Глава третья
В РУКАХ ОБЕЗЬЯН
Вильям Кребс, вскочив на лошадь, во весь опор устремился туда, откуда прогремел выстрел Разящей Руки. Блекки отлично понял намерение своего хозяина и в несколько секунд уже был далеко от бивака. С этого расстояния огонь костра казался еле заметной точкой…
Вильям, сжимая в руках винтовку и бросив поводья, целиком положился на своего умного коня.
Топот копыт резко отдавался в тишине. Вильям напрягал слух, стараясь уловить хоть малейший звук.
Внезапно в нескольких шагах впереди раздались чей-то хохот, свист и шипенье.
Вильям инстинктивно схватил и дернул повод. Блекки остановился как вкопанный.
Взяв карабин наизготовку, юноша тихо окликнул Олда.
Внезапно он почувствовал, как его конь взвился на дыбы. В то же мгновение чьи-то цепкие руки обхватили его сзади.
Блекки бился, окруженный толпой каких-то странных человекообразных существ, нападавших на него с хохотом и визгом.
Ценой неимоверных усилий Вильям тщетно пытался избавиться от охвативших его тисков. Он не обладал силой Разящей Руки - участь его была решена…
В следующее мгновение он почувствовал, как его стащили с коня и бросили па землю. Мохнатые, когтистые лапы вцепились ему в горло, и он сразу же потерял сознание.
Когда он начал приходить в себя, ему показалось, что чьи-то руки крепко обхватили его и кладут на чье-то плечо. Затем он отчетливо осознал, что его быстро несут вперед.
Вильям сделал резкое движение.
Существо, несущее его, приостановилось и недовольно заворчало. Тут же юноша почувствовал, как его обхватили со всех сторон, взяли за руки и за ноги и опять быстро понесли вперед.
Время от времени вокруг него раздавалось глухое ворчание, как будто между собой перекликались несколько человек.
"Очевидно, я в плену, - подумал молодой человек, - но почему я не связан?"
Он пригляделся к бежавшим около него фигурам. Их странная походка поразила его: все шли очень быстро, временами нагибаясь и опираясь длинными руками о землю.
"Да это же обезьяны!" - чуть не воскликнул он.
Действительно, чем больше юноша приглядывался к этим странным существам, тем больше убеждался в том, что попал в руки американских человекоподобных обезьян - павианов.
Вильям читал и слышал, что эти крупные обезьяны живут правильно устроенными обществами, что они похищают людей - особенно маленьких детей, но до сих пор не верил этому и, во всяком случае, был уверен, что, схватив человека, павианы немедленно его убивают.
Убьют ли они и его?
Если это входило в их намерения, то почему же они не убили его до сих пор?
Куда они несут его? Очевидно, в свои постоянные жилища.
Но если это так, то ему суждено сделаться их пленником, Конечно, не надолго: неужели взрослый человек не перехитрит животных и не сумеет вырваться от них?
Нет, он не допустит этого!
Положение его стало казаться ему теперь скорее смешным, чем трагичным, он не только надеялся на собственные силы, но и был уверен, что его новые друзья очень скоро начнут его разыскивать.
Но что случилось с Разящей Рукой?
Очевидно, он стрелял по обезьянам. Не находится ли и он у них в плену?
Эта мысль показалась ему невероятной. Как только он попал на Запад, то сразу услышал рассказ о Разящей Руке, которого все считают самым опытным и сильным охотником прерий. Нет с ним не могло случиться ничего такого…
Теперь Вильям уже был уверен в своем скорейшем избавлении: если Разящая Рука находился на свободе, то он сумеет освободить неопытного юношу, которого, видимо, принял под свое покровительство и который попал в опасность, бросившись к нему же на помощь.
…Начинало светать.
Вильям теперь совершенно отчетливо различал фигуры обезьян, бежавших по сторонам от него.
Они то припрыгивали, то быстро бежали, опираясь руками о землю, то шли прямо - как люди. Глухое ворчание раздавалось со всех сторон, причем теперь Вильям заметил, что изменился характер этого ворчания, - обезьяны будто переговаривались между собой.
Как убедился Вильям, так и оказалось на самом деле. Когда несшая его обезьяна остановилась и заворчала, вокруг тотчас собралась целая толпа павианов. Гримасничая и жестикулируя, обезьяны начали свой быстрый и непонятный разговор. Затем две из них отделились от толпы и сменили тех, что несли Вильяма. В течение всего пути это повторилось несколько раз.
Обращение обезьян не отличалось нежностью: все тело молодого человека горело и ныло от боли. Временами, равномерно укачиваемый, он впадал в забытье.
Когда же он приходил в себя, то снова по сторонам и впереди от себя видел кривляющиеся и скачущие фигуры.
Ему захотелось есть и пить.
Как долго продолжится это необыкновенное путешествие? Где находится жилище павианов?
Судя по солнцу, было уже больше полудня. Обезьяны передвигались чрезвычайно быстро, и Вильям подумал, что они, видимо, прошли не менее тридцати миль, чего не в состоянии был бы проделать без отдыха даже самый выносливый и сильный человек.
Местность уже резко изменилась: вместо равнины - кругом горы, обрывистые ущелья. Дорога становилась все тяжелее и тяжелее, и павианы двигались все медленнее. Там, где проносили юношу, вряд ли когда-нибудь удавалось ступать человеку…
Иногда, в самых трудных переходах, на помощь обезьянам-носильщикам приходили еще два или три павиана. Обезьяны, видимо, хорошо понимали, что их пленник пришел в себя, - с той минуты, как юноша открыл глаза, некоторые из них вели себя довольно бесцеременно: подходили к нему, наклонялись к его лицу, строили разные гримасы, дотрагивались до его глаз, хватали за нос, дергали за волосы.
Понятно, что выражение подобного любопытства не доставляло удовольствия молодому человеку. Впрочем, очевидно, это вызывало раздражение и негодование и у несших его обезьян - они тотчас же начинали недовольно ворчать и визжать.
Переход через горы продолжался уже более трех часов. Вскоре бесплодные каменистые скаты гор и кряжи сменились покрытыми растительностью холмами, раскинутыми по долине, со всех сторон обнесенной неприступными скалами, круто обрывавшимися книзу и не представлявшими ни малейшего уступа.
На холмах, раскинутых в долине, виднелись группы деревьев, в центре долины серебрилось небольшое озерко: от него извилистой лентой протянулся и скрылся в зеленой траве прозрачный ручеек.
Прыгая по крутым уступам, цепляясь и карабкаясь, вся стая обезьян, вместе со своей живой ношей, спустилась в долину.
Здесь Вильяма поставили на ноги, и ему пришлось быть свидетелем любопытнейшей и едва ли кем-то виденной сцены.
Как только прибывшие обезьяны вместе с юношей очутились в долине, навстречу им со всех сторон тут же стали сбегаться их собратья. Через минуту-другую вокруг молодого человека толпилось уже более трехсот павианов.
Прибывшие, насколько можно было судить по их оживленной жестикуляции и временами переходившему в визг ворчанию, видимо, о чем-то сообщали остававшимся дома павианам.
Внезапно раздался дикий, оглушительный вой - завыли все; кривляясь и гримасничая, обезьяны прыгали вокруг Вильяма.
Он долго не мог понять, что могло возбудить такое волнение среди животных.
Но вот толпа затихла, раздалась, и к Вильяму приблизились несколько павианов, впереди них, опираясь на толстую палку, шла громадного роста полуседая обезьяна.
Остановившись против молодого человека, она несколько секунд пристально рассматривала его, глухо ворча и скаля желтые полуобгрызенные клыки.
На каждое ее ворчание толпа отвечала тихим повизгиванием.
Внезапно громадный павиан издал несколько резких гортанных звуков. В ответ ему раздался пронзительный вой.
Несколько обезьян набросились на оглушенного Вильяма. Инстинктивным движением он выхватил из-за пояса уцелевший при нем охотничий нож. Но руки его сразу же оказались стиснутыми, нож выпал на землю.
Его схватили и понесли.
Голова юноши закружилась, из пересохшего горла вырвался хриплый крик, в глазах помутнело. Он смутно сознавал, как его бросили на землю и впихнули в какое-то узкое отверстие.
Когда он открыл глаза, вокруг него царила непроглядная тьма, и только слабый, едва заметный луч падал откуда-то сверху…
Глава четвертая
НА ФЕРМЕ У ХЕЛЬМЕРСА
К ручью подъехали два человека - белый и негр. Первый поражал оригинальностью костюма. На нем были индейские сапоги, кожаные штаны и когда-то синий, а теперь совершенно выцветший фрак, с ярко начищенными медными пуговицами. Длинные полы фрака, наподобие крыльев птицы, спускались по бокам лошади. На голове была черная шляпа, украшенная искусственными страусовыми перьями. На плече висела двустволка, нож и два револьвера торчали за поясом, и тут же были прикреплены несколько сумок, вероятно предназначенных для разной мелочи, но теперь совершенно пустых.
Черный был одет не менее оригинально: на ногах у него были мокасины и кожаные ботфорты с огромными отворотами, которые находили друг на друга и таким образом могли свободно заменять седло. Верхняя же часть туалета состояла из французского офицерского драгунского мундира, который был слишком мал для его атлетической фигуры и оставлял открытой широкую нагую грудь. Его шею повязывал яркий клетчатый платок, а черная блестящая курчавая голова была обнажена.
Под ними были прекрасные лошади. Несмотря на длинный путь, который они проделали, лошади ступали бодро, как будто всего несколько часов назад отправились в дорогу.
Берега ручья были покрыты сочной травой, но только на небольшом расстоянии - дальше растительность становилась все суше и суше.
- Плохая местность, - сказал белый. - Не правда ли, Боб, на севере было лучше?