- Мы им ничем не помогли, батя, - тихо сказал Старков, махнул рукой, резко поднялся, отбросив ногой табурет, зашагал по тесной комнате - три шага от стены к стене. - Что было, то было, нечего ворошить. Давайте решим, кто пойдет на искомую линию времени. Ну, я слушаю, - Он обвел взглядом сидящих за столом.
Олег опять улыбнулся - широко и беззаботно:
- Я пойду, шеф.
- И я, - откликнулся Димка.
Раф аккуратно поправил очки, спросил вежливо:
- Вы справитесь с установкой в одиночестве?
Председатель неожиданно расхохотался:
- Ну, орлы! Ну, герои! Все, видишь ли, пойдут… А знаете ли вы, соколики, на что рветесь? Там страшно. Там стреляют.
Раф удивленно взглянул на него:
- Мы не вчера из детского сада, уважаемый товарищ председатель. Не надо нас пугать.
- Да чего болтать. - Олег тоже поднялся, подошел к Старкову, встал рядом, обнял его за плечи. - Если вы не против, шеф, все и пойдем. Гоните инструкции.
Старков, честно говоря, и не ждал, что кто-то из них сдрейфит, откажется идти. Хотя предлог был - первый сорт: Старкову одному придется трудновато, установку должны обслуживать как минимум двое. Но он не решился напоминать об этом ребятам. В конце концов, сам справится, не впервой.
И тут подал голос председатель:
- А не тряхнуть ли и мне стариной, а, комиссар?
- Ну уж нет, - сердито сказал Старков. - Будешь мне помогать.
- Да я не умею, - взмолился председатель.
- Научу, - и не сдержался, добавил ехидно: - Ты ж у нас физику решил изучать. Пользуйся случаем, пополняй знания.
2
Эксперимент назначили на утро следующего дня. К выходу во время готовились прочно и основательно. Председатель принес из дому старенькую, стертую на сгибах карту-двухверстку, разложил на клеенке, вооружился линейкой и карандашом.
- Запоминайте маршрут, - сказал он, - карту с собой брать не будете.
- Это почему? - удивился Димка.
Начитанный парень Раф, большой знаток детективно-приключенческого жанра, покровительственно похлопал его по плечу.
- Когда мы попадем к партизанам, нас, вероятнее всего, обыщут и найдут карту.
- Ну и что?
- Темный ты человек, Димка. Никакого понятия о конспирации. Ну посуди сам, откуда у обыкновенных мальчишек может быть точная карта местности?
- Да еще выпущенная в шестьдесят девятом году, - вставил Олег, внимательно следивший за чертежными манипуляциями председателя. Тот ориентировал карту по компасной стрелке, отметил точкой избушку лесника, высчитал азимут, прочертил по линейке красную линию маршрута.
- Не только в том дело, - терпеливо объяснял Раф. - Да будь она датирована тридцать девятым годом, все равно ее нельзя брать. Кто нас мог снабдить картой? Партизаны? Значит, необходимо знать все о партизанском движении в здешних местах. Вряд ли наш уважаемый профессор был менее дотошным в то время. Он мгновенно поймает нас на неточности или, что хуже, на незнании обстановки и поставит к стенке.
Старков подумал, что Раф вряд ли преувеличивает. Комиссар Старков не стал бы церемониться с подозрительными типами, даже перепроверять их не стал бы: времени не было, фашисты вот-вот подойдут, бой впереди, некогда разбираться. Ну не к стенке, это уж слишком. А вот повязать голубчиков накрепко, кляп в рот, сунуть в одну из обозных телег под солому - вполне реально. А эта реальность лишит участников эксперимента свободы действий - и в буквальном смысле, и в переносном.
- Легенда вам нужна, - сказал он, а Раф немедленно откликнулся:
- И не просто достоверная, а вызывающая минимум контрвопросов. Подумайте, профессор, вспомните ваше партизанское прошлое. Кем бы мы могли к вам явиться?
"Допустим, в расчете времени мы не ошиблись, - думал Старков. - Допустим, отряд уже ушел в Черноборье. Нас двадцать девять. С нами десять телег обоза, десять лошадей и, если мне память не изменяет, жеребенок. Допустим, мы еще не знаем, что каратели придут именно сегодня. И сколько их будет - не знаем. Но то, что их следует ждать, известно доподлинно. И мы их ждем, для того и остались. И вот появляются трое парней… Откуда?"
- А может, не стоит им идти в отряд? - подал голос председатель. - Может, затаятся они где-нибудь, посмотрят, подслушают - и назад? Ведь ты же их со своей дурацкой подозрительностью сразу за провокаторов примешь.
- Это ты сегодня мою подозрительность называешь дурацкой, - усмехнулся Старков. - А тогда она тебе совсем не мешала.
- Так то тогда… - туманно протянул председатель.
Олег оторвался от карты, на которой красной нитью протянулся семикилометровый путь от избушки до предполагаемой базы отряда, вмешался в разговор:
- Не подозрительность дурацкая, а, простите, весь ваш спор. Я, например, не собираюсь отсиживаться в кустах. Предлагаю версию. Мы пришли из деревни Ивановки, которая в сентябре сорок второго была полностью сожжена гитлеровцами.
- Где это - Ивановка? - спросил Димка.
- В семидесяти километрах южнее. Теперь там колхоз имени Якова Лескова.
- Нам за двадцать, - сказал Раф. - Резонный вопрос: почему мы не в армии?
- Потому что мы партизаны из отряда Лескова.
- А на кой черт мы явились сюда?
- Отряд Якова Лескова, базировавшийся около Ивановки, в том же сентябре был полностью уничтожен фашистами. У Лескова было всего пятьдесят четыре бойца, из которых тридцать шесть - костяк отряда - не сумевшие выйти из окружения солдаты пехотного полка. Остальные - колхозники из Ивановки. Отряд просуществовал всего три месяца, не успел выйти на соединение ни с одним крупным партизанским подразделением, выдан фашистам предателем и разбит наголову а бою под Ивановкой двадцать первого сентября. Яков Лесков, капитан Красной Армии, посмертно награжден орденом Отечественной войны, его именем назван колхоз. - Он повернулся к Старкову. - Вы должны были знать о его существовании, но никого из людей Лескова никогда не видели. Точно?
- Точно, - сказал Старков. - Мы знали о них.
Он с удивлением смотрел на Олега. Откуда тот узнал о существовании отряда, о деревне Ивановке, о которой даже многие местные колхозники не слышали: она расположена на территории другого района.
- Откуда сведения? - Раф опередил его вопрос.
- Всяким прогрессом движут интуиция и интерес, - Олег явно упивался неожиданной для друзей ролью знатока военной истории - умной ролью, думал Старков, очень уместной и вызывающей уважение. - Две недели назад, как вы помните, я мотался в город за конденсаторами. Конденсаторы я не достал, но зато полдня просидел в краеведческом музее и теперь кумекаю в партизанском движении в районе не хуже Петровича или шефа. Тогда у меня и сложилась модель легенды, с которой мы пойдем в прошлое.
- Погоди, погоди, - прервал его Старков, - а откуда ты знал мой план? То, что вы пойдете именно в наш отряд и, кстати, в эти же дни? Я, каюсь, ничего вам не говорил…
- Впрямую не говорили. Но примерная дата выхода была известна. О существовании вашего отряда мы еще в прошлом году узнали. Петрович не раз рассказывал о нем. Из того, куда мы ориентируем экраны-отражатели, тоже вывод сам собой напрашивается. Идти без легенды, без точного знания обстановки - пустой номер: не на прогулку собираемся. Вот я и решил все продумать заранее. А то на охоту ехать - собак кормить… - Все это он произнес с этакой ленцой в голосе: мол, что поделаешь, приходится объяснять очевидное, предельно ясное, если сами не разбираются.
Он подвинул табурет к стене, прислонился к плакату с грустящей девицей, оглядел слушателей: ну, что еще непонятного.
- А парень-то - хват, - с восхищением протянул председатель.
- Хват - не то слово, - сказал Старков.
Ему казалось, что он распрекрасно знает своих студентов, их непростые характеры, их привычки, их интересы. С известной самоуверенностью он даже пытался прогнозировать поведение каждого в ситуациях, которые сам же устраивал им - в институтской лаборатории, на экзамене, даже в домашней обстановке. И почти никогда не ошибался в прогнозах, может, самую малость, какую и в расчет принимать не стоит. Выходит, обманывал ты сам себя, комиссар, спешил с выводами. Раф, мол, умница, теоретик с хорошим будущим, спокойный, даже несколько медлительный, рассудок у него преобладает над чувствами. Димка погорячее, вспыльчивый, неусидчивый, легко увлекающийся и легко меняющий свои увлечения. А Олег… Олег посложнее, это и прошлогодняя проверка боем отлично показала. Его поступки труднее предугадать, и все-таки ты пытался это делать, и вроде бы получалось. Но получалось-то в простых случаях, не требующих, выражаясь языком математики, дополнительных вводных, - на том же экзамене или в лаборатории. Придумал ты себе схемы, Старков, и хочешь втиснуть в их тесные каркасы живые и совсем нестандартные характеры. Опять-таки возвращаясь к математическим терминам: характеры, не поддающиеся алгоритмированию. Да и разве возможно построить модель человеческого характера, даже самого бесхитростного! Нет, конечно! Всегда она будет беднее и однозначнее живого аналога. Плохой из тебя комиссар, Старков, просто никудышный. Самоуверен ты и толстокож. А может, на пенсию тебе пора, на покой, цветочки на даче разводить, а с людьми только за обеденным столом встречаться, где застольные условности вполне позволяют несложный прогноз поведения соседей?
- А может, мне на пенсию пора? - Старков и не заметил, как спросил это вслух.
Олег засмеялся.
- Время жить и время самобичеваться. У нас сейчас время жить, профессор, а самобичеваться потом будем, если причины найдутся. Пока их нет и не предвидится. Все хорошо, прекрасная маркиза. Давайте-ка лучше разберемся в нашей легенде. Я спрашиваю, вы отвечаете. Идет?