- Трибун Гай Валерий Сабин из Первого Италийского легиона приветствует тебя, достойный Тиберий Клавдий, - отрапортовал он по уставу.
- Давай письмо, - буркнул Тиберий и протянул руку.
Глава XX
Неожиданный союзник
Сабин сделал несколько шагов и протянул дощечки. Тиберий взял их, внимательно осмотрел печать, сломал и принялся читать письмо, махнув трибуну рукой, приказывая удалиться.
Сабин отступил на шаг и остановился.
- Чего ты ждешь? - удивленно спросил Тиберий, поднимая голову. - Благодарю за службу. Можешь идти отдыхать. Если будет ответ, я сообщу тебе.
Трибун вытянулся по стойке "смирно".
- Мне приказано выслушать твой предварительный ответ в устной форме, благородный Тиберий, - отчеканил он. - И как можно скорее сообщить его цезарю.
Тиберий пожал плечами.
- Что за спешка? Ладно, присядь вон там, - он указал на стул в углу.
Потом вернулся к письму.
Он прочел его, несколько секунд думал о чем-то, уставившись взглядом в пол, потом перечитал еще раз. И, наконец, повернулся к Фрасиллу, который все так же невозмутимо возлежал на кушетке, играя своим ожерельем.
- Ну, вот она, твоя комета, - сказал Тиберий, хлопнув ладонью по навощенным дощечкам. - Да, потрясение будет ого-го какое. Ты снова оказался прав.
Фрасилл скромно улыбнулся с видом человека, который часто бывает прав, и молча ждал объяснений.
Тиберий посмотрел на Сабина, который с некоторым беспокойством следил за реакцией сына Ливии. К его облегчению, он не увидел на лице Тиберия признаков гнева или отчаяния, скорее там было чистой воды удовлетворение.
- Благодарю, трибун, - еще раз сказал Тиберий. - Цезарь пишет здесь, что ты оказал ему большую услугу и что ты надежный человек. Это хорошо. Он вспоминает также о своем намерении назначить тебя префектом преторианцев. Что ж, ему виднее, а мой долг - подчиниться воле цезаря. Во всем...
Он немного помолчал, раздумывая, а потом снова заговорил, растягивая слова.
- Хорошо, я объявлю о твоем предварительном назначении - ведь нынешний командир гвардии действительно никуда не годится. А официальный указ издаст сам цезарь и представит тебя сенату.
- Готов верно служить! - рявкнул Сабин, вскидывая голову.
Честно говоря, он побаивался, что Тиберий без особой радости примет известие о назначении префектом какого-то трибуна из провинции. Но, видя, что тот не проявляет никакого недовольства, совершенно успокоился. Заветная должность становилась все ближе. Спасибо вам, бессмертные боги.
- Ну, приятель, - повернулся Тиберий к Фрасиллу. - Хочешь узнать, что пишет мне мой приемный отец?
В его голосе сквозил вызов. Хотя он уже многократно убеждался в правоте астролога, но развившаяся в нем болезненная подозрительность заставляла подвергать прорицателя все новым и новым трудным испытаниям.
- Цезарь сменил наследника, - равнодушно, словно сам себе, сказал грек.
Тиберий опешил.
- Откуда ты знаешь? Звезды сообщили?
- В определенной степени, - чуть улыбнулся тонкими губами Фрасилл. - Ну, и надо немного разбираться в человеческой натуре.
- Так что ты мне посоветуешь по этому поводу? - спросил Тиберий.
Казалось, его последние сомнения относительно Фрасилла исчезли, и он готов принять любые слова астролога в качестве непреложной истины.
- Поступай, как хочешь, - пожал плечами грек. - Все равно твоя судьба была предопределена, и рано или поздно цезарский пурпурный плащ укроет твои плечи. Но вот когда это случится - я сейчас не могу сказать.
И вдруг Тиберий улыбнулся. Да, все правильно. Фрасилл дал ему хороший совет. Пусть Агриппа Постум станет наследником цезаря, а он, Тиберий, отойдет на второй план. Это не страшно. Главное другое - когда Постум будет полностью реабилитирован и займет прежнее положение в государстве, он незамедлительно обрушит свой гнев на Ливию - основную виновницу его ссылки (Тиберий догадывался об этом и раньше, но сейчас получил уже полную уверенность). И тогда судьба императрицы будет предрешена. Август не посмеет вступиться за нее, как бы ему того ни хотелось - это будет явный признак слабости и опозорит его в глазах всего народа.
Значит, Ливия потерпит поражение и навсегда сойдет с политической арены. Также вполне возможно, что этот удар доконает старого и больного Августа, и главой государства станет Постум.
Тиберию же - избавившемуся таким образом от унизительной и жесткой опеки матери - останется только ждать. Фрасилл ведь сказал: цезарский пурпурный плащ обязательно ляжет на его, Тиберия, плечи. Значит, так и будет. Если грек не обманул его до сих пор, то зачем ему делать это сейчас?
Итак, он будет ждать. Скорее всего, Постум скоро умрет - то ли от болезни, то ли погибнет в бою. При его порывистом характере он наверняка сам пожелает водить в атаку свои легионы. И тогда Тиберий сможет решить - сам, без чьих бы то ни было подсказок или приказов (ну, разве что спросит совета у Фрасилла) - как ему поступить? То ли лично принять верховную власть в стране, то ли передать ее другому - Германику, например. Это достойный человек, к тому же его приемный сын, у них хорошие отношения. Ну, а если не Германик, то у него есть и родной сын - Друз, от любимой и единственной Випсании. Ладно, еще будет время подумать. Главное, очень удачно все получается.
"Матери кажется, что она крепко держит меня за руки, - с удовлетворением подумал Тиберий. - Но на сей раз она ошиблась. И ей придется с этим смириться".
Пока он размышлял над этими вещами, Фрасилл и Сабин следили за его лицом. Астролог наверняка сумел угадать потаенные мысли Тиберия, Сабин же был рад, что тот не злится и не топает ногами. Такое проявление гнева он видел пару раз в Германии, где служил под верховным командованием Тиберия несколько лет назад.
"Пусть меня ненавидят, лишь бы боялись", - любил говорить тот, наказывая солдат за любую мелочь.
И его действительно боялись, ненавидели, но и уважали за смелость и неприхотливость: он всегда первым шел во главе своих легионов, спал, как и все, на голой земле и ел из общего полевого котла.
- Хорошо, трибун, - медленно, спокойно и раздумчиво произнес Тиберий, глядя на Сабина своими светлыми выпуклыми глазами. - Передай цезарю, что я ознакомился с письмом и готов выполнить волю моего приемного отца. Он тут - со свойственной ему деликатностью - беспокоится, не обижусь ли я. Можешь смело уверить его, что нет. Его желание - закон для меня, а в его мудрости я не сомневаюсь и не буду сомневаться, что бы он ни предпринял.
Тиберий замолчал, собираясь с мыслями.
Душа Сабина ликовала. Отлично! Об этом можно было только мечтать! На такого союзника ни Фабий Максим, ни он сам никак не рассчитывали. И что теперь делать бедной Ливии, если тот, для кого она, не жалея сил и не выбирая средств, добывала власть, сам от нее отказывается? Какого еще претендента она себе выберет? Уж не Германика ли? А может, того негодяя, человека со шрамом?
- Цезарь пишет, - снова заговорил Тиберий, словно с усилием шевеля челюстями, - что скоро вернется в Рим, а затем проводит меня, по крайней мере, до Беневента. Значит, моя далмацийская экспедиция не отменяется и не откладывается, и я очень рад этому. Так и передай принцепсу.
Он обещает обо всем поговорить со мной по дороге на юг, объяснить мотивы своего решения. Можешь сказать, что я польщен таким доверием и заботой обо мне и от души благодарю моего приемного отца. Видимо, свою окончательную волю он собирается объявить уже после моего отъезда и своего возвращения в столицу. Что ж, против этого я тоже не возражаю. Передай, что я буду с нетерпением ждать цезаря. Несмотря ни на что, я люблю его и уважаю.
Тиберий снова умолк, сосредоточенно расковыривая ногтем язвочку на щеке. Такими язвами и прыщами было усыпано все его лицо, и они доставляли ему настоящие страдания. А смоковичный пластырь, прописанный дворцовым лекарем, совершенно не помогал.
- Ты все понял, трибун? - спросил Тиберий, складывая таблички и пряча их во внутренний карман тоги.
- Да, все, - ответил Сабин с облегчением. - И как можно скорее передам твой ответ цезарю.
- Когда ты собираешься отправиться в путь?
- Завтра утром. Надеюсь встретить принцепса в районе Тарквиний и вернуться вместе с ним.
- Хорошо, - кивнул Тиберий и в первый раз за всю беседу внимательно оглядел Сабина. - Где ты служишь, трибун? Или вернее - служил. Ведь теперь ты уже почти префект претория.
- В Первом Италийском, - доложил окрыленный Сабин, - Я воевал под твоим началом в Германии и за Рейном.
- Вот как? - Тиберий одобрительно покачал головой, но тут же нахмурился. Подозрительность брала свое. - Ну, и как вы меня там называли? - спросил он с вызовом. - Биберием? Грязью на крови?
Сабин смутился.
- Я солдат, - пробормотал он. - Не мое дело обсуждать командиров.
- Ладно, - махнул рукой Тиберий. - Я и сам знаю. Ну, что ж. Еще раз благодарю за службу. Можешь идти.
Сабин отсалютовал и хотел повернуться кругом.
- Кстати, - вспомнил вдруг Тиберий, - тебе есть, где остановиться в Риме? У меня здесь имеется комната для гостей.
- Благодарю за такую честь, - ответил Сабин, радуясь, что Тиберий не стал расспрашивать дальше о прозвищах, которыми его награждали в армии, а ведь там были такие... - Мой дядя оставил мне в наследство дом на Авентине. Надо побывать там и посмотреть, как обстоят дела.
- Понятно, - кивнул Тиберий. - Что ж, иди. Если понадобится - обращайся прямо ко мне.
- Готов служить! - по уставу ответил Сабин и вдруг вспомнил еще об одном.
Он переступил с ноги на ногу, не зная, как начать.
- Что еще? - нетерпеливо спросил Тиберий.