- Знаю-знаю, дружочек. Это погорячее, чем сам огонь, будет, - похохатывал палач. - Пламя - что? Его быстро перестаешь ощущать - тело поджаривается, и бифштекс уже ничего не чувствует. А перчик, наоборот, обостряет муку. Ну что, будешь говорить?
- Нет!.. Нет!.. Нет!..
- Тысяча чертей! На ладан уж дышит, а все кочевряжится.
- Я сказал, нет!
- Ах, так! Не думай, что представлению конец. Я тебе еще кое-что хорошенькое приготовил!
Между тем перец разъедал и разъедал плоть, усиливая муки страдальца, и без того невыносимые. Вопли, вырывавшиеся из его гортани, уже не походили на человеческий крик. Этот сдавленный голос, сиплый, надтреснутый, прерываемый какими-то судорожными всхрапываниями, скорее напоминал предсмертный хрип.
Видимо, несчастный уже был не в состоянии произнести что-либо членораздельно.
Обезумевшие от вина и алчности чудовища в человеческом облике, сгрудившиеся вокруг него, не испытывали и капли жалости при виде таких жестоких страданий. У них на уме было другое - какие бы еще придумать пытки, чтоб сломить бессмысленное упорство мулата?
Но придумать ничего не удавалось - похоже, му́ку страшнее трудно изобрести. Убийцы зароптали.
Однако Диого - вот уж поистине исчадие ада! - внезапно снова разразился резким хохотом.
- Ну что, продолжим наш спектакль? Эта тварь живуча как кошка… Попробуем новую штуку!
Он взял свою саблю и подошел к истекающему потом и кровью мулату. Лицо бедняги исказила судорога, глаза были прикрыты. Негр схватил двумя пальцами веко страдальца, оттянул его и отсек коротким ударом.
Обнажилось глазное яблоко, круглое, бесформенное, темное, все в кровавых прожилках; оно дергалось под жестокими лучами знойного солнца.
- Ну, что! Такого ты не ждал, скотина?.. Теперь другой глазок, уж будем последовательны, да и симметрию надо соблюдать. Хоп!.. Готово. Теперь будешь говорить? Где сокровища?.. Говори!.. Где золото?..
Но тут несчастная жертва в неудержимом, каком-то почти потустороннем, порыве приподнялась, разрывая путы на руках. Человек, ослепленный обжигающим его беззащитные глаза светилом, словно на мгновение пришел в себя, прежде чем умереть.
Он попытался что-то сказать, но с губ его слетели лишь невнятные звуки.
Сломленный непередаваемыми муками, он, может, и хотел бы теперь открыть, где лежит это проклятое золото, в обмен на быструю смерть.
Брань смолкла, над площадью повисла зловещая тишина.
Может, скажет хоть слово, хоть знак какой подаст?
Но мулат, по-видимому, истратил на это усилие весь остаток своей неукротимой жизненной энергии.
Он конвульсивно выбросил вперед руки, покачнулся и тяжело обрушился на землю. Диого с нескрываемой яростью кинулся к нему.
Поздно! Жертва ускользнула. Искалеченные глаза успели заметить валявшуюся совсем близко саблю одного из бандитов. Несчастный схватил ее и рухнул на острие. Клинок вошел прямо в сердце.
Палачи были разочарованы. Такой неожиданный конец привел их в бешенство, они набросились на труп, - рубили, кололи, рвали на куски… Потом наконец ушли, так и не успокоившись, вопя во все горло и жестикулируя.
Диого остался один у затухающего костра. Опираясь на трость, он издали наблюдал оргию, пришедшую на смену грабежу и убийствам. Ему необходимо было выговориться, и голос его хрипло звучал в тишине:
- Это судьба. Такое великолепное начало - и такой плачевный конец! А все из-за необъяснимого упрямства этой скотины.
Мне необходимо найти золото… впрочем, золото - всего лишь средство для достижения моей истинной цели. Что толку быть вождем этих разбойников, если знаешь точно, что месяцев через пять-шесть они найдут тебе замену? Видно, так уж у них здесь заведено! Вожди сменяются на Спорных Землях слишком быстро, мне просто не хватит времени отыскать сокровища.
Остается одно - обчистить каучуковые плантации француза. Рискованно, конечно. Француз просто так своего не отдаст. Презренные краснокожие обожают его, да и моим он не раз оказывал услуги, найдутся придурки, которые испытывают к нему чувство благодарности.
Но жребий брошен, черт возьми… Нужно действовать! И как можно быстрее, если ты, Диого, - изгнанник, пария, мятежник, негр… хочешь превратиться в дона Диого, президента будущей республики Амазонии!
В это мгновение чья-то рука коснулась плеча новоявленного вождя. Он резко повернулся, готовый защищаться, но успокоенно улыбнулся, узнав в подошедшем одного из своих приближенных.
- А, это ты, Жоао!
- Я, хозяин. Я все слышал. Но будь спокоен - когда надо, я умею быть глухонемым.
- Откуда ты? И почему не был здесь, когда я нуждался в бойцах?
- Я только что из Арагуари…
- С каучуковых плантаций?
- Да. Только плантаций больше не существует.
- Тысяча чертей!
- Не волнуйся! Правда, француза нам не ограбить. Но мы можем предпринять кое-что получше.
- Говори!
- Его родня, поселенцы из Марони, очень богаты. С них можно немалый выкуп сорвать!
- Черт меня побери, если я понял. О чем ты?
- Сейчас поймешь.
ГЛАВА 2
Убежище для изгнанников. - Деревня без названия. - Зыбкая граница. - Заливная саванна, срединная саванна, припри. - С миру по нитке. - Несколько страниц колониальной истории. - Глухая враждебность португальцев. - Наши права на Спорные Земли. - Начало наших исследований в экваториальной зоне. - Отважный поход губернатора господина де Фероля. - Предварительные акты Утрехтского договора. - Беспомощность нашего полномочного представителя. - Двусмысленность. - Одно-единственное слово становится причиной конфликта, длящегося 173 года. - Бессилие дипломатов. - И снова переговоры.
Жуткие сцены, послужившие прологом к нашему рассказу, развернулись в деревеньке, возведенной незадолго до того где-то в обширных пространствах саванны, на Спорных Землях Гвианы.
Точные географические координаты этого поселения до сих пор не установлены, что вполне естественно, поскольку его еще попросту не существовало к тому моменту, когда наш соотечественник, отважный исследователь этих мест господин Анри Кудро, счастливый соперник доктора Крево, совершил путешествие на побережье.
Редким же торговцам, заглядывавшим сюда по делам, ей-богу, не до чистой науки.
К тому же построена деревня была людьми, имевшими полное основание скрываться и избегать встреч с представителями бразильских властей, которых изредка откомандировывали из Макапы в укрепленный пост Педро Второго. Нисколько не удивительно поэтому, что убежище для изгнанников оказалось в стороне от любых дорог и что о его существовании мало кому известно до настоящего времени.
С другой стороны, кто может поручиться, что завтра мятежная волна не сметет приют отверженных? Само по себе местечко это не представляло сколько-нибудь существенного интереса, равно как поступки и действия его обитателей. Ведь упомянутая деревенька не являлась частью какого бы то ни было государства. Ни один полководец ни одной державы не устанавливал там своего флага. И никакое правительство не обзавелось в тех местах сельскохозяйственными владениями либо промышленными предприятиями.
Таким образом, жители поселения - люди без родины, поскольку земля их обитания представляла собой географический феномен ничейной земли.
Впрочем, может быть, именно это издавна служило причиной кровопролитных споров.
Однако некоторые ориентиры безымянной деревеньки все же назвать можно: по южной границе саванны, где она располагалась, протекал Тартаругал-Гранде; с востока ее обрамляли озера Кампридио и Де-Буш, куда впадал Тартаругал; на севере находилась еще одна река, вполне может быть, это Риу-Кужуби; западные границы остались неизвестны.
Скажем сразу, "саванна" в данном случае вовсе не означает обширную равнину, густо заросшую травой, вроде русских степей или североамериканских прерий.
Скорее это нечто резко контрастное, потому что в зависимости от высоты расположения земель они принимают здесь совершенно различный вид. Несколько метров ниже или выше уровня океана - и облик участка, его характеристики меняются коренным образом. Саванна может быть какой угодно! Есть заливная - речь идет о нижних соляных пастбищах, где твердая почва, поросшая густой травой, покрыта более или менее значительным слоем воды. Есть и срединная, абсолютно сухая, как правило, плоская, где круглый год кормится скот. А название "припри" или "пинотьера" дала саванне пальма пино, растущая по ее краям или образующая зеленые островки. Припри - и заливная и срединная саванна одновременно, в том смысле, что эта низина то высыхает, то заливается водой в зависимости от сезона.
К тому же здесь протекают многочисленные водные потоки, большие и малые, например Тартаругал-Сино или Риу-Итоба, или просто ручейки, берущие начало в озерах и болотах. На плоской равнине реки, речушки и ручьи беспрепятственно сливаются, образуя нечто подобное кровеносной системе человеческого организма. Они существенно меняют облик и характеристики отдельных участков саванны. По их берегам растут высокие деревья различных пород, образуя лесозащитные полосы; они, словно длинные, причудливо извивающиеся ленты, разделяют нижние пастбища, срединную саванну и пинотьеру.
Таким образом, мы выяснили, что название "саванна" не может и не должно обозначать нечто похожее на степь, покрытую злаками.
К тому же путь по саванне нелегок, часто сопряжен с опасностями.