Но вот все стихло. Взвились сигнальные ракеты, и подрывники ринулись к рельсам.
Скорей, скорей на насыпь! Топот ног, тяжелое дыхание, приглушенные голоса…
Аня и Буров вскочили одновременно и устремились вдоль полотна. Вторая пара минеров побежала в противоположную сторону.
Движения у Ани были точны: наклон над шашкой, одна рука прикладывала к срезу бикфордова шнура головку спички, другая чиркала "теркой". Слабо вспыхивал голубой огонек, раздавалось знакомое шипение зажигательной трубки, а ноги уже несли дальше и рука лихорадочно скользила по рельсу, нащупывая следующую толовую шашку. Рядом, слева, бежал Володя и поджигал заряды на своей нитке рельсов.
Пот заливал глаза, дыхание прерывалось, не хватало воздуха - очень тяжело бежать все время согнувшись, но медлить нельзя ни секунды: сзади уже загрохотали первые взрывы. И где-то далеко-далеко впереди то и дело стали мелькать отблески пламени - там тоже действовали партизаны.
Жадно хватая ртом воздух, Аня бежала не останавливаясь и поджигала трубку за трубкой. Она уже ничего не слышала, руки ее действовали почти автоматически.
- Стой! Всё! - резкий окрик остановил Аню, она перевела дыхание и вместе с поджидавшим ее и Бурова партизаном скатилась с насыпи. А сменная пара минеров устремилась к следующей серии зарядов.
Отбежав в безопасное место, Аня и Володя в изнеможении свалились на землю. Они лежали и слушали, как там и тут гремели взрывы, сливаясь в сплошной грозовой рокот.
- Вот это дали! - восхищенно сказал Буров. Он стоял на коленях и поворачивал голову то вправо, то влево.
Аня слушала, как властно и могуче грохотали дальние и ближние взрывы, и пыталась представить себе тот страх, ту панику, которые охватили врагов.
Только сейчас партизаны начали догадываться о размахе грандиозной операции, в которой им довелось участвовать. Позднее они узнали цифру: 42 тысячи штук рельсов было подорвано в ту памятную ночь на 3 августа 1943 года.
Когда взрывы прекратились, все отчетливо услыхали беспорядочную, нервную стрельбу в районе железнодорожных станций, где партизан вовсе и не было.
- Испугались, сучьи дети! - Буров выпрямился и стиснул кулаки. - Это вам не сорок первый год! - И рассмеялся. - Ну-ну, палите, палите! Оно, гляди, вам не так страшно будет! Утром поймете, какой подарочек вам преподнесли партизаны!
Утро уже наступало.
Глава IX
ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ
"Рельсовая война"… О ней долго не уставали говорить в партизанских отрядах. А тут еще необычная новость: одна белорусская бригада, не имея взрывчатки, заменила заряды… волами. Да-да, самыми обыкновенными волами!
Штурмующие группы партизан сбивали охрану, и тогда на железнодорожное полотно выходили крестьяне. Они подцепляли рельсы, а упряжки волов вырывали их вместе со шпалами. Рельсы на плечах относили и топили в болоте, шпалы сваливали в кучи и сжигали.
"Рельсовая война" сразу охватила тысячи километров дорог. Такого массированного удара оккупанты не ожидали. Их охрана была не в состоянии оказать серьезного сопротивления. За сравнительно короткое время на оккупированной территории Белоруссии, Смоленщины и Орловской области было подорвано свыше 130 тысяч штук рельсов. К концу сентября эта цифра почти удвоилась.
Партизаны торжествовали.
Незаметно прошло лето. Ушла и осень. Надвигалась зима. В лесные лагери она принесла свои заботы. Мастерили шапки, рукавицы, маскхалаты, лыжи.
На "железку" давно не ходили - "рельсовая симфония" начисто "съела" весь запас тола. Подрывники зажили почти мирной жизнью.
С раннего утра партизаны собирались группами, обсуждали новости, читали вслух газеты, которые время от времени доставляли "московские" самолеты.
Особенно долго занимали федоровцев события на Курской дуге, в которых и они приняли косвенное участие, помешав фашистам доставить к месту сражения многие эшелоны солдат и техники.
- Скоро Гитлеру конец! - пророчествовали партизанские деды. - Это завсегда так: захвати змею пальцами у головы - ей и куснуть тебя неспособно. Так и тут: шуранули наши немцев под Курском, считай, что одна им дорога - в могилу. Ну, может, пошипят еще, поизвиваются, а все одно - наша победа не за горами.
Украинцы все чаще поминали про Киев, не так давно освобожденный от оккупантов, вычитывали в газетах подробности про то, как искалечили его немцы, и нервничали:
- Ну, когда ж нам "дело" дадут? Ну, когда ж?
И "спивали" в несколько голосов "Реве тай стогне Днипр широкий", подперев скулы ладонями.
Аня шила для подрывников маскхалаты, когда явился посыльный:
- Сержант Малых, в штаб…
В штабной землянке, куда она вошла, оказалось все командование соединения. Разговор начал комиссар.
- Есть серьезное задание, - сказал он, посмотрев в Анины внимательные глаза, и продолжил: - Мы решили послать тебя к подпольщикам в Пинск и в Мозырь. Надо доставить им новую подрывную технику, а главное, обучить товарищей, как с ней обращаться.
- Документы и легенду мы тебе приготовили "железные", но все же задание очень и очень опасное, - добавил Федоров и, помолчав, выговорил негромко и строго: - Даем тебе сутки - на размышление. Запомни, мы тебя не принуждаем, ты можешь отказаться, и никто за это не упрекнет. Дело добровольное. Иди, думай.
Аня направилась к выходу, но потом остановилась. "Думать… О чем думать? Об опасностях? Но разве их мало встречалось до этого? Такая работа… Такое время…"
- Я готова к выполнению, - оказала она, - все обдумала… Давно.
Допоздна просидела девушка вместе с начальником штаба и командиром разведки. Надо было заучить наизусть пароли, особые приметы явок, системы сигналов и многое другое, о чем нельзя упоминать в записной книжке или на клочке бумаги, но что знать надо совершенно четко.
И еще трое суток шла кропотливая подготовка. Лишь после этого Аня Малых отобрала указанные ей мины и другую "технику", погрузила все это и полсотни килограммов тола на сани, а утром вместе с группой разведчиков выехала выполнять свое опасное задание.
Кроме всего прочего, Аня везла мозырским и пинским подпольщикам свежие листовки, которые призывали население всячески вредить оккупантам, прятать от них продукты, не верить их лживым россказням про то, что будто бы еще немного и гитлеровская армия победит или что у гитлеровской армии найдется такое оружие, которое способно вызвать панику в рядах Советской Армии.
Листовка сообщала, что в действительности части Советской Армии по-прежнему бьют фашистов, наступая на всех фронтах, и день победы теперь недалек…
Весь партизанский край Аня и ее помощники проехали на санях. На границе зоны встали на лыжи. Несмотря на небольшую оттепель, идти было легко: ночами хорошо подмораживало, а днем все равно приходилось отсиживаться в лесах или оврагах.
До шоссе Брест - Пинск добрались ночью. Спрятав в овражке часть подрывного имущества, Аня запомнила номер телеграфного столба, стоявшего напротив, у дороги, и распрощалась со своим "конвоем". В город ей нужно было идти одной. А партизанам предстоял еще большой путь под Мозырь, куда на явку, к связному, они обязаны были доставить оставшуюся взрывчатку и остальные мины.
Ночью входить в город нельзя - могут схватить просто потому, что нет ночного пропуска. Аня забралась в придорожные кусты и просидела там до утра. Потом переоделась в припасенную одежду и запрятала в снег лыжи, оружие и свои партизанские пожитки. Подержала на ладони маленький "вальтер", когда-то подаренный Костей, и, зарыв в снег пустую кобуру, все-таки засунула пистолетик глубоко в валенок.
Вскоре, выйдя на дорогу, девушка смешалась с людьми, которые опешили в город по своим делам. День был воскресный: жители соседних сел и хуторов несли на базар свои немудрящие припасы. Разговоров не было слышно. Люди предпочитали молчать.
В город Аня вошла беспрепятственно: полицай, который проверял документы, лишь бегло взглянул на бумажку с черным орлом, державшим в когтях свастику, небрежно махнул рукой, мол, проходи, и отвернулся.
Юная партизанка и в самом деле не могла вызвать никаких подозрений: в овчинном полушубке, сером вязаном платье, из-под которого выглядывали новые лыжные штаны, она ничем не отличалась от местных жителей, которые в ту пору меньше всего заботились о красоте своей одежды - лишь бы теплая да прочная! Вдобавок вид у Ани был очень наивный: до того забавно, по-детски, торчали из-под беретика тонкие, с ленточками, косички!
В руках Аня держала сумку с продуктами, теплым платком и туфельками, то есть со всем тем, с чем недавно была задержана партизанами дочка полицая. В документе говорилось, что Анна, дочь старшего полицейского Ивана Звонкова, геройски погибшего в стычке с партизанами под Брестом, направляется домой, к сестре отца, в Мозырь, на постоянное местожительство. Документ был подписан самим бургомистром города и требовал, чтобы местные власти оказывали "подательнице сего всяческое содействие в пути следования".
Настоящая владелица документа все еще находилась в лагере соединения, и Аня могла "следовать" без опаски. Прежде всего она, как было обговорено заранее, направилась на базарную площадь - благо туда торопились почти все, кто был в тот час на улице.
На рынке оживленной торговли не было, в основном происходил обмен одежды на продукты. Немецкие солдаты предлагали сигареты, требуя за них сало, яйца и сивуху.