Не то чтобы я их подозревал в совершении серийных убийств, да и из рассказов Катарины выходило, что они на подобное не способны... вот стадо или отару селянскую проредить – это запросто, а дев древесных потрошить – нет, невозможно.
Если следовать в рассуждениях логике и некоторым фактам, принимаемым за таковые ввиду отсутствия опровержений, то выстраивается цепочка, исключающая причастность волкодлаков к злодеяниям, то есть обеспечивающая им железное алиби. Маньяк орудует топором – это раз, все зверства совершаются при свете луны в тот час, когда зов природы непреодолим – это два. И наконец подводя итог, мы имеем следующее: в то время, когда совершались преступления, волкодлаки находятся в своей волчьей ипостаси и, как следствие, просто не способны пользоваться топором.
Из списков подозреваемых их можно смело исключить, а вот как свидетелей... с их‑то нюхом. – Кэт.
– Да, ведьмак?
– Я волхв.
– Ага. Что ты хотел спросить?
– Зачем вам я, если вы могли просто попросить волкодлаков по следу проследить убийцу?
– Они не могут.
– Почему?
– Сам догадаться не можешь?
– Слишком мало фактов.
– Во‑во. Волхву положено гадать на плавленом воске, а не собирать всякие «хвакты». Все‑таки ты ведьмак.
– Волхв. Я ведь не истребляю нелюдей, как другие ведьмаки.
– А они что, истребляют?
– Конечно. Упырей, вурдалаков и прочую нечисть.
– С чего ты это взял? – искренне удивилась Катарина.
– Ну, так... написано...
– Ведьмаки, – тоном молоденькой, первый день в школе, учительницы, поясняющей первоклассникам отличие «а» от «я», произнесла ведьма, – они не истребляют нечисть, они поддерживают мир между молодыми и древними расами.
– Они что, упырей защищают? – обиделся я за героя своего любимого цикла.
– Нет, – задумчиво произнесла Кэт, закладывая крутой вираж. – Ты не волхв и не ведьмак...
– А кто?
– Лох.
– Какой?
– Боюсь, что дремучий...
– Здорово! Дождался...
– Приехали.
– Да... – обиженно засопел я, не сразу поняв, что последнее высказывание ведьмы относится не к предыдущему разговору, а к факту достижения места назначения.
Уняв праведное негодование, я соскочил на землю и осмотрелся.
Лес как лес, поляна как поляна, нигде ни признака жилья.
Едва слышно зашелестели листья, и, мордой раздвинув ветви терновника, на поляну вышел матерый волчара. Огромная зубастая пасть, мощные лапы и в придачу высота в холке больше метра. Такой человека – как Тузик тряпку... в клочья.
Приготовившись в случае чего поэксплуатировать Троих‑из‑Тени, я замер. Говорят, звери остро реагируют на резкие движения...
Шелест раздался справа... слева... сзади... Мгновение, и вот волки окружили нас плотным кольцом. Почти три Десятка здоровенных и к тому же явно хищных зверей. Вон у них какие клыки...
– Кэт, – шепотом окликнул я ведьму, – взлетай.
– Зачем? – поинтересовалась она, замерев с переброшенной через помело ногой.
– Волки.
– Точно лох, – обреченно вздохнула моя сопровождающая. И, легко соскочив на землю, подошла к самому здоровому зверю. – Привет, Здирих.
Волк рыкнул, с места исполнил сальто задом наперед и предстал перед нашими очами уже в образе старца преклонных годов.
Роскошная седая борода по пояс, жилистое тело и всякое отсутствие одежды.
А чего я еще ожидал?
Мы летели к волкодлакам – вот и прилетели.
Тем временем большинство волков приняли человеческий облик, и мы оказались в толпе здоровых голых мужиков.