Мальчик исчезает мгновенно в толпе. Чеку с дружком оказываются в полукольце преследователей. Пути для отступления отрезаны, впереди лишь сложенные в своеобразные горки изделия из жженой глины. Выкрики преследователей: "Брать живым!" И сами преследователи буквально в 4–5 шагах. И тогда Чеку принимает единственно верное на этот момент решение: Он командует: "За мной!" - и со всего маха опрокидывает горку из горшков и под возмущенные и отчаянные выкрики торговцев, воинственных преследователей устремляется вперед, за ним - его приятель. По ходу опрокидываются и другие атрибуты, характерные для самаркандского базара. Дерзкое и достаточно неожиданное решение беглецов ошеломляет преследователей. Однако оцепенение длится недолго - преследователи, придя в себя, под вопли торговцев следуют по тому же пути. А между тем беглецы освобождаются от халатов, далее бегут с саблями в руках… петляя между торговыми рядами, то и дело меняя направление. И таким образом погоня, весьма зрелищная со своеобразной спецификой средневекового Востока длится довольно долго - до тех пор, пока ситуация для беглецов становится неразрешимой. Они останавливают бег в буквальном смысле перед стеной в, которой виднелось нечто подобное ступенчатому зазору. Чеку по инерции устремился к зазору, намереваясь одолеть стену. Взглянул на ту сторону и к ужасу, увидев за стеной неодолимую пропасть, принимает мгновенно решение - приказывает:
- Я прикрою! Беги! Предупреди!
Далее события развиваются так: приятель Чеку с большим трудом взбирается по ступенчатому зазору на верхотуру стены. Чеку же ждать осталось недолго. Вот и стоит он спиною к зазору - лазу. Выглядит он несколько забавно из–за отклеившихся усов.
Преследователи останавливаются в 3–4 метрах от беглеца, явно опасаясь его острой сабли.
- Что вам надо, господин? - спрашивает, изготовившись к бою с неравной силой, Чеку.
- Нам надо, чтобы вы благоразумно сдались. Глядите, у вас нет шансов, - говорит "гадальщик".
- Вот что! Я подумал господа, почему–то о другом.
- О чем 7 Уж не о райских ли птичках в садах Аллаха? - иронизирует "гадальщик" и это вызывает дружный хохот.
Чеку бросает короткий взгляд через плечо вверх - приятель почти вскарабкался на верхотуру стены, минута - другая и он будет недосягаем для преследователей - говорит:
- Я знаю, что вам надо, господа… Горшки для ночных потребностей - вот о чем вам надо позаботиться господа!
"Гадальщик" багровеет - кричит:
- Взять! Живым!
Неравная схватка, тем не менее, длится достаточно продолжительно. Запомнится: одного из преследователей, того, который каким–то образом пробравшись к лазу, пытался карабкаться вслед за приятелем, сабля Чеку достала вовремя. Чеку сразил и второго, третьего… Но вот он споткнулся, упал и стая со всех сторон наваливается на него, крепко держит за руки… Чеку устал, он весь в кровоточащих ранах и тем не менее в своем духе: эпатирует, сыпет оскорбительные словечки…
Доволен и приятель его: наконец–то он наверху стены недосягаем, а потому, сняв штаны, он в знак этого демонстрирует свою…
"Гадальщик" взбешен, едва ли не с кулаками набрасывается на своих воинов - кричит:
- Болваны! Почему никто из вас не удосужился захватить стрелы и лук!?
Чеку, напротив, хохочет.
61
Самарканд. Тюрьма. Мрачные, то и дело изгибающиеся, разветвляющиеся коридоры… По одному из них с факелами в руках шествует группа людей, среди которых нетрудно узнать знакомых нам "гадальщика", лопоухого, торговцев горшками и арбузами и… Джамаля, правителя Самарканда. Группа проходит мимо ниш в стене, в которых за толстыми железными прутьями видны измученные фигуры узников. Такого примерно рода камеры и в полу коридоров. Это–зинданы. Люди останавливаются около одного из зинданов, факельщики освещают чрево зиндана, на дне которого видна фигура заключенного. Факельщики - тюремщики со знанием дела показывают повелителю свой "товар".
- Имам Дауд, - информирует тюремщик - об обитателе зиндана - богохульник. Богоотступник…
Джамаль не считает нужным далее вникать в дело имама Дауда и следует дальше, останавливается у другого зиндана…
- Это Джафар. Бунтовщик. Смутьян…
- Почему они молчат? - наконец произносит Джамаль.
- У них… отрезаны языки, а у этого, мой повелитель, еще и руки.
Повелитель Самарканда ковыляет дальше.
- Господин повелитель… Господин повелитель! - слышится отовсюду - справа и слева из–за решеток на шествующих смотрят изможденные лица заключенных.
Но вот перед шествующими открываются двери - свита оказывается в камере пыток. Внутри помещения по обе стороны камеры и в глубине ее - предметы, необходимые для пыток. Тут же - трое людей. Двое из них, судя по всему, работники тюрьмы, третий - Чеку…
Работники раскланиваются, усаживают повелителя Самарканда Джамаля в кресло… Один из его свиты что–то шепчет ему на ухо - тот едва уловимым кивком принимает к сведению сказанное, затем немигающее взирает на Чеку.
- Ведомо ли тебе, кого изволят лицезреть твои, да будут они прокляты, глаза? - спрашивает глава тюрьмы.
- Это - повелитель славного города Самарканда. И да будет к ним всегда милостив Аллах! - отвечает Чеку.
Глава тюрьмы наклоняется снова к Джамалю - тот коротко что–то шепчет. Глава тюрьмы обращается к Чеку:
- Почему ты здесь?
- Я с приятелем гулял по базару и тут…
- Гуляли?
- Свидетель Аллах - гуляли…
Слова Чеку встречены дружным и довольно продолжительным смехом.
- Ты полагаешь, тебя взяли по ошибке?
- Именно так: по ошибке. Вы проницательны, господин повелитель.
Снова смех.
- За арбузы и дыню забыли заплатить?…
- О, вы всевидящие и всезнающие люди - да, забыли! Забыли - чертова память!..
Веселое оживление.
- Сотню изделий из высококачественной самаркандской глины разбили! Может быть тоже по ошибке!?
Вперед выступает знакомый торговец, он плача говорит:
- Видит Аллах, они разорили меня.
- Не беспокойтесь, господин горшечник, я восполню ущерб.
Повелитель города снова что–то шепчет главе тюрьмы.
- Ты погубил двух лучших воинов повелителя - тоже нечаянно?
- О, у вас, всемилостивый повелитель, замечательные воины! Двое? Вы сказали "двое"? Клянусь, я не хотел их убивать… Они сами… споткнулись и …
- Хватит лжи! - рявкнул глава тюрьмы. - Прикуси свой грязный язык!
Повелитель города дает знак главе тюрьмы - шепчет и тот, смирив гнев, обращается к Чеку:
- Где содержится девица Жамбы? Ты знаешь, что ее разыскивает родной племянник нашему всемилостивому - да поможет его деяниям Аллах! - повелителю Самарканда - лучшему из лучших городов нашего солнечного Мавераннахра?
- Я несчастный бродяга - да покарает меня Аллах! - а потому ни о какой девушке… Ж…амбы… не слышал… но в нашем Кеше много добрых слов говорят о всемилостивом повелителе Самарканда.
Повелитель что–то шепчет снова - в который уже раз! - главе тюрьмы - тот жестом подзывает лопоухого.
- Говори, как назвал нашего… всемилостивого?
Лопоухий мнется.
- Говори!
- У меня не поворачивается язык - да отсохнет он! - произнести это богопротивное слово…
- Говори! - наконец–то, минуя посредничество, как бы взрывается повелитель Самарканда.
- Он…он… Назвал нашего… всемилостивого, богоугодного повелителя… э… кривым…
- Так и назвал? - спрашивает тюремщик.
- Он… "кривой Джамаль"… Клянусь, это его слова!
Тут происходит следующее: повелитель встает, показывая этим, что на этом дело Чеку закончено - идет к выходу. За ним шумно устремляются другие. На миг–другой задерживается глава тюрьмы, дает знак работникам камеры допросов - один из них понимающе кивает головой, идет к угольям, достает оттуда раскаленный железный стержень…
62
Снова - мрачный, темный коридор. Вдали, словно светлячки - огоньки. Это - удаляется с факелами свита повелителя. За кадром жуткий вопль. Ясно: "допрос" Чеку продолжается….
63
А вот он, Чеку, собственной персоной стоит перед вершителями его судьбы. Глава тюрьмы в окружении других работников тюрьмы зачитывает приговор:
"… За богопротивные деяния, выразившиеся в обмане, воровстве, нанесении ущерба верным Аллаху и законопослушным гражданам, а также великому Самарканду, убиение двух славных воинов гвардии повелителя, человека без доброго рода по имени Чеку сына барласовца из Кеша, приговариваю к заточению сроком на 5 дней в зиндан, а по истечении 5 дней - лишению языка, а затем и головы…"
Чеку выслушивает приговор молча…
64
Чеку по знакомому нам темному пещерообразному коридору подводят к зиндану… С грохотом открывают решетчатый люк… опускают лестницу. Шурф высотой метра 3 сверху освещают факелом - предстает перед нами картина отнюдь далеко не из приятных.
- Ну, что? - издевательски спрашивает глава тюрьмы.
- Рай! Сам Аллах был бы рад вкусить его плоды. - отвечает дерзко Чеку.
- Не богохульствуй - иди! - подталкивают заключенного в спину. - Иди в свой рай! Ха–ха–ха. Ты заслужил его! Ха–ха–ха. Доволен!?
Чеку на дне зиндана, лестница тотчас же убирается.
- Доволен! - кричит Чеку снизу под лязг захлопнувшегося сверху решетчатого люка. - Я в раю!.. Я в раю!.. Я в раю!.. - еще некоторое время слышится голос заключенного…
- Собака! - слышится голос главы тюрьмы в темноте…
- Очень скоро развяжется у него язык. - Он, запомните мое слово, заговорит иначе, - говорит кто–то другой из тюремщиков.
- Будет рад, - хихикает третий, - рассказать об этой девушке… Ж… Ж.