Но Саша не знала, что означает эта команда и продолжала стоять у двери. К ней подскочил "яйцеголовый" - половина ребят были бритыми - и обшарил карманы ее куртки. Вытащил пачку долларов и радиотелефон. Пытался ощупать кофту, но Саша его оттолкнула, да так сильно, что тот, поскользнувшись о мокрое пятно на полу, свалился под стол. Саша улыбнулась, а тот, что сидел за столом, повеселел и сказал:
- Молодец, парень! Русский вроде бы, как ты попал к этим…
Это был Антон. Он был еще в пути, когда Командор сказал ему о парне в черной куртке и просил увезти его в Сосновку, но для грузин разыгрывал спектакль, для общего устрашения. Оглядев парня, отметил про себя: видно, из богатеньких и еще подумал: симпатичный парнишка, красивый. Что–то женское почудилось ему в облике парня, но он решил: такой он вот - на девчонку похож.
На вопрос Антона Саша ответила:
- А вам что за дело! Прокурор нашелся.
Атаман поднял голову, улыбнулся.
- Иди–ка сюда. Давай знакомиться. Я люблю смелых.
И когда Саша подошла к нему, взял ее за руку, сказал:
- А ты красивый! Тебя, верно, девчонки любят.
- Они меня любят, а я их не очень.
- Ну, это пока не встретилась…
Посадил ее рядом, сказал:
- Сиди. Возьмем тебя с собой.
Наклонился, шепнул на ухо:
- Командор звонил.
И показал радиотелефон.
- Командор? А кто это?..
- Ты не знаешь? Качалин Сергей Владимирович. Это командир… всей округи. А я командир батальона. И зовут меня Антон.
Саша хотела сказать: а я не желаю с вами ехать, но тут снаружи послышалась автоматная очередь и чей–то крик - истошный, протяжный. Потом вошел "яйцеголовый", доложил:
- Командир! Двух турок отогнали. Ехали на лодках.
Командир посуровел, обратился к Давиду:
- Ты вызвал охранников? Мы же договаривались. В следующий раз если нарушишь договор…
Он взмахнул пистолетом.
А теперь нашу долю.
Давид кивнул самому молодому, почти мальчику:
- Давай.
Тот растворил шкаф и вынул оттуда мешок с деньгами. Положил на стол перед командиром.
- Ладно! - сказал Антон. - Сосчитаем после.
Кивнул на Сашу:
- А этот?.. Новый экспонат гарема?..
- Нет! Нет! Он только что пришел. Сегодня пришел. Честное слово!
- Смотри у меня, голубая гнида! Растлевай своих, а увижу в гареме русского парня - пристрелю.
Кивнул всем:
- По коням!
И толкнул к выходу Сашу. Она не успела опомниться, как очутилась на заднем сиденье мотоцикла, и водитель с места взял в карьер. Поднимая клубы пыли, понесся по грунтовой дороге. И уже потом, выкатившись на шоссе, полетел со скоростью самолета. Саша, зажмурив глаза и замирая от страха, прильнула к его спине, едва дышала. Следом черными снарядами мчались другие мотоциклы. Несколько минут они шли по одной дороге, но потом один за другим, свернули в стороны и исчезли в предвечернем мареве.
И так они ехали с час, а может, больше. Остановились возле деревянного дома с расписными наличниками и отделанным резьбой крыльцом.
- Ну вот, парень. А теперь давай знакомиться: меня зовут Антон, а тебя как?
- Александр. Я не хотел с вами ехать. Отпустите меня.
- Отпустим - за милую душу. Только вот зайдем в дом, пообедаем, а там видно будет. Я тебя пригласил в гости - не обижайся. Мы русские люди, а ты там был один среди грузин. Они, понимаешь ли, опасные преступники. Позвони Сергею Владимировичу и узнаешь: это он попросил меня увезти тебя оттуда. Поживешь у нас, а потом к нам приедет Качалин, и ты с ним поедешь куда тебе надо.
Антон вынул из кармана телефон и отдал Саше.
- Звони домой, пусть не беспокоятся. Только уговор: о том, что там произошло, не говори. Пока не говори, а потом, пожалуйста, рассказывай. Мы этих жуликов не боимся. А за тех, которых наши ребята попугали, нам милиция только спасибо скажет. За этими турками такие преступления числятся - ой–ей!..
И они вошли в дом. Александра, приотстав на веранде, позвонила Качалину.
- Здравствуйте! Это я… - узнаете? За меня не беспокойтесь. Я в Сосновке. Когда вы к нам приедете?
- Сейчас ничего не могу сказать, но каждый день буду тебе звонить. А ты поживи там, подружись с ребятами, только не сбривай своих прекрасных волос. Этого я не переживу.
Видя настороженность и нетерпение Антона, Саша свернула разговор и положила телефон в карман куртки.
- Ты кому звонил?
- Дяде. Сергей Владимирович это мой дядя.
- Ты живешь с дядей? А где твои родители?
- Моя мама живет в Дамаске, в Сирии, а отчим чаще всего живет в Израиле, но сейчас он в Петербурге, лежит в клинике.
- В Дамаске? Но что она там делает, твоя мама?
- Вам охота знать мою биографию - я расскажу ее в другой раз. Сейчас же у меня нет настроения.
- Ладно, ладно. Я тебя понимаю. Я тоже не люблю слишком–то любопытных. Не хочешь - не говори. - Антон растворил дверь в другую комнату, крикнул: - Тетя Лиза! Давайте нам обед.
И пока хозяйка дома накрывала стол, Антон сходил во двор и там в багажнике мотоцикла взял пачку денег. Небрежно бросил ее на стол, стал считать. Александра он не стеснялся и о нем старался не думать. Он прихватил его с собой по просьбе Качалина и чтобы увезти свидетеля. Парень был посторонним, и в случае скорого появления возле замка милиции лишний свидетель там неуместен. Теперь же он решил завербовать его в свою партию, но говорить с ним об этом не торопился.
Раскрыв блокнот–компьютер, считал деньги. По десять тысяч долларов он отдал своим помощникам, младшим командирам, осталось у него сто тысяч. Давид был точен: из месячной выручки выделил сумму, о которой они с ним и договаривались. Такую мзду он берет с него вот уже год. На эти деньги Антон подкармливает милицию, прокуратуру, выдает зарплату учителям, врачам, работникам коммунального хозяйства. Преступного ничего в этих деяниях Антон не видит. "Государство у нас бандитское", - так сказал спикер российской Думы Геннадий Селезнев. Зарплату многим не дают. И чтобы хоть как–то восстановить справедливость, Антон и его товарищи берут часть денег у преступников и спасают людей от голода. Себе ребята оставляют лишь на еду и одежду. Недаром и зовут Антона русским Робин Гудом.
Обед был на столе, и Антон широким жестом пригласил гостя:
- Садись, пировать будем. Ты водку, вино пьешь?
- Нет, не пью.
- Вот это хорошо. Я тоже не пью. Устав нашей партии запрещает потреблять спиртное. Вино - оружие врага. Нас, русских, хотят споить, а потому мы борется с пьянством.
- Если не секрет, как называется ваша партия?
- Никакого секрета нет. Партия называется Русской национальной. На знамени нашем всего два слова: "Честь и Родина". Мы боремся за справедливость и за то, чтобы власть в России принадлежала русским.
- А как быть татарам, башкирам и другим национальностям? Их ведь в России много.
- Пусть они живут и пользуются всеми правами, кроме одного: не лезьте в правительство. Править Россией будут русские. А татары пусть правят в Татарстане, башкиры - в Башкирии. Мы это будем приветствовать, потому что уважаем право каждой национальности устраивать свои дела.
- А если они захотят уйти от нас, отделиться?
- Пусть уходят, но только все должны помнить, что Россия неделима и вечно будет оставаться в границах, которые установили отцы и деды.
- Мне нравятся эти взгляды, но почему тогда вас называют фашистами?
- По принципу: на воре шапка горит. Фашисты - это те, кто разрушают нашу Родину, останавливают и продают иностранцам заводы, дворцы, землю. Они поступают, как гитлеровцы, и боятся, как бы русский народ не назвал их фашистами. Они потому первыми кричат: "фашисты!" Но русский народ в конце концов увидит, кто враг его, а кто друг. И пойдет за нами. Тогда мы возьмем власть и установим на русской земле справедливый порядок.
- У вас на рукаве серп и молот, а вот другой знак, похожий на фашистский, что он означает?
- Солнцеворот, знак древних славян, ариев, - символ жизни, ход вечного движения тепла и света.
- А можно и мне записаться в вашу партию?
- Можно, но для этого мы должны получше узнать тебя. Мы принимаем только тех, кто любит свою Родину, готов помогать обиженным и оскорбленным. А еще для нас необходимо быть смелым и способным совершать подвиги. Тебя во время приема могут спросить: а ты, когда нужно будет, сможешь броситься на амбразуру?
- А что это такое - амбразура?
- Ну, это как Александр Матросов. Он ничего не мог сделать с вражеским пулеметом, который бил по нашим из амбразуры бетонного укрепления; и тогда Саша, твой тезка, бросился на ствол пулемета и закрыл его своей грудью. Александр погиб, но наши ребята пошли в атаку и заняли высоту. Ну а ты… смог бы?
- Да, смогла бы!
И Саша от вдруг нахлынувшего волнения даже приподнялась со стула. И смотрела на Антона круглыми, как у совы, глазами; в них засветились слезы восторга. Душа ее жаждала подвига. Это был миг, когда вся жизнь ее перевернулась: она теперь не будет, как все - жить своей вялой, бесцветной и бесполезной жизнью, она будет творить подвиг. Лишь бы Антон взял ее в свою партию.
- Почему "смогла"… бы? Ты что, не парень разве?
Саша вдруг потухла и медленно опустилась на стул.
- Это я так… от волнения.
- Ну ладно. В партию мы тебя примем. Ты мне нравишься, и я тебе верю. Только тебе надо освоить мотоцикл.
- Я умею! - снова воодушевилась Саша. - У меня права водителя. И на мотоцикле, и на мотороллере я ездила. Я люблю ездить на мотоцикле. И хорошо бы на таком, как у вас.