- Я желаю говорить, - снова взвился Робер. - Все, что тут было сказано, - это чудовищная ложь! Вдова Хафиза, наша домохозяйка, никакая не колдунья. Она из церкви Святого Марона, которая, как известно, признает главенство римского папы. И повесила она мне на шею вовсе не колдовской амулет, а ладанку с кусочком Святого Креста!
Слушая сбивчивую речь Робера, бальи откровенно скучал, барон не мог скрыть самодовольную улыбку, а сеньора Витториа, делая вид, что ее совершенно не интересует то, что происходит в зале, перешептывалась с сияющим от счастья сеньором Пьетро.
- Значит, вы утверждаете, что перед поединком вам на шею был надет христианский оберег? - вкрадчиво поинтересовался Мартин.
- Христианнее не бывает, - широко улыбнулся Робер.
- И вы готовы предъявить его суду?
- Само собой! - Робер стянул с шеи шнурок и протянул его вперед.
Пристав, по знаку бальи, раскрыл ладанку и извлек из нее маленький корешок, напоминающий человеческую фигурку. Держа кончиками пальцев, он поднес его к судьям. Те, разглядев, что он держит в руках, отшатнулись, словно им под нос подсунули пылающий факел. Затем пристав обернулся к залу и высоко поднял находку над головой.
- Мандрагора! Мандрагора! - раздались отовсюду испуганные крики.
Жак ощутил, что земля уходит у него из-под ног.
- Как видите, многоуважаемые судьи, - заявил обвинитель, - наличие колдовства бесспорно установлено. Всем известно, что корень мандрагоры, вырытый на кладбище или на месте, где казнят преступников, является колдовским талисманом.
- Приплыли, виллан, - пробормотал Робер, - а я-то еще подумал, что это за вино такое нам подали за ужином - с пряным привкусом, и травами отдает. Это, выходит, они нас с вечера опоили, а ночью в ладанку эту гадость и вложили заместо святыни.
- Вы по-прежнему отрицаете обвинение в колдовстве? - спросил бальи.
- Отрицаю, - уверенно ответил Робер.
- Понятно. - Бальи снова смотрел куда-то в сторону и говорил бесцветным голосом, словно произнося заученный текст. - В таком случае следствие будет искать дополнительные доказательства. Сегодня же вдова Хафиза будет взята под стражу и допрошена с пристрастием. Ее обреют наголо в поисках дьявольских печатей, а затем учинят Божье испытание огнем или водой. Но если сир Робер, даже не признавая своей вины, не станет отрицать обвинение, то мои клиенты не будут, в свою очередь, настаивать на дополнительном следствии, а разбирательство о степени вины вышеозначенной вдовы будет передано на рассмотрение совету местной маронитской общины.
В зале повисла тишина, которую на сей раз не нарушили даже хлопотливые птицы. Жак понял, что бальи предложил Роберу обменять жизнь ни в чем не повинной женщины на его собственную жизнь.
- Соглашайся, Робер, - шепнул он приятелю, - я не против. Я не смогу дальше жить, зная, что моя жизнь куплена такой ценой.
- Не нужно допрашивать Хафизу, - спокойно произнес Робер, глядя при этом прямо в глаза Виттории, - я не буду ничего говорить в свое оправдание. Пусть нашу судьбу решает суд.
- Что скажут обвинители? - после тяжелой паузы встав с места и обернувшись к залу, спросил бальи. - Какого наказания они требуют?
- Казнить, - уверенно произнес Ибелин, глядя прямо перед собой.
- Казнить, - неуверенно подтвердил архидьякон, косясь на кого-то из господ.
- Казнить, - заявил, снова надувшись фазаном, Пьетро ди Россиано.
- Казнить, - чуть кивнула донна Корлеоне.
- Казнить, - объявил старшина суда горожан.
Бальи выпрямился и медленно произнес:
- По требованию обвинителей и по приговору суда за указанные ранее преступления рыцарь Робер де Мерлан и сержант Жак из Монтелье приговариваются к смертной казни. Рыцарь - через усекновение головы с последующим повешением, а сержант - через повешение за шею. Приговор будет приведен в исполнение завтра, на городской площади. После казни там же на площади все имущество осужденных будет передано истцам, а также направлено на выплату пошлин и судебных издержек в пользу суда и городской казны.
Не успел бальи закончить оглашение приговора, как со стороны главного входа послышался нарастающий шум, затем два стражника, охраняющие дверной проем, отлетели в стороны, словно тряпичные куклы, и в арке выросла исполинская фигура.
- И кто же тут главный? - размахивая огромной булавой, пророкотал стоящий на пороге рыцарь.
При этих словах бальи, архидьякон и барон неуверенно переглянулись.
- К оружию! - раздались со всех сторон возгласы, и опомнившиеся охранники, на ходу доставая мечи и опуская копья, стали образовывать живой заслон. Вскоре между возмутителем спокойствия и стульями, на которых сидела знать, стояли десятка полтора ощетинившихся клинками рыцарей и сержантов.
- Ну и дела, - пробормотал Робер, - вот кого я меньше всего ожидал увидеть именно здесь и сейчас, так это…
- Брат Недобитый Скальд, а ты здесь как оказался? - перекрикивая лязг оружия и гул толпы, прокричал Жак.
- Робер, что тебе лучше передать, меч или булаву? - громыхнул в ответ гентский рыцарь, принимая боевую стойку. - Тут работы, смотрю, немного…
На балконе, вспугнув воробья (который, как выяснилось, находился там в обществе воробьихи), появились три арбалетчика, и в сторону Скальда нацелились массивные заостренные наконечники.
- Остановись, рыцарь! - крикнул бальи. - Иначе я прикажу застрелить тебя за бунт и неуважение к суду!
Недобитый Скальд медленно опустил булаву.
- Я вассал ромейского императора Иоанна из рода Ватасиев! - объявил он на весь зал. - И не обязан здесь подчиняться ничьим приказам.
- Сир рыцарь, - вступил в разговор архидьякон, - надеюсь, вы не столь безрассудны, что желаете объявить войну одновременно Его Величеству Императору и нобилям Иерусалимского королевства? Если вы, конечно, не действуете по указке своего греческого сюзерена…
- Политика… - пробурчал гигант, косясь на арбалетчиков и опуская меч. - Обложили, крючкотворы, житья от них нет…
Несмотря на эти слова, Жак решил, что арбалеты все же оказались в переговорах намного более весомым аргументом, нежели угроза государственных неприятностей.
- Поклянитесь, сир рыцарь, что более не поднимете оружие, находясь в стенах Тира! - Архидьякон немедленно стал развивать дипломатический успех.
- Клянусь, - после долгой паузы произнес Недобитый Скальд. - Этой, как ее, Девой Марией и двенадцатью апостолами.
По команде своих хозяев стражники опустили мечи и копья.
- Что вы желаете, сир? - немного успокоившись, спросил бальи.
- Для начала поздороваться с моим другом. Пусти! - Скальд, не дожидаясь согласия, прошел через заслон, расталкивая стражников плечами. Он обнял Робера и приятельски похлопал по плечу Жака.
- Силен ты, брат, булавой махать, - одобрительно прогудел де Мерлан. - А как же Гент? Снова попал в кораблекрушение?
- К счастью, нет, - отмахнулся гигант. - Доплыли до Родоса без приключений, там ждали хорошей погоды. Ждали долго, а на этом островишке, как назло, оказалось всего пятьдесят человек венецианского гарнизона, две таверны да четыре доступные девицы. После того как мне опостылели все они, вместе взятые, а местный капитан поклялся, что ни один из его солдат не то что обидное слово скажет, но даже взгляда на меня не поднимет (калеки в отряде ему в таком количестве не нужны), я от скуки и пошел служить в войско Ватасия. Он платит рыцарям пощедрее, чем германский император, поэтому франкский полк в Никее, в котором я служил, числом поболе, чем вся армия константинопольского императора Балдуина. Служба хорошая - стычки чуть не каждый месяц, вино вкусное, а гречанки ласковы и щедры на любовь. Две недели назад мне было поручено сопровождать в Сирию на поклонение святым местам сына одного русского герцога. Хороший мальчишка, родом из этого, не выговорить без кувшина… короче, забыл. Представляешь, у них там на деревьях из всех фруктов растет лишь клюква, а в городах по улицам разгуливают медведи. Ватасий сейчас в мире с конийским султаном, мы получили проездной фирман, пересекли горы, миновали Антиохию и добрались до Бейрута. И что же? Весь город гудит как растревоженный улей. Рассказывают, будто сарацинская принцесса-колдунья влюбилась в доблестного рыцаря де Мерлана, потомка королей. Она повесила ему на шею заговоренный карбункул, вот он с его помощью победил всех рыцарей на турнире. Да только иерусалимский патриарх молился целый день и всю ночь и снял бесовское заклятие. Рыцарь силу потерял и был повержен в судебном поединке доблестным графом Сеньи, который, поговаривают, приходится незаконным сыном самому папе римскому! Вот рыцаря этого с его слугой-чернокнижником и собираются сжечь на костре. Ну я, конечно, оставил герцогского сына в бейрутском командорстве на попечении тамплиеров и рванул сюда.
- Спасибо, друг! - прочувствованно произнес Робер. - Только дело наше все одно - пропащее. Отбить нас не удастся, а если и отбить, то хоть к сарацинам на обрезание иди - в христианском мире нам жизни не будет.
- Да ладно, мало нас англичане ловили и казнили! - Скальд на всякий случай понизил голос. - В общем, так. Ждите. Казнь, как я понял, назначена на полдень, а рано утром я вас освобожу. Есть одна мысль…
- Ты хочешь в одиночку штурмовать Тир? - покачал головой Робер. - Безнадежное дело.
- Может, раз уж так получилось, что вы здесь, сир, придумаем что-то еще? - неуверенно произнес Жак. Оба рыцаря уставились на него так, словно к ним обратилась каменная статуя.
- А что может нам помочь после вынесения приговора? - спросил Робер.