* * *
Лаборатория на улице Бернардинов имела совсем необычайный вид. В печах не было жара; толстые книги, весы, реторты были сдвинуты в сторону; старый стол, стоявший у печки, был накрыт прекрасной скатертью и уставлен дорогими искрометными винами, редкими фруктами и сладостями. За столом сидели Сэн-Круа, Экзили и Мария. Маркиза, высоко подняв бокал, подала его Сэн-Круа и проговорила:
- За наше счастье, Годэн, за твое здоровье!
- Теперь я уже не отступлю назад, несмотря ни на что! - воскликнул Сэн-Круа.
- Годэн, - сказал Экзили, - Вы слишком много пьете, довольно! Тот, кто владеет такими тайнами, как наши, должен быть умеренным. Каждое необдуманное слово может возбудить подозрение.
- Глупости! - сказала маркиза, которой вино ударило в голову, - я подвигаюсь все дальше на своем опасном пути. Еще двое должны погибнуть, тогда ничего больше не разлучит нас. Поцелуй меня, Годэн! Выпьем за погибель наших врагов, за разрушение всех препятствий! - она обвила руками шею Годэна.
Экзили молча смотрел на них. Вдруг послышался стук в дверь.
- Тише! - сказал Годэн. - Мария, стань за печку!
Маркиза повиновалась.
- Откройте! Это - я, Морель.
Сэн-Круа отпер дверь. В лабораторию с растерянным видом вошел Морель и пробормотал:
- Скорей!.. Надо действовать!
Все трое вскочили.
- Что случилось? - спросил Сэн-Круа.
- Многое. Вы принимали противоядие, маркиза, в доме д‘Обрэ?
- Да, - ответила маркиза.
- Вы спрятали бумагу, в которой был порошок?
- Да.
- Нет, Вы потеряли ее; эту бумажку нашла дочь Гюэ, там оставался еще порошок. Сегодня она со мной исследовала эти остатки и узнала, что это - яд орвьетан, применяемый как противоядие. Я слышал, как она громко говорила старику и Ренэ: "Маркиза принимала его. Она - ужасная женщина!". Я знаю, что Аманда была в доме д‘Обрэ, и, сообразив все это, я прибежал к Вам.
- Черт возьми! - воскликнул Экзили, ударяя кулаком по столу.
- Эта девушка должна умереть! - сказала маркиза, - все должны погибнуть, кто мешает нам. Долой врагов!.. Давайте свои дьявольские капли, черный доктор!
- Вино ударило Вам в голову, маркиза, - спокойно проговорил Экзили, - я не дам Вам своих средств для Аманды!
- Как? Вы противитесь? - воскликнул Сэн-Круа, - теперь, когда Вы получили свою долю?
- Я не дам Вам этой девушки; она еще нужна мне для других целей. Надо сделать перерыв!
- Вы серьезно так думаете? - спросила маркиза, подходя к Экзили вполне спокойная, так как возбуждение, вызванное вином, уже улеглось в ней.
- Вы не бываете в обществе, маркиза, иначе Вы узнали бы то, что знаю я. У нас есть соперник, которому известны наши средства.
Годэн и Мария с изумлением переглянулись, а Морель поспешно отошел в темный угол.
- Уже в течение нескольких недель смертные случаи увеличиваются, и я сам видел, что все трупы имеют те же признаки, как и те четырнадцать в "Отель Дье".
- Неужели возможно? - сказал Годэн.
- Кто-то открыл те же средства, которые известны нам, - перебил его Экзили. - Бедствие распространяется с поразительной быстротой, не щадя никого.
- Но кто же это может быть?
- Не знаю, но мне кажется, что следы теряются недалеко от Лавьенна. Мы должны быть осторожны. Подождите!
- Но Мишель д‘Обрэ? - воскликнула маркиза. - Дайте мне средство для него.
- Нет! Пусть Годэн даст Вам свои капли. Я отказываюсь. Анри д‘Обрэ был последним.
- Мошенник, скряга! - воскликнула маркиза.
- Ты смиришься, женщина, - закричал Экзили, - или я заставлю тебя силой. Ты уже однажды отважилась ослушаться; если это случится еще раз, я откажусь от тебя. Ты думаешь, что я даром посвятил Годэна в тайны своей науки? Теперь он мой, и горе Вам, если Вы будете проявлять свое искусство самостоятельно, помимо меня. Остерегайтесь. Твои средства, Годэн, не действуют бесследно; подозрение уже зародилось в обществе. Берегитесь!
С этими словами итальянец вышел из комнаты, оставив остальных в полном недоумении.
- Мы должны достать его капли, - сказала Мария.
- Я приготовлю их ему на зло, - воскликнул Сэн-Круа, - он должен увидеть теперь, что я - способный ученик!
- Нельзя ли как-нибудь достать эту книгу? - вдруг спросил Морель.
- О, если бы это было возможно! - сказал Сэн-Круа, - все было бы достигнуто в несколько часов.
- Мы уклоняемся от дела, - прошипела маркиза, - с вашими разговорами вы забываете главное: Мишель д‘Обрэ. Мы можем отдохнуть только тогда, когда он будет устранен. За ним должна погибнуть дочь Гюэ. Спеши, Годэн, нам нужны деньги. Когда умрет последний д‘Обрэ, я буду распоряжаться миллионами моего отца и получу возможность снова блистать в высшем свете.
Морель подошел к Сэн-Круа и, отведя его в сторону, спросил:
- Сколько Вы заплатите мне, если я принесу Вам ту книгу?
- Назначай! - воскликнул Сэн-Круа.
- Хорошо! Вы дадите мне несколько склянок того эликсира, который Вы добудете; это - награда, которой я требую.
- Это немало. Я отдам тебе тогда свою тайну.
- Вы одни знаете знаки и умеете читать рецепты; мне нужно будет обращаться к Вам за эликсиром всякий раз, как он понадобится мне. Если Вы уступите мне часть эликсира, то я принесу Вам бумаги, из которых Вы узнаете, кто Ваши отец и мать, словом - тайну Вашего рождения.
- Ты можешь это? Благодаря тебе я узнаю, кто мои родители? Если ты дашь мне бумаги, то получишь капли.
- Я беру с Вас слово, господин де Сэн-Круа, - сказал Морель.
- Мы будем, наконец, иметь возможность отдохнуть от этой ужасной работы, - прошептал Сэн-Круа.
Морель, выйдя на улицу, радостно потирал себе руки.
- Ну-с, господин Лавьенн, - сказал он про себя, - Вы подделали мои образцы, но я перехитрю Вас и пущу в оборот еще лучшие товары.
* * *
Министр внутренних дел де Паллуо в полной форме ожидал в приемной Людовика XIV; под мышкой он держал целую книгу документов и, по-видимому, пришел по очень важным делам, так как у него был очень сосредоточенный вид и он вздрагивал всякий раз, когда хлопала дверь, ведущая в кабинет короля.
Наконец дверь отворилась; в ней показался очень изящный и нарядный господин и громко произнес:
- Господин де Паллуо, его величество король желает выслушать Вас.
Это был министр Лувуа; он только что доложил королю последние полученные им известия об успехах французских войск. Король присутствовал лично при открытии кампании, он сам руководил осадой Лилля, но любовь отозвала его оттуда. В обществе красивых женщин он забыл о войне и предоставил руководство армией генералам.
Однако, несмотря на все известия о победах, Людовик оставался серьезным; донесения не радовали его и он с беспокойством встретил Паллуо.
- Вы принесли мне важные донесения?
- К сожалению, Ваше величество.
- Значит, это - правда? Вы больше не сомневаетесь?
- Мы не можем больше сомневаться; в течение многих недель мы тщательно наблюдаем различные кварталы Парижа и повсюду получаем одинаковые результаты.
- Так Вы думаете, что тут действует целая организация?
- Без сомнения, Ваше величество: донесения ужасны. Позволяю себе напомнить Вам те смертельные случаи, которые не так давно произошли в "Отель Дье" и возбудили толки во всем городе; это были, очевидно, предвестники; несчастные, скончавшиеся в этой больнице, по определению врачей, пали жертвой заговора, направленного против подданных Вашего величества.
Взгляд короля принял испуганное выражение; он помолчал, а затем спросил:
- Что же Вы скажете на это, Паллуо?
- Если я употребил выражение "заговор", то потому, что хотел этим сказать, что все эти несчастные умерли насильственной смертью. Их убил какой-то ужасный яд, не поддающийся определению врачей. Но кто дал им этот яд? Где эти мистические преступники и их таинственные лаборатории? Эти яды распространяются, очевидно, особыми агентами, которые без сомнения получают щедрое вознаграждение. Это ужасное бедствие царит не только в низших, но и в высших кругах. В семьях отец не доверяет сыну, а сын - отцу. Действие этих ядов не поддается никакому лечению. Богатый человек, еще совершенно здоровый сегодня, представляет собой завтра бездыханный труп, к великому удовольствию своих наследников. Две-три капли ужасного яда устраняют любого соперника…
- Постойте, Паллуо, - перебил его король, - Вы, кажется, рисуете все в слишком мрачном свете.
Паллуо вместо ответа достал из своих бумаг список лиц, погибших от неизвестной причины в небольшой промежуток времени. Король услышал известные имена, принадлежавшие к старейшим родам Франции. Это был как бы бич Божий, поразивший население Парижа.
Людовик, просмотрев список, отдал его Паллуо и мрачно сказал:
- Сегодня самый ужасный день моего царствования.
- Что же предпринять, Ваше величество?
- Вы еще спрашиваете? Употребите все средства, приложите все старания, чтобы разыскать преступников. Не жалейте денег, лишь бы раскрыть очаг этой заразы! Если убийцы будут найдены, то горе им! Им не будет пощады, как бы высоко ни было их положение, если даже короли всего света будут молить об их пощаде, - они будут казнены на Гревской площади.
Паллуо поклонился и глухо ответил:
- Слушаю!
Когда он вышел из комнаты, король в изнеможении опустился в кресло.
- Кто бы мог это думать? - воскликнул он, обращаясь к Лувуа. - Давно ли я говорил Сэн-Лорену, когда он рассказывал мне о преступных деяниях в Риме, что в Париже это немыслимо!
- Да, Ваше величество, а сам Сэн-Лорен, по слухам, также был отравлен.
- Не может быть!