- Она… мертвящая, - буркнула ведьма. - Изо всей дюжины она самая старшенькая и всех проклятей. Ее даже в аду прикованную на двенадцать цепей к железному стулу держат. Тока ныне она все равно сорвалась. Путь у нее долгий, ранее утра нипочем не доберется, но уж когда долетит, то и я не в силах буду. С ней мне не совладать.
- А как же быть-то теперь? - слезы вновь потекли по щекам царицы.
Во все, что говорила колдунья, Анастасия поверила бесповоротно. Хватило одного лишь упоминания про проклятье, о котором она слыхала и раньше. Кому-то иному этого наверное показалось бы не столь веским доказательством. Возможно. Но такой недоверчивый просто никуда бы не пошел. Анастасия же отважилась. Так что можно сказать - вера в ведьму была в ней изначально, а рассказ старухи о проклятье Иоанна лишь подкрепил эту убежденность в ее могуществе и в том, что сидящая перед нею неряшливая бабка в засаленной теплой одеже - настоящая ведьма, которой дано видеть то, чего не в силах узреть обычный человек - узреть и… помочь.
- Да не реви ты, глупая! - прикрикнула колдунья, чуточку наслаждаясь минутами всевластья над человеком, да не простым - над самой царицей. Потому и прикрикнула на нее не сразу, а помедлив - не спешила обрывать удовольствие. Пусть поплачет вволю. Слезы облегчают тяжесть на душе, но при этом и обессиливают сердце. Так что пусть.
- Этой ночью я еще покамест в силе, - несколько самодовольно заметила она. - К тому ж слыхала я про твою беду, так что изготовилась. Есть чем подсобить, вот токмо не ведаю, - она насмешливо улыбнулась во всю свою пасть с одиноко торчащими двумя желтыми, хищно заостренными клыками, - согласишься ли на помочь мою, али откажешься.
- Ежели ты… - неуверенно начала царица, но ведьма тут же перебила ее:
- Али не сказывала тебе Стешка, что я душ человечьих не беру? Не мой это товар. Сама предлагать будешь - откажусь. Мне от тебя иное потребно, но тож не из дешевого.
- Что же?
- Жизнь, - буркнула ведьма. - Тут ведь так - живот за живот. Ежели где-то прибавиться, то в ином месте непременно убавиться должно.
- А… чью? - недоуменно уставилась на нее царица. - Любую?
- Любую, - кивнула ведьма. - у тебя девок много. Пусть Стешка любую приводит, но помоложе, чтоб не старее твоей лапушки была. Ну и с грамоткой кабальной - не без того.
- Так ты ее… - округлились глаза у Анастасии.
- А ты что ж решила - я ее есть буду? - захихикала ведьма. - Ну уж ты и скажешь, девка. У человека мясцо, Вестимо, сладенькое, - задумчиво протянула она, - но мне и свининки покамест хватает, - и, насмешливо глядя на облегченно вздыхающую Анастасию, тут же добавила: - Токмо это не плата, а так - треть ее, не более.
- Еще что-то?
- Рублевиков вон в мешок отсыплешь, да так, чтоб завязки на нем еле-еле сходились. Это другая треть будет - совсем легкая, - и с этими словами она, небрежно пошарив в своем тряпье, грудой наваленном на краю лавки в самом углу, извлекла чуть ли не из-под самого низа довольно большой мешочек. Если на глазок, то, чтобы загрузить его под завязку, понадобилось бы не меньше двух сотен рублевиков, а то и больше.
- Где ж я столько сыщу, да непременно этой ночью? - И Анастасия беспомощно оглянулась на Степаниду - мол, помогай, старая.
- Ты уж и впрямь ломишь, как незнамо кто, - проворчала та. - Вона бери сколь есть, да и будя с тебя. - И сноровисто извлекла откуда-то из складок сарафана другой мешочек. Был он значительно меньше, но зато набит доверху. Приняв его у сестры, ведьма задумчиво взвесила его в руке, после чего отрицательно мотнула головой:
- Маловато будет, - и тут же напустилась на Степаниду: - Ладно она, но ты-то о чем думала, когда ее сюда вела?! Знаешь ведь, что я настоящую цену беру, потому как оно того стоит.
- А потом нельзя? - робко спросила царица. - Я бы отдала без обману.
- На посуле, что на стуле, посидишь да встанешь. Знаем ужо, когда тонут - топор сулят, а вытащи - не получишь и топорище. Вначале уплатить все надобно, иначе я сделать ничего не смогу, - сердито отрезала ведьма.
- А ради меня, Лушенька? Один разочек за всю жисть, - залебезила Стара. - Неужто сестре откажешь?
- Ох и дура ты, Стешка. Сколь раз тебе повторяла, да видать тебя уж не исправить, - устало вздохнула ведьма. - Не потому не получится, что я того не хочу, а потому, что не смогу. Экая ты…
- Вот, - звонко произнесла Анастасия, решительно стянув с большого пальца левой руки золотой перстень с массивным красным камнем и строго спросила: - Его хватит?
- Это ж тот самый, что… - ахнула Стара, прижав руки к щекам.
- Тот самый, что мне государь за сына подарил, - подтвердила Анастасия и виновато пожала плечами. - Сама виновата, что не подумала. Надо было все прочие перстни взять, а я… Да и этот-то не пойму, как на длани моей оказался. Вроде бы тоже вместе со всеми прочими снимала, ан вон он.
- А коли спросит?! - не унималась Степанида.
- Это хорошо бы, если б спросил, - мечтательно произнесла царица. - Лишь бы было кому спрашивать. - И глаза ее вновь увлажнились от подступивших слез.
Правда, на этот раз она сумела их сдержать - не время кукситься да сопли распускать. Когда торг идет, слезы - одна помеха. Хотя какой тут торг - назвали и плати. Скостить и не думай - лишь бы товар продали, да моли бога, чтобы он негодным не оказался. Хотя в этом случае даже кого молить - неведомо.
Между тем перстень с протянутой ладони Анастасии давно исчез, проворно схваченный сухонькой лапкой ведьмы. Та даже почти не смотрела на него, лишь кивнула головой, давая понять, что и со второй третью цены разобрались успешно.
- Третья самая тяжкая, - предупредила старуха и вновь хищно повела крючковатым носом. - Тут вновь о жизни пойдет, да на сей раз не какой-то чужой, а самой что ни на есть близкой.
Анастасия беспомощно оглянулась на Степаниду, заметив с упреком:
- Ты мне о таком не сказывала.
- Думай, что несешь, Лушка, - буркнула та. - Грех это.
- А ты по-божески хотела? - усмехнулась ведьма. - Так енто вам в церкву надобно али в монастырь какой. Вон, хошь тот, что у меня под боком. Там, правда, одни мужики, ну да что уж выбирать. Накупляйте свечек, да чтоб потолще, налепите пред иконами, да и молитесь себе во здравие раба божьего, - с явной издевкой в голосе продолжала она раздавать советы. - Авось господь смилостивится да подсобит. А может, и нет, - произнесла она задумчиво. - Откуда нам ведомо, чего он хочет?
- Стало быть, помереть мне надобно? - осведомилась Анастасия, которая была уже готова на все. - Прямо тут?
- Я не я буду, коль ты следом не сдохнешь, Лушка, - зло прошипела Степанида.
- Да что я вам - зверь какой? - удивилась ведьма. - Почто уж так сразу помирать-то? Подышишь еще, полюбуешься на мир. А вот ополовинить придется. Но ежели хошь… Про супруга твоего венчанного ничего не скажу - он сам согласие должон дать, а вот дите может с родителем своим поделиться. Ты - мать, так что тебе лишь слово сказать. - И пытливо уставилась на Анастасию.
- У тебя самой-то робятки были? - спросила та.
- О том не твоя печаль, - сразу озлилась ведьма.
- Поди, не было, - предположила царица. - Коли хоть одно дите было, ты б мне такого и предлагать не стала.
- Стало быть, свою половинку отдаешь? - уточнила старуха.
- Забирай, - кивнула Анастасия.
- Не жалко?
- На сестру дурка речешь, а сама далече ли от нее ушла? - всплеснула царица руками. - Почто глупость вопрошаешь? Неужто не ведаешь, что жалко? Токмо оно ведь как на торжище в Китай-городе. Там любой, кто купцу свою деньгу отдает, завсегда ее жалеет. Иной раз маненько, а иной - хошь плачь. Ну а коль платит, стало быть, товар еще нужней.
- Подсказывать не могу, - вздохнула ведьма. - Токмо жаль мне тебя, а потому одно повторю - помысли о сыне, - и вкрадчиво добавила: - А коль вопросить что пожелаешь, так я отвечу.
- И думать неча! - с вызовом в голосе ответила Анастасия. - Сказано - мою бери, так и быть посему!
- Как знаешь, - пожала та плечами. - Тогда цепку сымай.
Анастасия недоуменно покосилась на ведьму, чуточку помедлила, но послушно полезла к себе за ворот расстегивать замочек на тоненькой золотой цепочке.
- Совсем мою матушку обобрать решила, - ворчала Степанида, бросившись помогать царице. - Креста на тебе нет.
- Креста нет, - кивнула та. - Но и на вас нет.
- Мы, как придем, наденем, а вот ты за все свое… - и осеклась на полуслове, не став договаривать.
Знала Степанида, каков нрав у Лушки. Еще обидится да выгонит. И ведь потом обратно уже не просись - поздно. За таким один раз приходят, во второй она никого не пускает. Так что с ней вязаться - себе дороже, даже если ты - родная сестра.
Через минуту совместными усилиями женщины справились с заевшим замочком, открыв хитрую застежку, и цепочка легла на черный от сажи и копоти дубовый стол. Ведьма даже не касалась ее руками, только поводила поверху какими-то круговыми движениями, будто помешивала что-то невидимое. Что она при этом шептала, никто не расслышал, да и не до того им было, к тому же быстро закончилось, и когда ведьма убрала руки, на столе осталось лежать уже две цепочки. Кто и как ее разорвал на два равных куска - неведомо.
- Все, девка, - устало вздохнула ведьма и откинулась назад, прислонившись к дубовым бревнам стены. - Ближнюю забирай, да схорони где-нибудь от чужих глаз подале. Время придет - я сама за ней приду. Заодно и напомню, что срок твой вышел.
- А… какой он, срок-то мой? - спросила Анастасия. Голос был почти спокойным, но чувствовалось, что она еле сдерживает волнение. - Хоть два десятка наберется?