С трудом поднялся Леопольд, когда Николас впустил того же слугу. Он принес завтрак и принадлежности для утреннего туалета, необходимые даже для военных.
- Вы получили место в императорском войске, - сказал слуга Симон, - в десять часов я вас отведу к вашему начальнику. Раньше этого с вами хочет говорить женщина.
- Пустите старуху, когда я оденусь. Она имеет право, на мое доверие, и, прежде чем решиться на что-нибудь, я должен посоветоваться с ней.
Господин и слуга уничтожили завтрак и приняли надлежащий вид, чтобы в назначенное время явиться к начальнику. Потом Леопольд велел пустить старуху.
Велико было его удивление, когда вместо вчерашней страшной и оборванной старухи, вошла другая женщина, вовсе не похожая не его спасительницу. Она также была невысокого роста, темный цвет кожи, сверкающие глаза и черты прекрасного молодого лица выдавали в ней дочь Юга. Она представляла громадный контраст со старухой. Ее лицо, черные, как смоль, волосы, бюст, полные руки - все это дышало молодостью. Ей нельзя было дать более двадцати четырех лет. Одета эта женщина была великолепно, во вкусе мавританки. Белая шелковая юбка закрывала богато обшитые туфли из красного сафьяна, из розового атласа жилет охватывал талию и нижнюю часть груди, выше его желтая рубашка была усеяна маленькими цветочками и оканчивалась галстуком, на котором сверкали драгоценные камни. Род кафтана с широкими рукавами, персидская шаль на плечах и бархатная шапочка с жемчугом и драгоценными камнями дополняли ее костюм. Леопольд еще ни разу не видал таких красивых и драгоценных одежд.
- Извините, - начала она ласково, - что я являюсь к вам вместо старухи, она возложила на нас заботу о вас. Я - Сара, дочь Эбенезера!
При первых словах гостьи удивленный юноша чуть не соскочил с места, он готов был поклясться, что это тот же голос, который он слышал вчера у старухи.
Мгновенная, не свойственная уроженцам Юга краска покрыла лицо говорящей, что еще более укрепило подозрение Леопольда. Он хотел что-то спросить ее, но она его остановила:
- Не прерывайте меня, господин. Теперь не время вам заниматься другими делами. Я знаю, вы хотите сказать о бедной старухе, которую милосердный Бог послал вам в защитницы. После вчерашнего несчастья эта старуха не хочет разлучаться с вами, если вы не отказываетесь от благодарности, которую всякий дворянин и христианин обязан воздавать даже самому ничтожному человеку за его услуги…
- Она, конечно, получит благодарность, девушка, и…
- Не девушка, господин, - засмеялась Сара, - а жена Арока, компаньона в торговле моего отца, у которого вы теперь находитесь. Известно, что через несколько дней императорское войско вступит в битву. Завтра император и эрцгерцог будут производить смотр, и вы узнаете наверное, примут вас или нет. Теперь все полки полны, а в рыцари вы не можете попасть, для этого нужны лошадь и деньги для покупки дорогого вооружения и на свое собственное содержание. Кроме того, несмотря на вашу силу, вы еще очень молоды и едва ли будете в состоянии носить тяжелое вооружение. Вам остается только одно - поступить солдатом в полк рыцаря фон Вальдердорма, у него еще недостает двухсот человек!
- Ведель - солдат?! - воскликнул пораженный Леопольд. - Наследник Кремцова - простой воин?
- Все же лучше, чем быть соучастником в той шайке, которой вы вчера проиграли средства, нужные для поддержания ваших благородных требований.
- Будь я проклят, если еще коснусь когда-нибудь игральных костей!!
- Умное решение. Итак, вы вступаете в полк Вальдердорма?
- У меня нет другого выхода.
- Это полк самый древний и знаменитый во всем войске, его особенно любит нынешний император. После нашего разговора Симон отведет вас к начальнику, у него вы получите необходимое вооружение. Мой отец заплатит за вас триста каролинов начальнику, если вы подпишете эту бумагу. - С этими словами Сара положила на стол кошелек с деньгами и подала Леопольду бумагу.
- Это что же я должен подписать?
- Вексель, господин, или ходячее заемное письмо, которое у купцов принимается за чистые деньги. Через год вы сами или ваши родные заплатят по нему в штеттинской синагоге. - Она вытянула серебряную чернильницу и подала ему перо.
Леопольд подписал.
- Какой же благодарности требует от меня старуха? - Он передал Саре вексель. - Я всем обязан ей и должен большую сумму, которую она отдала негодяям, чтобы вырвать меня из их рук.
- Она просит вашего великодушия к ней, а деньги ей вовсе не надобны. Прежде Десдихада никому не сочувствовала и вовсе не помогала людям в их несчастиях, вас же она спасла от смерти и позора, и, кроме того, дает возможность вам возвратиться на родину честным и знаменитым рыцарем. Она при этом подвергла себя опасности, ночью она не должна была оставаться около Оедо, чтобы тот не смог ей отомстить.
- Что же заставило чудесную старуху спасать меня и вырвать из рук того самого человека, который был, как мне говорили, долгое время ее товарищем в сомнительном и преступном промысле?
Сара вдруг резко повернулась к двери. Трудно было понять, почему она это сделала. Хотела ли она скрыть смущенное лицо или посмотреть, не подслушивает ли кто?
- Вы сами спросите ее об этом, - отвечала девушка. - Здесь в доме никто не знает ничего о ее делах, - Сара снова повернула лицо свое к Леопольду. - Но вы будьте уверены, что она всегда останется вашей верной подругой и будет помогать вам в вашей неопытности. Ваша благородная матушка, наверное, будет благодарна бедному созданию за ее помощь вам!
Напоминание о матери и родине сильно подействовали на Леопольда.
- Чем же я могу отблагодарить ее?
- Вы должны ее терпеть возле себя на протяжении всей войны. Ради вас она рассталась с обозом, у нас же остаться не может, потому что мы скоро уезжаем. Хада должна идти с каким-нибудь полком и только в том случае, если какой-нибудь солдат возьмет ее с собой. Ей хочется быть в полку Вальдердорма, но это зависит от вашего великодушия. Не беспокойтесь, она не помешает вам, вы ей дадите только возможность следовать за полком.
- Я, солдат, должен связать себя с женщиной?
- К тому же старой, безобразной и ненавистной каждому, хотите вы добавить! - воскликнула Сара.
- Я вовсе не знаю, стара она, безобразна или ненавистна, - возразил Ведель. - Когда я выбирался из когтей этих негодяев, мной овладели ярость и скорбь, и мне вовсе некогда было заниматься ее лицом. Но, во всяком случае, ясно, если она будет около меня, то я сделаюсь предметом насмешек и бесчестия.
- А разве, господин, было бы меньше позора и насмешек, если бы вы вчера были убиты или остались участником в шайке Оедо? Будьте спокойны, вы никак не пострадаете из-за вашей спутницы. Десдихаду слишком боятся в императорском войске, чтобы позволить себе смеяться над вами из-за нее. Вы можете рассказать, как она вас спасла от мошенников и что в благодарность за это вы позволили ей быть около себя, эта причина очень уважительная для всех честных людей. Что же, возьмете вы ее с собой или нет?
- Как дворянин, я не хочу себя оставлять в долгу у нее. Если меня примут в полк, моя спасительница может ехать со мной. Ударами железа я скоро прекращу всякие насмешки над собой.
- Вам этого и не придется делать! Да благословит вас Бог! - Сара захлопала в ладоши. Вошел Симон, и с легким поклоном еврейка оставила комнату.
Леопольд и Николас с ранцем последовали за Симоном в палатку начальника.
Наш герой снова поверил в свою счастливую судьбу и окончательно успокоился, теперь его только смущало влияние Десдихады. Как подобная женщина могла спасти его и найти для него, кроме того, хорошее место?
Встреча с начальником еще более смутила юношу. Рыцарь Вильгельм фон Вальдердорм был высокого роста, большая шляпа с развевающимися перьями была на его седой голове. Тело его, также руки и ноги, были закрыты железными доспехами. В кругу офицеров Вальдердорм принял Леопольда как достойного юношу или, скорее, как равного себе. Он объявил, что с удовольствием примет к себе на службу Леопольда, если при смотре император найдет его годным для службы. Внешне казалось, что Ведель еще не созрел для тяжелой службы. Старик уже знал об отношениях Десдихады и Леопольда, и не только не нашел их бесчестными, но даже счел все это счастливым и очень приятным известием для себя самого и всего полка. Потом начальник представил Леопольда и Николаса своему главному лейтенанту Генриху фон Зиппе и другим офицерам.
После знакомства первый прапорщик Харстенс увел к себе в палатку Леопольда и Николаса, чтобы дать им вооружение и приготовить к завтрашнему смотру. Леопольд очень обрадовался и совершенно забыл о своем несчастье.
Когда он вышел из палатки, Харстенс схватил его за руки:
- Здравствуйте, господин! Я отлично знаю старый род Веделей, самое богатое и знаменитое семейство в Померании. Перед вами стоит прапорщик Харстенс фон Гехтгузен, урожденный Бернефанца, ваш ленник. Идите с вашим слугой в мою палатку, я вас отлично вооружу. Вы понравитесь императору, при вашем мужественном виде он не обратит внимания на юное лицо. Впрочем, скоро венгерское солнце сделает вас смуглым, лицо ваше обрастет волосами, и вы будете похожи на нас. Теперь, конечно, ха, ха, вы выглядите среди нас переодетой девочкой.
Они вошли в палатку.
- Вина сюда, - закричал прапорщик своему слуге. - Я прежде всего поздравлю вас. Однако удивительно, как это вы могли затащить к нам Хаду! Черт возьми, не обладаете ли вы такими же качествами, как она. Вы приобрели расположение существа, которое ничуть не милосерднее пули и железа, разрывающих наше тело. За ваше благополучие, Ведель, мое золотое дитя!