- Нет, - сочно ответил Бенждамин Эдес, - я просто так тут все поставил, чтобы ввести в заблуждение британцев". Он подтолкнул Меира: "Идите, Ягненок, вас там уже ждут. Я сейчас закрою и тоже поднимусь".
В длинной, узкой комнате был зажжен камин, но мужчины, что сидели вокруг деревянного стола, не снимали перчаток. "Очень холодно, да, - подумал Меир и вдруг усмехнулся: "Как это мне Мак-Дугал и Сирс сказали: "Будешь Ягненком, уж больно лицо у тебя невинное. Там, в Бостоне, люди опытные, больше, чем нужно, спрашивать не будут".
Сэмуэль Адамс поднялся. Подав ему руку, мужчина обернулся: "Вот, господа, мистер Ягненок, наш доверенный курьер. Письма, которые он привез, вы уже читали, но ему велели еще кое-что передать на словах. Хотите пунша, Ягненок? - он кивнул на серебряную чашу, откуда поднимался легкий пар.
- Мне нельзя, - извиняющимся голосом сказал Меир, указав на свою кипу. - Вам сколько лет? - вдруг поинтересовался кто-то из мужчин.
Меир покраснел, и присел к столу: "Шестнадцать. Я просто маленького роста, господа, но вы не думайте - он поднял серо-синие глаза, - я уже взрослый".
- Да, - усмехнулся еще один мужчина, - изысканно одетый, с напудренными волосами, - у вас же взрослыми в тринадцать становятся, мы знаем. Меня зовут доктор Бенджамин Раш, я здешний, - мужчина обвел рукой комнату, - врач, так сказать. Ну, так что за новости вы нам привезли?
- Может быть, подождем, - осторожно предложил еще один мужчина, - тоже невысокий, с острыми, серыми глазами. "Должен прийти мой клерк и еще кое-кто. Они несут то, что нам понадобится в гавани".
- Ничего, Джон, - улыбнулся Сэмуэль Адамс, - я потом им сам расскажу. Они, наверняка, еще заниматься не закончили, все-таки студенты. Давайте, Ягненок, - он похлопал Меира по плечу.
Юноша закрыл глаза, вспоминая, и начал говорить - четким, звонким, голосом: "Мы, Ассоциация Сынов Свободы в Нью-Йорке, этим воззванием подтверждаем свое неприятие "Чайного Закона". Любой, кто помогает в проведении этого закона в жизнь, является врагом американских свобод, и мы призываем не вести никаких дел с такими людьми, не нанимать их на работу, и порвать с ними всякие связи".
Меир замолчал и добавил: "Это из листовки, которую мы выпустили в Нью-Йорке. Пять сотен экземпляров разбросали и расклеили по городу. Я хотел взять образец, но капитан Сирс сказал - слишком рискованно".
- И правильно сказал, - пробурчал Сэмуэль Адамс. "Письма-то шифрованные, а если бы вас, Ягненок, поймали с листовкой…, Ну ничего, - он подмигнул, - мы здесь свою напишем и напечатаем".
- У вас хорошая память, - заметил сероглазый мужчина, подавая руку Меиру. "Меня зовут Джон Адамс, мы с Сэмуэлем троюродные братья. Я юрист, судья, тут в Массачусетсе".
- Я о вас слышал, мистер Адамс, - восторженно отозвался Меир. "Это вы написали статью, в которой доказали, что колонии не должны подчиняться решениям Парламента, а только лишь воле короля. В прошлом году, я ее читал".
- Слава Джона уже и до Нью-Йорка дошла, - развел руками Сэмуэль Адамс. "Так, значит, вы и шифры можете запоминать, Ягненок?"
- Я ведь с цифрами имею дело, - Меир подышал на замерзшие руки. "Смогу, конечно. Господа, - он поднял большие глаза, - вы только не отправляйте меня сразу в Нью-Йорк, дайте поучаствовать в том, что вы тут готовите, в гавани".
- Даже и не думайте, - прервал его доктор Раш. "У нас много горячей молодежи, и мало - тех, кто может тихо и незаметно работать на благо революции. Так что даже и не думайте, в порт мы вас не пустим, Ягненок".
В комнате вдруг повисло молчание. Сэмуэль Адамс осторожно повторил: "Революция. Вот, господа, мы все и сказали. Давайте, Ягненок, поможете нам составить листовку, - он потянул к себе бумагу и перо.
Хаим Горовиц остановился у таверны. Вглядевшись в метель, он рассмеялся: "Наконец-то!" Высокий, русоволосый юноша, стряхнул снег со шляпы. Сняв перчатку, подав ему руку, он, нехотя сказал: "Отец мой приехал, с младшим братом. Пришлось высидеть весь обед, включая десерт и пунш".
Хаим оглядел друга: "Они же вроде не собирались сюда, до весны, ты говорил".
Дэниел Бенджамин-Вулф вздохнул: "Не собирались. Только у отца тут какая-то деловая встреча, ну, он и Мэтью заодно с собой взял, показать ему Бостон. Не все же на плантациях сидеть".
- Одни они здесь? - осторожно спросил Хаим, когда юноши уже шли к типографии Эдеса.
- Мой отец, - мрачно отозвался Дэниел, - никогда не ездит один, ты же знаешь. Пять человек привез, прислуживать им с Мэтью. Глаза бы мои на это не смотрели, Хаим. Я же с двенадцати, как уехал учиться, дома не живу. И на каникулы туда, в Виргинию, не возвращаюсь. Уже шесть лет как. Не могу это видеть, - он в сердцах стукнул молотком по двери типографии и вдруг улыбнулся: "Флаг-то сшила твоя сестра?"
- А как же, - Хаим похлопал по карману редингота: "Интересно, что там за курьер из Нью-Йорка?"
Эдес распахнул дверь и ворчливо сказал: "Еще бы в полночь явились, мы вас заждались уже. Все здесь, проходите".
- Занятия, - виновато пожал плечами Хаим. Дэниел добавил: "Я с отцом обедал, мистер Эдес, он ненадолго в Бостон приехал. А у вас холодно, - юноша скинул редингот.
- Ничего, скоро во всем Бостоне жарко будет, - усмехнулся печатник и подогнал их: "Быстрее, мы закончили листовку составлять, сейчас будем обсуждать то дело, в гавани, так что вы как раз вовремя".
Хаим обвел глазами сидевших вокруг стола мужчин и недоуменно подумал: "А где же курьер? Я тут всех знаю".
- Позвольте вам представить, - раздался сзади голос Сэмуэля Адамса, - доверенный курьер "Сынов Свободы", мистер Ягненок. А это наши люди в Гарварде, - мистер Бенджамин-Вулф, он будущий юрист, и мистер Горовиц, - он станет медиком. Как там у нас флаг, мистер Горовиц, готов?
- Да, - застывшими губами сказал Хаим, глядя сверху вниз в сине-серые, невинные глаза младшего брата. Юноша достал из кармана редингота шелковое полотнище. Адамс благоговейно принял его, и погладил большой ладонью красно-белые полосы: "Вот его мы и поднимем в гавани, господа. Знамя нашей свободы. А что же вы не здороваетесь, мистер Горовиц? - удивился мужчина.
Хаим подал руку младшему брату, и с удовольствием увидел, как тот густо покраснел.
- Дома я с тобой еще поговорю, - одними губами пообещал юноша. Он сел за стол рядом с Дэниелом: "Мы с мистером Бенджамин-Вулфом готовы действовать, господа. И еще три десятка человек студентов, по меньшей мере".
- Давайте обсуждать, - велел Сэмуэль Адамс. Хаим, искоса взглянув на Меира, что сидел напротив, опустив голову, услышал шепот друга: "А этот Ягненок на тебя похож".
- Это мой младший брат, - зло ответил Хаим, - он с четырнадцати лет в Нью-Йорке живет. Пороть его просто некому, вот Мэтью твоему - тоже шестнадцать, однако он никуда не лезет.
- Лучше бы лез, - заметил Дэниел. Вздохнув, услышав голос Адамса, он спохватился: "Мы можем переодеться индейцами, мистер Адамс, для того, чтобы нас не узнали".
- И для того, - помолчав, добавил Хаим, - чтобы все видели - это дело рук американцев. Свободных граждан свободной страны, господа.
Чуть потрескивали дрова в камине. Сэмуэль Адамс, поворошив их кочергой, усмехнулся: "Через шесть дней "Дартмут" должен либо разгрузить чай, на который мы будем платить пошлины…"
- Этого не будет, - коротко сказал Джон Адамс. "Иначе все, что мы делаем, - он обвел рукой комнату, - не имеет смысла. Сказано же: "Нет налогов без представительства", а кто и когда видел наших депутатов в британском парламенте?"
- Либо, - Сэмуэль выпил пунша, - губернатор Хатчинсон и его правая рука, небезызвестный лорд Кинтейл, должны будут отправить "Дартмут" обратно в Англию. Чего они, конечно, не сделают.
- Тогда чай будет лежать на дне бостонской гавани, - спокойно сказал Дэниел. "Это мы с мистером Горовицем вам обещаем, господа".
Они шли, молча. Только у поворота на Бикон-Хилл Дэниел сказал: "Завтра увидеться не удастся. Отец меня, и Мэтью на целый день в деревню увозит, знакомиться с этим его деловым партнером".
Он вздохнул, и, пожав руку Хаиму, шепнул ему на ухо: "Не ругай ты его так, а то уже чуть не плачет". Юноша обернулся. Посмотрев на брата, что, засунув руки в карманы, разглядывал гавань, Хаим подумал: "Чуть не плачет! Мальчишка, а туда же".
- Он нас всего на два года младше, - мягко сказал Дэниел. "Мирьям ведь тоже - флаг шила".
Хаим посмотрел в сине-зеленые, красивые глаза друга и сердито заметил: "Ты не сравнивай, если бы британцы его поймали…"
- Но ведь не поймали же, - раздался дерзкий, юношеский голос. "И не поймают".
- Язык прикуси, - посоветовал Хаим младшему брату. Вскинув голову, он прислушался: "Всадники какие-то".
Мужчина на красивой, вороной лошади, в военной форме, появился из-за поворота. Не глядя вокруг, вскинув черноволосую, чуть припорошенную снегом голову, он проехал мимо, в сопровождении наряда солдат - в алых мундирах. Дэниел проводил глазами тусклый блеск золоченого эфеса шпаги и шепнул другу: "Лорд Кинтейл. Двадцать три ему, а смотри - уже правая рука губернатора".
- Скоро, - ехидно заметил Меир, так и не поворачиваясь, - мы его скинем в море. Вместе с губернатором Хатчинсоном, и другими британцами. Тут им не Ольстер, мы не позволим себя ногами топтать.
- До свидания, мистер Ягненок, - усмехнулся Дэниел, подавая ему руку. "Мы с вами еще увидимся".
- Непременно, - юноша лукаво улыбнулся. Дэниел подумал: "И, правда, мальчик еще совсем. Хорошо, что он в гавань не пойдет. Вряд ли британские капитаны будут стрелять, но все равно - не стоит".