Страшный призрак переваривающего его бренные останки утилизатора постепенно отступал. Может, к тому времени, как он сумеет отыскать хозяина книжонки, злополучную дверь все-таки починят и необходимость в подвиге отпадет сама собой…
Птенчиков взглянул на часы:
- Сейчас уже поздновато что-либо предпринимать. Подбросьте меня в Реабилитационный центр и идите отдыхать, а завтра поутру…
- Нет-нет! - горячо запротестовал полицейский. - Я уверен, что и сейчас сумею собрать всю необходимую информацию.
- Вот как? - удивился Иван. - Ну, хорошо: подвезете меня до Центра - и можете сюда вернуться.
И он направился к выходу, собираясь перелезть через громоздкое препятствие. Адъютанта будто огрели по голове: отсрочка отменяется, от подвига не отвертеться!!!
- Мэтр, а вы уверены, что утилизатор не схватит нас за брюки? - просипел он срывающимся от страха голосом.
- Хм… - Птенчиков припомнил оставшуюся нагишом секретаршу. Не хотелось бы разъезжать по городу без штанов! Он оглядел насторожившийся утилизатор и в сердцах плюнул на блестящую панель: - До чего я не люблю всю эту технику!
Утилизатор утробно заурчал, пытаясь распознать степень общественной ненужности попавшего на его поверхность раствора.
- Бежим, пока он задумался! - крикнул Птенчиков перетрусившему полицейскому, и они эффектными скачками покинули пределы ИИИ.
Глава 3
Массивная фигура старшего следователя возвышалась над столом, заставленным разнообразным подслушивающе-подглядывающим оборудованием, будто Эверест, по недоразумению оказавшийся среди капустных грядок. Реабилитационный центр выделил небольшую комнату под нужды полиции, в которую и поступали сигналы с нескольких видеокамер, скрыто установленных в палате таинственного обгоревшего человека, чтобы получать исчерпывающую информацию о том, что там происходит. Впрочем, пока что там не происходило ровным счетом ничего интересного. Человек мирно дремал, совмещая это приятное занятие с полезным: погрузившись по самую шею в регенерирующий раствор, он постепенно обрастал новой кожей. Лицо его было закрыто питательной маской с прорезями для рта, носа и глаз. Рядом с пациентом, заняв позицию, классифицируемую полицейскими методическими пособиями как «утка на гнездовье», притаился лейтенант Забойный. Отчаянно борясь с подступающей дремотой, он периодически принимался сопеть клювом… в смысле, клевать носом, но тут же вспоминал о служебном долге и начинал призывно покрякивать, проверяя потенциальную готовность незнакомца к возобновлению вербального контакта.
Старший следователь не считал нужным лишать себя здорового сна и раскатисто храпел, приведя кожаное кресло-трансформер в горизонтальное положение. Тактичные покашливания Птенчикова, прибывшего в Реабилитационный центр взглянуть на пострадавшего, не возымели должного эффекта. Иван постучал. Пару раз крикнул «извините», выдерживая нарастающее крещендо, потопал ногами и включил мобильный видеофон в режиме будильника. Старший следователь не реагировал. Немного подумав, Иван набрал в грудь воздуха и со всей моченьки гаркнул: «Рота, подъем!» Судя по ассоциациям далекой юности, затерявшейся в конце XX века, полицейский должен был резво вскочить и вытянуться по стойке «смирно», но, вопреки ожиданиям, он лишь устроился поудобнее и сладко причмокнул толстыми губами. Тогда Иван решился на крайние меры - он быстро осмотрел ящики стола и извлек на свет то, что и предполагал найти.
Янтарная жидкость, искрясь в прозрачном бокале, плескалась под самым носом старшего следователя, источая дерзкий аромат коньячного спирта двадцатилетней выдержки. Почуяв любимый запах, следователь зашевелил ноздрями и, медленно приподнявшись в кресле, открыл осоловевшие глаза.