- Ты бы поране о том вопрошать начала, - усмехнулась ведьма. - Глядишь бы да и призадумалась. Ну да ладно уж, отвечу, хотя ты и сама уже все сказала. Жизни твоей сподалось , да и то неполных.
Анастасия удивленно обернулась на охнувшую Степаниду.
- Это сколь же, а то я не пойму?
- Семнадцать годков, - выдавила та нехотя.
- Маловато, - протянула Анастасия, но тут же ее лицо озарилось солнечной улыбкой, от которой на миг стало светлее в избушке. - Хотя оно ведь как поглядеть. Иная за годок с любимым всю жизнь бы кинула, а тут семнадцать. Благодарствую тебе, баушка. - И она низко, в пояс, поклонилась ведьме.
- Не за что, милая, - ядовито ответила та. - Потому как это всего было столько намерено. Теперь вычти половинку.
- Это всего восемь с половинкой?! - ахнула Степанида. - Ну ты и стервь, Лушка! Что ж ты творишь-то?! Упредить-то не могла?!
- А ты не ори тут на старшую, - повысила голос ведьма. - Сказано было девке твоей - вопрошай. Почто молчала? А теперь же меня и виноватят.
- Дак отчего ж так мало? - не унималась Степанида.
- А это уж не ко мне. Я за бога вашего не в ответе, что он ей так мало намерил! - огрызнулась ведьма. - Я лишь свою половинку взяла, честь по чести, и ни денечком более. Предлагала ж… - но тут же осеклась, не став продолжать. - Все. Идите куда хотите, а я спать-почивать буду, а то вон уж до вторых петухов недалече. - И удивленно уставилась на Анастасию, которая вновь склонилась перед нею в низком земном поклоне.
- Ан все едино - благодарствую, - певуче произнесла она.
- Ишь ты, - хмыкнула ведьма и неловко буркнула: - Ну, спасибочко, что ли, за поклон-то.
Они были уже у двери, когда ведьма, будто вспомнив что-то незначительное, добавила:
- Пущай девка выйдет, да малость одна побудет, а ты, Стешка, задержись чуток.
Едва они остались одни, как хозяйка избушки стремительно достала откуда-то из-под стола маленькую скляницу и протянула ее сестре:
- Нынче же дашь болезному вашему.
- А как же я… - начала было та, но ведьма лишь замахала на нее руками:
- Как хошь - это твое дело. Колдовство колдовством, а так-то понадежнее будет, - пояснив: - Стара я уже стала. Мне ж лет-то немерено, а мерить боюсь. На покой же с чистым сердцем уходить надобно.
- Потому и девку запросила, - понимающе кивнула Степанида и, не удержавшись, попрекнула сестру: - Лета летами, а порядок в доме надо бы блюсть. Ну ладно. Я тебе домовитую приведу, не нарадуешься.
Ведьма загадочно улыбнулась:
- Да я бы и сама управилась, хотя и это тоже не помешает, - и откровенно пояснила: - Она мне для иного надобна.
- Спортить хошь? - догадалась Степанида. - Ох и стервь ты, Лушка. И ведь сызмальства такой была.
- Не спортить, а передать, - поправила ведьма и вздохнула: - Дура ты, Стешка, - она смачно, до хруста в костях, потянулась всем телом. - Сама вот бранишь, а ведь ежели бы не я, то нипочем бы тебе за боярского сынка, хошь и худородного, замуж не выскочить. Кто ему приворотное зелье на тебя состряпал? А коль не погорячилась бы ты, да не свербело в одном месте, так я б тебе самого именитого сосватала.
- Тока от твоей присухи он восемь годков всего и пожил, - ядовито заметила сестра.
- Сама ведаешь, что опосля нее человеку жить недолго , - хладнокровно ответила Лушка. - Ия тебя о том упреждала. А ты что в ответ? - и передразнила: - Хошь пяток лет, да моих будут. Вот и… Да и девка та, что с тобой, - небрежно кивнула она в сторону двери, за которой скрылась Анастасия Романовна, - тож ныне не царицей была бы, а неведомо кем, коли бы я для батюшки ейного супруга нужных корешков для мужеской силы не раздобыла. Да и допрежь того бабке евоного ненаглядного тож с питьем удружила. Помнишь, яко жалилась тебе та корова, что сынам ее ничего не достанется, а все внуку великого князя уйдет? А сводила меня с ней ты, так что и на тебе грех за Димитрия.
- Чай, зелье-то не смертное было, - возразила Степанида.
- Ну и что ж. Главное, что он к своей супруженице сызнова любовью воспылал . От того все и пошло.
- Но и ты в ту пору тож немалую деньгу от нее отхватила, - напомнила Степанида с укоризной.
- То так, - не спорила Лушка. - Хотя и не столь великую. Ох и скупа толстуха была. Но и мои труды того стоили. Опять же попадись я - и все, пощады не жди. Да ты сама помысли, что со мной учинили бы, коль дознались, кто енти коренья ей дал? Помнишь, что с бабкой Оленой сталось, коя предо мной была? А с Моргунихой? А с Водяницей?
- Смерть прияли , - глухо отозвалась сестра.
- То-то, - назидательно заметила ведьма. - Вот с тех пор, почитай, я и живу впригляд, словно у меня кажный день последний. А в последний день нешто охота чашки мыть да одежу стирать? Зато палец о палец не бью, ан все, что мне потребно, имею, - и протянула с укоризной: - Эх ты. Сказывала же тебе - оставайся. Я б тебя мигом научила. А таперь чего уж - таперича так и подохнешь дуркой глупой. А девка счастье получит. Ну и рублевики, знамо, тоже ей от меня достанутся.
- Счастьице уж больно короткое у нее будет, - буркнула Степанида. - Зато потом муки адовы.
- О том молчи, - посуровела ведьма. - Ты там была? Али сказывали тебе о том те, кто там был? А коли нет, так и неча тут тоску на меня наводить, а то возьму да осерчаю!
Как Лушка умеет серчать, Степанида знала не понаслышке - доводилось наблюдать в детстве, а особенно в юности, потому она и умолкла. Конечно, родная сестра, но когда она тебе сгоряча сделает, то кто скажет, сумеет ли отменить настряпанное, а и сумеет - не поздно ли будет. Потому и сделала поворот в разговоре:
- А подсобит твое зелье-то?
- Я когда-нибудь тебя обманывала? - усмехнулась ведьма. - Узы у них, конечно, небом не освященные, - протянула она лениво, - но…
- Думай допрежь того, о чем говоришь, - озлилась Степанида. - Я хошь и не была в тот день в храме божьем, когда их венчали, но другие-то все видели. Чай, на их свадебке сотни гостей гулеванили. Да и как же это она царицей бы стала, ежели не через венец? Эх ты, - протянула с упреком. - Совсем из ума выжила.
- Может, кто и выжил, да не я, - огрызнулась сестра. - Точно тебе говорю - не стояла она с тем, кто ныне при смерти лежит, ни под каким венцом! Я же не слепая - вижупокамест.
- Погоди, погоди, - опешила Стара. - А кого ж ты тогда увидела? Да и как смогла-то?
- А чего тут неясного, - усмехнулась ведьма. - Любит она его, вот и все. По-настоящему любит. Ажно меня этим жаром овеяло. А какие узы, по-твоему, сильнее любви? - и сама же ответила: - Хоть весь мир обойди - не сыщешь таких. По сравнению с этими цепями те, что церква налагает, - бечева гнилая.
- Но, но. Ты не больно тут, - пригрозила мамка сестре. - А то я вмиг про тебя поведаю, кому следоват.
- А нитку шелкову не забыла? - спросила ведьма и весело хихикнула: - Я думала, тебе жаль девку-то, а тебе наплевать на нее. Так, что ли?
Стара молча встала и, не говоря ни слова, пошла вон из лачуги.
- А проведать не хошь - где ее венчаный обретается? - крикнула ей вдогон ведьма.
Степанида с достоинством повернулась и отрезала:
- Можа, я и дурка старая, да из ума покамест не выжила, как ты, и слухать трескотню нелепу мне ныне недосуг, - после чего молча вышла за порог.
- Да и пес с тобой, - весело отозвалась сестра. - С тобой и твоей девкой. Обе вы дурки. Была б твоя царица поумнее хоть чуток, - проворчала она, понизив голос и любуясь камнем в перстне, который даже при свете неяркой свечи весь переливался, - так допрежь того, как своей жизнью распорядиться, про все сроки бы спросила. Глядишь, и не пришлось бы свои лета отдавать за то, чтоб дите пару месяцев лишних прожило. Все едино - ему и до осени не дотянуть. Однако дивно мне это, - пробормотала она себе под нос. - Как же это они обмен устроили, да так, чтоб никто и не сведал, - но потом, взвесив в руке оставленный ночными посетительницами мешок с приятно позвякивающими в нем серебряными монетами, решительно выкинула эту загадку из головы, поскольку пользы от нее никакой, а вот вред может выйти немалый…
Да и к чему ей царские тайны?
Радовало иное - будет теперь кому свои передать.