- Вот что меня удивило… Одна женщина что-то спросила у другой. Та ответила: "Да", а сама при этом отрицательно покачала головой. Странно…
- Вот так? - спросил Морис и покачал головой.
Меня насторожило, что у мужа вдруг стал такой напряженный голос. Почему он разволновался?
- Да, так, - подтвердил Томас. - Говорит "да", а сама качает головой. Нелепый сон.
- Любопытно, - задумчиво пробормотал Морис, поспешно записывая что-то в блокнот. - День был жаркий?
- Да, - оживился Томас. - Очень яркое солнце. У вокзала белая стена, на нее было больно смотреть. А с моря тянуло прохладой.
- Вы уверены, что рядом с вокзалом море?
- Да. Слышны даже пароходные гудки.
- Может быть, это гудят паровозы?
- Нет, у них гудки другие, мягче, протяжнее.
- Ну что же, на сегодня хватит. Отдыхайте, - сказал Морис. - До завтра. Извините, я вас не провожаю. Надо кое-что записать.
Едва Томас скрылся за дверью, мы с Гансом поспешили в лабораторию. Морис быстро писал, пристроившись на краешке стола.
- Что-нибудь узнал важное из этого сна? - спросила я.
Морис посмотрел на меня отсутствующим, далеким взглядом и рассеянно ответил:
- Кажется…
- А что? - спросил Ганс. - Ведь название вокзала он так и не вспомнил.
- Неважно. Все равно кое-что, кажется, проясняется.
- Что же ты все-таки узнал? - допытывалась я.
- Не будем спешить с выводами, - уклончиво ответил Морис. - А то я сам, боюсь, начну незаметно и бессознательно толкать его на ложную тропу, увлекшись своими предположениями. Пока ничего не скажу. Станем проверять.
Морис бился с этими снами две недели, устраивая сеансы гипноза почти каждый день. Разобраться в них было нелегко. Чаще всего Томасу снилась всякая будничная чепуха: во сне он ругался со своим, видно, изрядно надоевшим ему злым хозяином, ходил по магазинам, мыл чужие машины, снова встречался с женой. Более ранние воспоминания проскальзывали в его снах лишь изредка и то такими отрывочными и бессвязными, что ничего понять толком не удавалось.
- Он порядочный фантазер, вроде Ганса, - жаловался мне муж. - Тоже натура впечатлительная, да и жизнь ему нервы крепко потрепала. Боюсь, многое он выдумывает, накручивает. Уж больно запутанные и сумбурные сны.
Поиски осложнились тем, что вскоре Томас вдруг угрюмо сказал Морису, понурив голову:
- Пожалуй, ничего у нас не выйдет, герр профессор.
- Почему?
- Я не смогу к вам больше ходить. Времени нет. Хозяин ругается, что часто отлучаюсь. Грозится уволить, а где я сейчас найду работу…
Морис подумал и спросил у него:
- А ночью ведь вы свободны?
- Ночью я сплю.
- Вот и будете спать здесь, в лаборатории.
Сеансы начали проводить по ночам. Я на них теперь редко присутствовала. Ганс из любопытства согласился на ночные бдения, хотя и ворчал, и потребовал прибавить ему жалованье.
Но, похоже, что-то начинало проясняться. Иногда Морис веселел и, хотя и не рассказывал мне подробностей, оживленно говорил:
- Кажется, теплее… теплее. Знаешь, как в детской игре?
- Когда же ты наконец скажешь: "Горячо"?
- Надеюсь, скоро. Потерпи немного.
И вот этот день настал! Мне повезло: Томас был свободен, сеанс проводился днем, и я на нем присутствовала.
Когда Томас заснул с обычным приказом рассказывать все, что увидит во сне, Морис зажег над его головой довольно яркую лампочку. Одновременно он включил магнитофон, и в лаборатории, сменяя друг друга, негромко зазвучали незнакомые мелодии. Похоже, высокие женские голоса исполняли какие-то народные песни - протяжные, задумчивые, немножко грустные.
- Какой это язык? - спросила я мужа.
- Угадай!
- А вы не знаете, Ганс?
- Похоже, один из славянских языков. Кажется, польский, но я не уверен. Или сербский.
- Разве Ганс не помогал тебе готовить эту пленку? - спросила я у мужа.
- Нет, я все сделал сам…
Но тут спящий Томас вдруг заговорил:
- Зачем они это делают? Они сгорят, обожгутся!.. Мне страшно… Давайте уйдем. Сейчас вспыхнет, вспыхнет!
Он заметался на тахте, пытаясь укрыться от света лампы.
- Опять ему снится пляж? - недоуменно спросил из своего угла Ганс.
Я тоже было подумала так. Но нет, не похоже.
- Ух как здорово! - бормотал спящий Томас. - Почему же им не больно? Ведь они босиком… Они заколдованы? Нет, я боюсь…
Он опять заворочался.
- Разбуди же его скорее, а то он еще забудет, что видел, - попросила я мужа. - Или вдруг ему начнет сниться другой сон и перебьет первый.
- Хорошо, иди к себе в комнату, - согласился он.
Проснувшись, Томас смущенно рассказал, будто снова видел женщин, пляшущих на раскаленных углях.
- Горел большой костер, и они ходили вокруг него. А потом стали танцевать на углях… Босыми ногами - и ничего. Опять мне снится какая-то чертовщина.
- Женщины были старые и молодые? - спросил Морис, быстро записывая что-то в блокнот.
Зачем? Ведь магнитофон включен, он все запишет на пленку.
- Всякие женщины, - ответил сумрачно Томас.
- Эти женщины кивают утвердительно, когда говорят "нет"?
Помедлив и с недоумением глядя на Мориса, Томас нерешительно ответил:
- Пожалуй, они так тоже делают. Не помню точно.
- И опять они были в черных платьях и белых платках?
- Да. Откуда вы знаете?
- Вы рассказывали в прошлый раз.
- Ага, а то уж я подумал…
- Что вы подумали?
- Что вы в самом деле чародей: умеете мысли читать и даже чужие сны видеть.
- Нет, этого я, к сожалению, пока не могу, - засмеялся Морис. - Ну ладно, идите домой отдыхайте, а я подумаю о вашем сне.
- Странный сон, правда, профессор?
- Да, любопытный.
- Может, я болен?
- Нет, что вы.
- А почему же мне снится такая чертовщина?
- Как определил один мудрый ученый, сны - это небывалая комбинация бывалых впечатлений.
- Как это, не понимаю? Вы хотите сказать, будто я нечто подобное когда-то видел наяву?
- Возможно. А во сне ваши впечатления причудливо перепутались.
- Да, нелегко вам со мной разобраться, - сочувственно покачал головой Томас и стал прощаться.
- По-моему, он морочит вам голову, уважаемый профессор, - сердито сказал Ганс, когда мы, как обычно, собрались в лаборатории. - Все выдумывает. У кого совесть чиста, у того подушка под головой не вертится. Он или жулик, или больной человек, маньяк. Снятся ему женщины, танцующие на раскаленных углях… Не в Индии же он родился, среди факиров и йогов?
- А может, его детство прошло среди фокусников? - засмеялся Морис. - Не забывайте, что я тоже умею плясать на огне.
- Слышал и давно мечтаю увидеть этот трюк, - кивнул Ганс. - Ведь это ловкий трюк, верно?
- Не совсем. Знание законов физики, некоторая тренировка и, главное, самовнушение.
- Ага, понятно. Вы просто воображаете, будто никаких углей нет, - как я со льдом или с горячей печкой? Надо и мне попробовать проделать фокус с углями, думаю, что получится…
- Хотите, попробуем сейчас? - предложил лукаво Морис. - Клодина, угли в плите, наверное, разогреть нетрудно?
- Нет уж, сначала я потренируюсь на чем-нибудь другом, - ответил поспешно Ганс и передернул плечами, видимо живо представив себе, как ступает босыми ногами по раскаленным углям. - У меня даже ноги жжет, - жалобно добавил он, болезненно морщась.
- А вы не воображайте подобные сцены, - засмеялся Морис.
- Но я же не виноват, что у меня такая натура…
- Переключите свою фантазию, - посоветовала я. - Представьте себе, что вы катаетесь на коньках где-нибудь в Антарктиде.
Ганс недоверчиво посмотрел на меня и обиженно ответил:
- Вы не верите и смеетесь надо мной… А что? Это идея.
Он принял сосредоточенный, отрешенный вид, и постепенно по его лицу стало разливаться выражение блаженства.
- Что вы вообразили? - заинтересовался Морис.
- Будто я опустил ноги в таз с ванильным мороженым, - хитро прищурившись, ответил Ганс.
Мы все расхохотались. В нашем милом доме не заскучаешь - и Морис и его феноменальный секретарь стоят друг друга.
- Вас это сбивает с толку, кажется загадочным и непонятным, а для меня наоборот - все стало ясным. Я нашел его родину, - с гордостью сказал Морис.
- Где же он родился? - спросила я.
- Есть только одна страна на свете, где существует забавный обычай: когда люди там говорят "да", то отрицающе качают головой. А когда отрицают что-нибудь, то, наоборот, кивают, как мы бы сделали в знак согласия. Ну, что это за страна?
Мы с Гансом переглянулись и довольно тупо уставились на Мориса.
А он, конечно, хотел продлить удовольствие:
- Такой обычай сбивает поначалу с толку всех туристов и запоминается каждому, посетившему эту страну. Позор! Вы, оказывается, совсем не знаете географии. Секретаря я еще могу за это уволить без выходного пособия. Но как мне поступить с женой?
- Что это может быть за страна? - растерянно спросила я. - Не мучай нас, скажи!
- Болгария.
- Болгария? - недоуменно протянул Ганс. - А пляски на костре? При чем тут Болгария? Значит, он их выдумал? Такое можно увидеть лишь где-нибудь в Индии.
- И в Болгарии тоже! По описанию этих необычных танцев, которые он не мог выдумать, а несомненно видел когда-то и теперь вспомнил, мы сможем даже установить, в каком именно районе Болгарии родился Томас. Подождите минуточку!
Морис выскочил за дверь и быстро вернулся с географическим атласом и какой-то книжкой в руках.