- Пенотье, как говорят, давно добивался его места и получил его, - холодно ответил Лувуа.
Король изменился в лице и подошел к окну, чтобы скрыть свое волнение, а затем, быстро обернувшись, спросил:
- Неужели Вы думаете, что Пенотье?..
- Спаси Бог, - ответил Лувуа с холодной насмешкой, - он совсем на своем месте; да ведь к тому же почтенный контролер - друг графа Лозена.
XIV
Последние удары
К жертвам, которых таинственные силы свели в могилу, присоединилась еще одна. Последний из дома д‘Обрэ, Мишель, последовал за своим отцом и братом. Все удивлялись его таинственной смерти, но никто не осмеливался высказать свое подозрение вслух и обвинить маркизу Бренвилье, эту ужасную женщину, искусно прикрывавшуюся маской скромности и благочестия.
Смерть Мишеля д‘Обрэ совершенно освободила маркизу от оценки и сделало ее собственницей огромного состояния. Это был счастливый вечер. Мария, похоронив брата, в прелестном траурном наряде вошла в лабораторию Годэна. Ее возлюбленный был сегодня оживленнее и веселее обыкновенного. Он уже получил через Лашоссе известие о смерти Мишеля.
- Умер и замурован в склепе. Там лежат они все трое, препятствовавшие моему счастью! - воскликнула Мария. - Теперь ты мой, и мы будем счастливы!
Взоры ее прекрасных глаз с любовью и пылкой страстью остановились на Сэн-Круа. Последнему казалось, что эта женщина окружена каким-то огненным сиянием, что этот огонь пронизывает его насквозь и жжет до мозга костей, им овладел какой-то необъяснимый страх, когда маркиза, взяв бутылку, налила из нее вино в чашку и поднесла ему, говоря:
- Выпьем за новую победу!
Поручику казалось, что из пальцев маркизы исходят какие-то лучи, которые переходят в вино и превращают его в отраву, и он с отвращением оттолкнул чашу.
- Годэн, подумай, - сказала Мария со странной улыбкой, - ты будешь весь мой, совсем мой. Ты не смеешь отталкивать меня; ради любви к тебе я стала преступницей!
- Ты увлекла меня с собой в бездну, - воскликнул Годэн. - В парке Мортемар твои уста в первый раз прикоснулись к моим, и эти поцелуи погубили меня! Так мне было предсказано!
- Мой дорогой, мой любимый, не оставляй меня, - страстно воскликнула Мария, - в тот день, когда ты разлюбишь меня, мы умрем оба! - и Мария обняла своего возлюбленного.
- Любимая, прекрасная! - прошептал Годэн, прижимая свои дрожащие губы к белоснежной шее маркизы, и выпил вино из чаши, которую она подала ему - он больше ничего не боялся.
- Годэн, - прошептала Мария, - надо опять работать. Разведи огонь в своей печке и постарайся раскрыть тайну итальянца; ты должен нанести еще два удара.
- Какие? Опять смерть?
- Знаешь ли ты, что на теле Мишеля были найдены следы. Ты работаешь небрежно, Годэн.
- К чему же еще работать? Мы уже у цели!
- О, Годэн, ты считаешь, что мы уже достигли цели? Разве мы можем смело показаться вдвоем в Лувре или в Версале? Разве я могу пойти вместе с тобой к Монтеспан, которая отвергла меня, и сказать ей: "Вот, Годэн, он мой"? На что мне все богатства, приобретенные нашим искусством, если я не могу стать твоей женой?
Сэн-Круа побледнел. В его мозгу мелькнуло смутное предположение, но он не хотел оформить эту мысль и беззвучно проговорил:
- Но ведь ты не свободна, Мария. Если судьба не освободит тебя, то как ты можешь стать моей женой?
- Судьба? Она в наших руках, Годэн, - воскликнула маркиза, схватив его за руки. - Соберись с силами, усовершенствуй свои средства и освободи меня от Бренвилье. Ради тебя я убила своего отца и своих братьев; ты поклялся мне не щадить никого, кто будет помехой нашему счастью. Неужели же ты отступишь теперь, когда нужно порвать последние узы?
Сэн-Круа бросился в старое кресло, потом вскочил и, встав перед маркизой, воскликнул:
- Нет, это невозможно! Все, что хочешь, но только не это. Я должен убить твоего мужа? Никогда! Он - мой друг, мой собрат по оружию! Нет, Мария, я во многом виноват перед ним; он насильно ввел меня в свой дом, - Сэн-Круа дрожал, как в лихорадке, - нет, я не хочу быть Каином!
Маркиза скрестила руки на груди и, подойдя вплотную к Годэну, проговорила твердым голосом:
- Любишь ли ты меня, или это было только увлечение?
- Ты знаешь, что я люблю тебя и что я купил эту любовь ценой своей погибели.
- Хорошо! Я сама убью Бренвилье! Ради тебя я пойду и на это преступление, - сказала Мария.
Сэн-Круа стоял неподвижно, как бы окаменев. Он почувствовал, что холодные губы коснулись его лба, но не пошевельнулся. Придя в себя, он увидел, что он один в лаборатории.
Его мысли прояснились.
- Этого не должно быть! - воскликнул он, - она не смотрит ни на что, не обращает внимания на опасность. Хорошо же, я спасу Анри! - и он поспешил к шкафу и стал вынимать оттуда различные бутылки.
* * *
В замке Офмон царило необычайное оживление; его окна были освещены, у подъезда стояло несколько легких экипажей; из дома слышались пение, радостные возгласы и звон бокалов. В замке поселился маркиз де Бренвилье со своей прекрасной женой и принимал гостей.
Анри де Бренвилье был все тем же, как и раньше. Замок наполняла веселая толпа приятелей. Они весело кутили не обращая внимания на мрачные лица портретов предков, развешенных по стенам.
- Эй, Годэн, не будь таким кислым, - крикнул Бренвилье своему товарищу. - Ура, да здравствует наша дружба!
- Ура, - подхватила вся компания.
В эту минуту в зал вошла маркиза Мария; она держалась скромно, но с достоинством. Ее появление подействовало на кутящих как мановение волшебного жезла; они сразу успокоились и пошли ей навстречу.
- Господа, - сказала Мария, - почему вы замолкли при моем появлении?.. Это огорчает меня. Чем я заслужила это? Вы - так же мои гости, как и моего дорогого супруга! - и она протянула маркизу руку для поцелуя.
- Это - ангел, - пробормотал он.
- А, господин Рие, - сказала Мария, подойдя к одному из гостей, - что это Вас давно не было видно? А Вы, господин де Бранкас, - все тот же весельчак, как я вижу? - Затем она совершенно спокойно обернулась к Сэн-Круа, сидевшему на конце стола, и воскликнула: - Да это - поручик Сэн-Круа! Господи, я даже узнала Вас, мы так давно не видались.
- Я счастлив, что Вы еще не совсем забыли меня, - ответил Годэн.
- Я очень рада видеть Вас всех у себя, - воскликнула Мария, грациозным жестом указывая на присутствующих.
- За здоровье маркизы! - воскликнул де Бранкас, - ура, - ура!..
Общество все более оживлялось, царствовало полное непринуждение; только Сэн-Круа не принимал участия в общем веселье; его темные глаза зорко следили за каждым движением маркизы. Она взяла стакан с вином чокнулась с гостями, а затем вдруг вышла.
- Иди сюда, Годэн, - воскликнул маркиз, - ла Тремуйль будет держать банк. Да ну, иди! Чего ты уставился на дверь? Ну, пойдем! - и он схватил Годэна за рукав.
- Оставь меня, - ответил поручик, - я не стану играть!
- Какие глупости! Слушайте, Бретейль, помогите мне привести его; он, кажется, опять собирается любезничать с моей супругой!
Поручика притащили к игорному столу. Годэн весь дрожал; он ясно представлял себе, что в соседней комнате Мария капает в бокал свои ужасные капли. Этот праздник был организован по предложению Марии; она сама устроила свое мнимое примирение с мужем, щедро наполнив его кошелек. Годэн ничего не видел и не слышал; он продолжал играть совсем машинально; ему казалось, что маркиза стоит сзади него, рядом, ему чудилось ее лицо на каждой карте.
- Я проиграл все, что у меня было! - воскликнул он с деланным смехом, чтобы отделаться от игры и помешать Марии совершить новое преступление.
- Вот тебе деньги, - ответил маркиз, бросая ему кошелек с золотом.
- Подожди немного, - сказал Годэн и поспешно вышел из комнаты.
Марии нигде не было видно.
- Господи, Боже, - простонал Годэн, - где она? Она, верно, уже около него и дает ему отраву? Скорей туда!
Он бросился назад в столовую. Действительно Мария была там. Она стояла посреди гостей, а позади нее был слуга с подносом, уставленным высокими бокалами. Годэн не ошибся; ужасная минута настала: Бренвилье подносил к губам бокал, поданный ему женой.
- Друзья, за здоровье моей жены! - воскликнул несчастный.
У Годэна потемнело в глазах: он хотел броситься к маркизу и крикнуть ему: "Остановитесь!" - но перед ним очутилась маркиза. Ее глаза были устремлены на него, и Сэн-Круа, как бы зачарованный этим взглядом, не двинулся с места.
- Вы еще не взяли бокала, господин Сэн-Круа. Выпейте! - твердым голосом сказала Мария.
Поручик шатаясь пошел к гостям.
- Спокойной ночи, господа, - с очаровательной улыбкой проговорила Мария. - Завтра утром мы отправимся на охоту, я сама покажу Вам лучшие места, - и она грациозно поклонилась и вышла, бросив Годэну многозначительный взгляд.
Несмотря на все свое волнение, Сэн-Круа не потерял самообладания; как только маркиза вышла из комнаты, он подошел к столу, налил стакан воды и, осторожно вынув из кармана маленький пакетик, высыпал содержащийся в нем порошок в стакан; вода тотчас же приняла красноватую окраску.
- Будь, что будет, - прошептал он, - дело идет о спасении его жизни! - После этого он со стаканом в руке подошел к Бренвилье, который смеялся и шутил с одним из гостей, взял маркиза за руку и произнес: - Поди сюда!
- Сейчас, Годэн; пусти меня!
- Иди скорей, - шепнул Сэн-Круа, еще сильнее сжимая руку маркиза.
- Черт возьми, что такое? Простите, милейший Леон, этот сумасшедший Сэн-Круа… - и он вышел с Годэном в другую комнату. - Ну, что тебе надо?