- Ну, а насчет трудностей, - Скидан сделал значительную паузу, - там и на наш с тобой век хватит, и потомкам останется. Как ты верно заметил, особенности контингента.
- Так ты думаешь, коллега, - у лекаря загорелись глаза, - у Краснова это может быть и не связано с раздвоением личности?
- Мне пока думать нечего, - сказал Скидан веско. - Надо посмотреть. Где он?
- Раз не гуляет в садике, то, конечно, сидит у себя и читает. Очень много читает.
- Тематика? - быстро спросил Скидан.
- Все подряд. Но настольная книга - "Свод законов". Восхищается вслух, будто никогда в учебне не был. Да еще иногда со скепсисом. Это все же в пользу моего диагноза.
Последние слова молодой лекарь произнес с ноткой ревности.
- Посмотрим, - повторил Скидан. И, ловя момент, сказал главное: - Коллега, я хотел бы провести первую беседу с ним наедине. Ты, конечно, меня понимаешь…
Было заметно, что коллега не понял, однако, будучи профессионалом, сумел вдохновиться чужой идеей:
- Конечно, конечно! Вот его дверь.
- Его не запирают? - Скидан вспомнил, что психических больных полагается запирать в палатах.
- Он сам запирается, - сообщил Виктор. - Он ведь боится, что за ним придут… - Виктор заглянул в блокнот, - "фашистские энкэвэдэшники". Поэтому потребовал, чтобы на двери была задвижка. Даже сам ее ковал… Кстати, открывает только на мой голос. И одной молодой коллеги…
Виктор постучал. Из-за двери раздалось: "Кто?" Это был низкий и бесцветный голос капитана Краснова, фронтового разведчика. Только что Скидан еще имел слабый след надежды на ошибку, теперь осталась полная уверенность: будет второе свидание двух Красновых, только теперь начальник лагеря войдет в комнату зека. Встреча в избушке Коерковых была односторонней и в счет не шла.
- Доктор пришел! - громко сказал Виктор и тихо пояснил Скидану: - Это наша пароль, то есть условная тайная фраза. Мне нравится.
Солидно звякнула задвижка, дверь открылась. Легко одетый, спортивно накачанный, гладко выбритый и причесанный, Александр Краснов только прицельным взглядом напоминал того изнуренного зека, которого Василий Краснов отправил на медленную смерть полгода назад.
Хозяин комнаты отшагнул назад и замер в свободной позе, из которой можно естественно протянуть руку для пожатия или сделать боевое движение.
- Здорово, Сашок! - доктор откровенно щегольнул чужой лексикой. - Как живешь-можешь?
- Помаленьку, - был ответ, - данке зер… Ты кого привел, Витя?
В тоне разведчика Скидан уловил упрек и безнадежную решимость умереть, но не сдаться.
- Это коллега Скидан, - представил доктор. - Любезно согласился помочь нам с тобой…
- Сколько их? - перебил Краснов. Его тон уже не был бесцветен, этим тоном он командовал на передовой, только ни Виктор, ни Скидан не знают, что такое передовая.
- Он один, - успокоил доктор мягко и весело. - Вы запритесь и побеседуйте, а я, - он повернулся к Скидану, - коллега, я буду у себя, в конце вон того коридора, на двери красный крест… Сашок, ты прости, у меня дел - амбар и маленькая тележка.
- Вагон, - поправил разведчик и усмехнулся. - Ладно, если он один да еще запереться, это можно. Входи, борода, если не боишься.
И Скидану стало страшно. Его узнали. Его не боятся. С ним постараются свести счеты.
Впрочем, у него есть пистолет.
Краснов пропустил гостя в комнату, щелкнул задвижкой и, не отходя от двери, предложил: "Садись". Когда же Скидан присел на вертящееся кресло, разведчик поднял руку к узкой полочке над дверью и, не глядя, вооружился коротким тяжелым ножом.
- Руки на голову, начальник! До десяти метров не промахиваюсь!
Капитан Краснов начинал свой последний бой. Он был красив и страшен. Он не желал просить пощады и не намеревался ее давать. Через секунду он метнет нож и не промахнется, потому что между ними нет и пяти метров.
- До двух считаю. Раз!
Скидан сцепил пальцы на затылке.
- Встать. К стене. Ладони на стену. Выше. Ноги шире. Дальше от стены.
Краснов командовал тихо и бесцветно, а сам уже шел к распятому врагу.
- Ты, начальник, конечно, вооружен… Ага, ТТ… А знаешь, "парабеллум" лучше. Только где ты его достанешь… - Одной рукой он обхлопал одежду Скидана. - Так, больше ничего. Ну, молодец.
Краснов отошел к дивану, щелкнул металлом и приказал:
- Руки за голову, садись туда же.
Пока Скидан садился в кресло, пистолетная дырка голодным взглядом буравила ему живот. В животе засосало, и Скидан не к месту вспомнил, что давно пора обедать. Одно резкое движение - и тебя накормят…
Он сел.
- Расслабься, начальник. Руки - на колени, за подлокотники не браться. Ножку на ножку положи. Вот так и сиди. Удобно?
- Хозяин, - сказал Скидан, - а за кого ты меня принимаешь?
Краснов улыбнулся мрачно и презрительно. Не опуская ствола, он сел на диван и положил рядом нож.
- Думал, не узнаю в бороде? Напрасно. Кончай темнить, давай напрямую. Почему один, что за игра? Учти, я вам ни в чем не помощник.
- А почему? - Скидану вдруг захотелось поддержать его фантазии.
Краснов заговорил медленно и убежденно.
- Потому что я все понял. Вы не красные, вы серые. Вы еще до войны начали уничтожать тех, кто лучше вас хоть немного. Белые всех нас называли хамами, но они ошибались. Хамы были и среди них. Потому что хам - это не общественное положение, это не слабая образованность, это… Словом, хамство - это порода людей. У них грубая душа… Нет, слаба моя речь, не поймешь… Хамы - это не люди, но и не животные. Это третье состояние. Между. Природа этого не предусмотрела. Наверно, хамы - родственники крысам. У вас постоянно растут и чешутся зубы, вам надо грызть, и вы можете сожрать всех, вам только позволь. А потом вы жрете друг друга… Вы неистребимы. Вы живете по чердакам и подвалам. А мы - всегда посередине, в окружении. Обидно. То голову втягивай, то ноги поджимай… Ишь, до чего дошли! Пока мы по лагерям, они уже объявили себе Лабирию, насочиняли законов… Красивые законы! Куда ни пойди - все можно. В одном промахнулись: история-то запрещена! Вот вы на чем попались! Думали, отмоетесь от нашей крови… Не отмоетесь! Вы не всех загрызли! Кто-то все равно спрятал документы, вещи… Все это всплывает, и память о вас будет вечной, но все будут плевать на ваши могилы! И на твою, палач Краснов! Я таких, как ты, видел на фронте. В заградотрядах. Приказ 227, "ни шагу назад!" А шагнешь - такой, как ты, пулю в спину…
- Что ты говоришь… - начал Скидан.
- Молчать! Ванюшка Торкин - на моих глазах!.. Сходил за водичкой! Мы видели, кто стрелял… Вот я думаю: может, есть бог, может, он где-то в другом мире встречает вашего брата… Ох, я бы поработал на этой должности… Знаешь, я населил бы вашими душами травинки. Они безобидные. И пользу приносят. Вас бы щипали коровки и давали молочко. Детишкам. Нашим…
Он скрежетнул зубами и замолчал. Три глаза буравили Скидана, но видел его только черный глаз пистолета. Разведчик Краснов смотрел куда-то в другое, оно было где-то далеко и давно. Кажется, Скидан понял, о чем он думает. Скидан спросил:
- Ты женат?
Краснов быстро очнулся.
- Об этом не будем, начальник. Это вы мне поломали. За это я бы вас в навозных червей переселил.
Ствол пистолета приподнялся и заглянул Скидану в самые глаза. Это было что-то предсмертное, ужас ударил в лицо, следом готовилась пуля - тупоносая, свинцовая, в медной рубашке.
- Стреляй, что ли, - Скидан с отвращением обнаружил, что страх убил в нем мужской голос. Краснея от стыда, он сипло добавил: - Ну!
- Не запрягай, - сказал Краснов, - не поедешь. - Он опустил руку с пистолетом на колено и мрачно сообщил: - Чтоб ты знал, я тут психом записан. Застрелю - и ничего не сделают. Ножик у меня легальный, а пушку ты принес.
- И увезут тебя на Остров Скорби, - Скидан попытался повернуть разговор от себя.
- Это что за лагерь?
- Они там содержат убийц. Но это не лагерь. Я там был.
Торопливо, чтобы не перебили, Скидан начал рассказывать о своих приключениях среди лабирийских преступников. Не скрыл ни одной подробности своего проваленного эксперимента. Говорил и говорил, продлевая свою жизнь и надеясь, что ему поверят. И уже не стыдился, что распинается перед этим фронтовиком точно так же, как перед ним самим когда-то и где-то распинались блатные зеки и 58-я, стараясь вызвать у гражданина начальника симпатию или хоть сочувствие.
- Как же это так, - перебил Краснов, - ТЫ не смог стрелять в зеков?
- Представь себе, не смог, - ответил Скидан, очень себя в этот миг уважая. - И, похоже, больше не смогу.
- Что ж это с тобой случилось? - Краснов спрашивал с легкой насмешкой, но Скидан не захотел это замечать. Он исповедовался, он был себе противен, но теперь язык не хотел ему повиноваться, как час назад не повиновались ноги. Перед Скиданом сидел хоть и враг, но свой брат мужик, из своего мира, с ним можно и нужно было поделиться тем, чего не поймет Светлана - хоть и своя, но женщина.
- Тебе ведь после войны убивать не хотелось? - Скидан даже не спросил, а потребовал от Краснова подтверждения этой мысли.
- Мне и на войне не хотелось убивать, - процедил Краснов брезгливо. - Это вам было удовольствие. Особенно безоружных. "Врагов народа". И их детей… С-суки…
- Кто убивал детей? - Скидан почувствовал, что надо возмутиться.
- Не надо! - Краснов отмахнулся пистолетом. - Вы начали с царской семьи, а потом вошли во вкус, людоеды. Скажешь, не было статьи, чтобы расстреливать с 12-летнего возраста?