюдалось. Но больше всего поразило меня присутствие двух скво – обе оказались женами Хвоста – в расшитых бахромой платьях. Вся компания восседала с каменными лицами за большим круглым столом, не обращая ни малейшего внимания на шепотки и любопытные взгляды своих цивилизованных соседей.
Оставались только два свободных стула, так что Пятнистый Хвост попросту спихнул завернутого в одеяло малого на пол, церемонно усадил Элспет рядом с собой, а мне знаком указал занять место по другую сторону. Затем, отодвинув меню в сторону, рявкнул:
– Задушки!
Как выяснилось, это означало закуски. Галантно наложив на тарелку Элспет всего понемногу, Хвост воскликнул "хух!", поставил перед собой весь поднос и, – орудуя ножом и вилкой, если поверите, – проглотил большую часть содержимого в считанные минуты.
Я сделал вид, что ем, но, признаюсь, был слишком заинтригован, чтобы воздать должное здешней кухне. Меня смущала мысль, как этот уважающий себя отель принимает индейцев, но тут я сообразил, что они уже привыкли к курсирующим между Вашингтоном и прериями делегациям, и не просто терпят их, но даже имеют свою выгоду, ибо столь удивительное зрелище привлекает в отель посетителей. До меня доносились обрывки разговоров:
– Гляньте-ка, они едят как цивилизованные люди!
– Ну и франт этот вождь, не правда ли? При виде его и не подумаешь, что у него, поди, скальпов сто в коллекции, а?
– Эти парни, сдается, совсем не похожи на диких сиуксов. Видно, все, что про них болтают – сказки!
"Ага, – думаю я, – вот бы вам поглядеть на их обед, когда они у себя дома, вы бы по-другому запели".
Но что правда, то правда: если отбросить в сторону косы и раскрашенные лица мужчин и живописные одеяния женщин, они практически не отличались от прочих обедающих. Ну, может статься, вели себя покультурнее: правильно пользовались столовыми приборами, не набивали рот, не рыгали – вспоминая о Мангас Колорадо или самом Пятнистом Хвосте, когда последний с жадностью пожирал бизоний горб окровавленными пальцами, я мог только диву даваться, – спокойно сидели в ожидании следующей перемены блюд и почти не разговаривали во время приема пищи. Несмотря на внешний вид, достоинства в этих ребятах было хоть отбавляй. Еще меня удивило, что от них не воняло: было очевидно, что Пятнистый Хвост среди прочих благ цивилизации открыл для себя еще и одеколон.
В отличие от своих товарищей он, в меру сил, поддерживал разговор с Элспет. Иная женщина оторопела или стушевалась бы, обнаружив себя за одним столом с размалеванным аборигеном, но у моей благоверной имелось железное правило: если этот сосед – мужчина между четырнадцатью и восемьюдесятью, не косой и не горбатый, его следует очаровать. Для достижения означенной цели она применяла довольно своеобразную тактику: принимала уверенный вид и начинала трещать без умолку. Благодаря этому парень получал возможность не отрывать от нее глаз, чем Пятнистый Хвост охотно воспользовался. С внезапным холодком в душе я осознал, что со своей раскраской, но без крови вождь выглядит чертовски импозантно, намного симпатичнее большинства сиу. Хотя он улавливал от силы одну двадцатую из ее словесного потока, Хвост кивал и улыбался с понимающим видом. Однажды я ухватил одну его фразу: "Вы, леди, оказывается невашечуска? Не и-ингли-иш? Хопидан!Вы… шота-ла-ан? Шотла-андка-а!" Он покумекал над этим, и когда официант шепотом поинтересовался у Элспет: "Французская горчица, мэм? Или английская?", Пятнистый Хвост вскинул свою могучую голову, сверкнул глазами и заявил: "Почему у вас нет шотла-андский горчица для милы-ый леди?"
Женушка залилась смехом, а Пятнистый Хвост просиял и похлопал ее по руке. "Ну и ну, – думаю, – да тут надо глядеть в оба". Юная скво рядом с Элспет пришла, очевидно, к такому же выводу, потому как с простодушным любопытством наклонилась и принялась тыкать пальцем в ожерелье и сережки Элспет, издавая восторженные возгласы. Женщины остаются женщинами: минуту спустя они вовсю обсуждали материи и украшения. Пятнистый Хвост вздохнул и повернулся ко мне. Я поинтересовался, как поживает его маленький племянник, Светловолосый Курчавый Мальчик. Вождь откинулся в изумлении.
– Маленький Курчавый? А ты не знать? Иньун! – Он с недоверием затряс головой. – Весь свет знать его! Это великий индеец, быть может, самый великий военный вождь из всех! Он быть большой шаман, и слово его обегало всех от Пахасаппы до холмов Биг Хорн, и даже до страны реки Паудер. Копье его доставать до облаков, этого твоего маленького наездника. Ты разве не слышать о Ташунка Витко из оглала? – Он повторил имя по-английски. – Бешеный Конь.
Я ответил, что первый раз услышал это имя только сегодня. В памяти моей всплыл образ смеющегося мальчонки, которого я подсаживаю в свое седло. М-да, я тогда шутки ради предрек ему большое будущее, теперь же, сказал я Хвосту, вожди исантанка говорят о Бешеном Коне как о неуправляемом и самом опасном человеке среди индейцев.