Тем временем большинство волков приняли человеческий облик, и мы оказались в толпе здоровых голых мужиков.
Кэт восприняла это совершенно спокойно – ведьма, что с нее возьмешь? Меня же подобное соседство коробило – не в бане поди.
Вожак стаи подошел ко мне и протянул руку.
– Рад приветствовать прославленного волхва.
– Я тоже очень рад. – Я пожал ему руку, поражаясь силе его хватки.
– Прошу в мою обитель. Разделим трапезу, поговорим. Сказывают, на Кощея собрался?
– Собрался.
Протиснувшись сквозь заросли терновника, мы вышли в поселок волкодлаков.
Два десятка избушек; свора ребятни, гоняющая с дерева на дерево дикого кота; люди в простой крестьянской одежде и волки, занимающиеся мелкими хозяйственными делами, а то и просто дремлющие в теньке.
При нашем появлении карапузы оставили кота в покое, чем он не преминул воспользоваться – серой молнией шмыгнул прочь.
Потрепав рыжего, всего в веснушках малыша, я улыбнулся ему. Он ответил мне тем же. Пухлые губы разошлись, обнажив острые клыки.
Кто‑то потянул за мой меч, кто‑то за рубаху. Но, слава богу, никто не решился попробовать меня на зуб.
– Заходите.
Вступив в хижину, я замер, ожидая, пока глаза привыкнут к полутьме, царящей в жилище вожака волкодлаков. Обстановка обычная, как в простой сельской хате. Стол, скамья, печь и... пожалуй, все.
– Сейчас принесут угощение, а пока я хотел бы преподнести гостю подарок.
Седовласый волкодлак вышел, видимо за подарком, а я склонился к уху Кэт:
– Сырое мясо я не ем.
– Я тоже, – успокоила она меня.
– Почему волкодлаки не могут отследить маньяка? – задал я вопрос, над которым уже давно бился и не находил ответа.
– Лесные девы живут в заговоренных лесах, в которые не может зайти ни один зверь, так как в этом случае его сведет с ума и убьет запах материнских древ.
– Почему?
– Чтобы кабаны не подрывали корни, а медведи и зубры не рвали кору. Чтобы рядом никто ни на кого не охотился, не убивал...
– А как же маньяк?
– Что?
– Как он заходит? Нос зажимает? Или в противогазе?
– На людей этот запах не действует.
– Понятно. Волкодлаки просто не могут войти туда, чтобы взять след.
– Правильно. Войти они могут только в человеческом обличье, а нюх у них обостряется только в волчьем.
– Жаль, засаду они тоже не смогут организовать, – сообразил я.
– Да. В пределах заговоренного леса не организуют.
– Потому что убийства происходят как раз в то время, когда волкодлаки волей‑неволей принимают облик волков.
– Молодец, – похвалила меня Кэт.
– Придется действовать в одиночку.
– А я? Полетать вышла?
– Ты с воздуха прикрывать будешь.
Ведьма открыла рот, чтобы выразить свое мнение по поводу моего заявления, но не успела. Вошел Здирих, неся в руках какой‑то предмет, завернутый в холстину.
Предмет сей после удаления обертки оказался посохом. Больше всего к нему напрашивается определение «классический». Вырезанный из черного дерева, покрытый замысловатой вязью, которая вполне может оказаться рунами, с редкими вставками красного и белого цвета, он словно сошел со страниц фэнтези. Я не удивлюсь, если окажется, что он магический.
– Мы знаем, сколь трудный путь предстоит преодолеть тебе, – сказал волкодлак. – Возьми же этот посох, и пусть ноги твои не знают усталости, а бег будет легок и быстр.
– Спасибо, – искренне поблагодарил я старого оборотня, приняв дар.
Посох оказался на удивление легким и теплым.